Удача лишней не бывает (СИ) - Бродских Татьяна

- Хватит там крутиться, я не собираюсь ждать тебя всю ночь. Мне еще надо выспаться, - раздраженно произнес мужчина, но в его словах было что-то еще. Неужели все еще надеется на интим? Это с температурой? Дикий мир! Почему-то от этой мысли стало смешно, к барону я подошла, стараясь подавить улыбку. – Садись.

Он протянул руку и насильно усадил меня на своей кровати лицом к себе. И замолчал, с любопытством разглядывая меня. Щурился, задумчиво обводил кончиками пальцев черты моего лица. Не было в его поведении и жестах каких-то тайных страстей, желаний или обычного интереса мужчины к женщине. Казалось, он размышлял о чем-то своем, а тут попалось под руку мое лицо, и он пытается сообразить, что же ему делать дальше. Мне же было абсолютно пофигу. Глаза под этой незатейливой лаской закрывались, и с трудом удавалось сидеть ровно. Я уже начала коситься на дверь, чтобы уйти к себе, или хотя бы на спинку кровати, можно и сидя поспать, только опереться надо на что-то. Не на барона же, у него вон как лихорадочно блестят глаза, и пот на лбу выступил. Совсем расхворался бедненький. Ой, что-то мне действительно нехорошо, раз я этого наглого типа жалею.

Мужчина прикрыл глаза, задышал хрипло и часто, я подумала, что он задремал, но нет. Он одним движением схватил меня за ворот рубахи и резко дернул на себя.

- Чем ты меня опоила, ведьма?! Думаешь, я не успею забрать твою жизнь с собой?! – практически глаза в глаза прошипел барон. Его взгляд сверкал бешенством, лицо покраснело, на всех открытых участках тела появилась испарина. И тут мне впервые стало по-настоящему страшно. Не за себя, а за этого человека. Какой бы он наглый и противный ни был, но смерти не заслужил. А я дала ему лекарство из нашего мира, а вдруг у него анафилактический шок будет?! Или люди здесь другие, и для них наши препараты - яд? Какой же дурой надо быть, чтобы подсунуть человеку, всю жизнь прожившему только на натуральных продуктах, синтетическое вещество?

- Это лекарство, правда, - залепетала я, даже не вырываясь из его рук. – Я сама такое выпила. Просто на вас сильно подействовало, сейчас должно стать лучше. Давайте я положу вам холодный компресс на лоб?

- Давай, - руки он разжал, но каждое мое движение провожал подозрительным взглядом. Я намочила тряпку, отжала ее и, наклонившись над больным, начала протирать его лицо и шею от пота. Первый испуг прошел, и я уже видела, что скоро мужчине станет легче, просто для него даже половина таблетки оказалась большой дозой. Он молчал, смотрел на меня из-под ресниц, озадаченно и недоверчиво. О чем он думал, мне было неведомо, а что-то объяснить или тем паче извиниться за свои слова, он не посчитал нужным.

- Вам уже лучше, вы это и сами чувствуете. Вам бы поспать, да и мне тоже. Может, я пойду? – с надеждой спросила я, посматривая на его руку, которой он вцепился в мое запястье.

- Да, надо поспать. Утром, на свежую голову, всегда лучше думается. Ты спишь у стенки. Не храпеть и не пинаться, а то на пол скину, - пробурчал барон, пытаясь перетянуть меня через себя.

- В смысле у стенки? Я не собираюсь с вами спать в одной постели! Да и места тут практически нет, - вспылила я, забыв про то, что решила не ссориться с бароном.

- Не нравится на кровати, будешь спать на полу связанная. Если ты считаешь, что твое соседство рядом доставляет мне удовольствие, то вынужден тебя огорчить, ты не в моем вкусе. Мне надо быть уверенным, что это не яд отсроченного действия. Если ты меня все-таки отравила, твою жизнь я заберу с собой в ад, - жестко сказал мужчина, всем своим видом показывая, что возражений он не примет. Да пошел он куда подальше! Хочет, чтобы я спала в его кровати, плевать, посплю и, назло ему, высплюсь!

- В ад это вам без меня, господин параноик, - хмыкнула я, снимая обувь. – Меня, может быть, на небесах ждут. А если и не ждут, то обязательно примут после ваших наветов. Спокойной ночи. Будете приставать, тогда точно отравлю.

С этими словами, которые оставили неизгладимый след в душе мужика, он даже слюной подавился, перелезла через него, легла под одеяло и отвернулась к стенке. Если кто-то думает, что я должна была забиться в угол и гордо мерзнуть, то это его проблемы. Мне же хотелось поспать в тепле и относительном комфорте, а чужой мужик мне в этом помехой не станет. К тому же он сказал, что как женщина я его не интересую, а он меня и подавно.

Повозмущавшись в душе и вслух, когда этот тип решил закинуть на меня руку, по его словам, чтобы не сбежала, я все же не заметила, как уснула.

***

А вот Гилберту не спалось. Но клял себя за несообразительность и преждевременные выводы. Ведь видел, что Агна ведет себя не как простолюдинка. Как бы она ни старалась, но у нее не получалось выдавать себя за крестьянку. В ней нет подобострастия, алчности, желания выгодно продать себя. Гилберт допускал, что среди крестьянок есть порядочные девушки и женщины, но на них быстро женятся и одних никуда не отпускают. Барон бы свою жену, даже если бы пришлось жениться по расчету, точно никуда бы одну не отпустил. Значит, Агна сбежала. А от чего бегут молодые и не очень девушки? От навязанного замужества. Будь она невинной девицей, он бы со спокойной душой остановился на этой версии. А так, ему остается только гадать. Но одно он знает точно - Агна из очень богатой и влиятельной семьи. Редко можно встретить человека, которого защищает Кровь. И даже не потому, что этот амулет самый дорогой из известных, всегда найдутся те, кому некуда девать лишние деньги. Нет, дело в том, что купить Кровь практически невозможно, маги с неохотой жертвуют своей кровью, а в амулет вкладывается не только она, но и добровольно отданная жизнь. В основном так поступают тогда, когда знают, что их смерть неминуема и хотят защитить кого-то близкого. Это сложный процесс, Гилберт много о нем не знал, но в одном был уверен, мало кто из ныне живущих магов согласится расстаться с жизнью даже ради собственного ребенка. Да что говорить, среди аристократии любить своих детей было не принято. Зачастую, их использовали как разменную монету, чтобы с помощью выгодной женитьбы упрочить свой род. А у обычных людей маги были редкостью, и, как правило, оказывались незаконнорожденными детьми какого-нибудь проезжего дворянина. Вот и спрашивается, откуда у этой наглой, высокомерной выскочки такой амулет? Украсть его нельзя, снять с тела, даже с мертвого, невозможно. Подарок? А смысл? Защитить он может только того человека, чья кровь смешалась с кровью мага.

Теперь понятно, почему она не боялась, с такой защитой ей и сам черт не страшен! Он, конечно, преувеличивает, все зависит от уровня дара мага, зачаровавшего амулет, но от магического воздействия Агна точно защищена. А вот от физического - не факт. Надо бы проверить. Только как? Вопрос «зачем» даже не возникал, Гилберт не любил неразгаданных тайн. Не кинжалами же в нее кидаться? И, вообще, что ему делать с этой девицей? Которая, скорее всего, и не ведьма, а ауру так искажает защитный амулет, чтобы никто не мог узнать ее уровень силы и способности. Да и поиск по ауре невозможен в этом случае. Ладно, об этом он подумает завтра, а сейчас надо заставить себя уснуть. Но сон все равно не шел, медитация не помогла, подсчет овец тоже.

Самое обидное было в том, что недоделанная ведьма сладко посапывала в его кровати, доверчиво повернувшись к нему спиной. Это что значит? Его она как опасность не воспринимает? Или это очередной намек, что как мужчина он ее не интересует? Рука самовольно потянулась к бедру Агны, видимо, с целью проверки физического воздействия, пока ласкового и нежного. Но Гилберт дал себе мысленную затрещину, напомнив, что пока все не выяснит про Агну, никаких вольностей с ней позволять нельзя. А то оглянуться не успеет, как окажется женат. Родители-аристократы любят вешать на своих дочек один любопытный амулет, связывающий любовников магической клятвой верности. А после этого остается только жениться, ибо с другой женщиной ничего не получится. Гилберту такого счастья было не надо, поэтому он для надежности развернулся спиной к Агне и наконец-то уснул.