Ночь самой дорогой любви (СИ) - Бетт Лиза

Длинные пряди, намотанные на кулак моего бывшего парня. Упругие бедра, сотрясающиеся от грубых толчков. Звериный рык Никиты, когда он проникал достаточно глубоко. Он так умеет?

Я с трудом сдержалась, чтобы не наклонить голову на бок и не продолжить созерцание порно сцены.

Благо голубки заметили появление третьего игрока на поле и мгновенно объявили тайм-аут.

Никита суетливо скатился с девушки, старательно прикрывая стояк краем простыни. Девушка завизжала, и проскочила мимо меня в ванную.

— Лика, детка, постой.

16. Лика

Эта фраза полетела мне в спину роем стрел, выпускаемым лучниками в армию врага. Только половина из них попадала до того, как долететь до противника.

— Пожалуйста, подожди.

Он поймал меня в коридоре. Я суетливо натягивала промокшую обувь.

— Лика. Не уходи, выслушай меня.

Мольба в его тоне заставила почувствовать угрызения совести. Не он один играл за команду соперников. Я выпрямилась и затихла.

— Я сорвался. Не сдержался. Ты была рядом, такая красивая и недоступная, что я не смог. Мне нужна была разрядка. Это, — он наклонил голову в сторону ванной, — ничего не значит. Я люблю только тебя, слышишь?

Слова. Сотни слов роились в голове, готовые сорваться с языка. Но губы словно склеенные, не желали их выпускать.

— Пожалуйста, скажи, что прощаешь меня. Не злись. Я клянусь, больше никогда не притронусь к другой девушке. Только останься.

Остаться. Этого сделать я не могла. Прости, Никита.

Повернувшись к выходу, я почувствовала, как сильная рука дернула меня за предплечье и развернула лицом к парню.

Ладонь легла на горящее лицо и погладила щеку.

Он склонился ко мне и опалил дыханием губы.

— Я же знаю, ты тоже любишь меня. Будь со мной, и я докажу, как сильно нуждаюсь в тебе.

Его навязчивая ласка вызвала в глубине моего естества отторжение. Это что-то новенькое. Никогда раньше его руки и губы не вызывали отвращения. Что же случилось теперь?

Я с трудом сдерживалась, чтобы не ударить его по руке, так заботливо поглаживающей мою кожу.

— Я не хочу, — слова подействовали лучше сотен прикосновений.

Взгляд парня стал отстраненным, колючим, чужим. Он опустил руки и отступил.

— Дело не в Алёне? — голос стал холоднее на несколько градусов.

Я покачала головой и взялась за ручку двери. Все еще глядя в глаза, некогда приятные взору, я заставила себя произнести фразу, ставшую контрольным выстрелом в голову.

— Я переспала с другим. Прости. У нас ничего не выйдет.

Никита дернулся, как от удара. Мне показалось, он даже стал ниже ростом. Плечи опустились, взгляд потух.

Я уже ступила одной ногой в подъезд, когда меня догнал грустный голос бывшего.

— Лика… — что-то в его тоне заставило обернуться и еще раз взглянуть в знакомое лицо. — Пусть ключ останется у тебя.

Слезы, о существовании которых еще несколько минут назад я не подозревала, хлынули непрерывным потоком. Родные руки стальным обручем обняли вздрагивающие плечи. Никита стоял в одних трусах в подъезде и прижимал меня промокшую до нитки к своей теплой груди.

Моя голова раскалывалась, но я продолжала всхлипывать, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Эхо разносило мои тихие страдания, словно привидение в стенах заброшенного здания.

Спокойный голос нашептывал слова утешения на ухо. А я продолжала плакать. Выталкивая из себя всю боль и обиду на брата, на обстоятельства, спровоцировавшие моё падение, и даже на Никиту, добившего моё разбитое сердце. Все-таки любила. В глубине души. Возможно даже как друга.

Сколько мы так простояли, я не знала. Его спутница ушла, оставив за собой шлейф приторно сладких духов. Надо отдать парню должное, он даже не разжал объятий, когда она протиснулась мимо нас.

Правда любит. Мысль кольнула сожалением. Ничего бы не вышло.

Хоть сейчас, хоть позже. И хорошо, что это случилось сегодня. Не будет потраченного зря времени. Пустых обещаний, запоздалых извинений.

Конец должен был наступить.

— Останешься? — он даже затаил дыхание, вглядываясь в заплаканное лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет. Мне нужно домой.

Парень вздохнул и разжал объятия. Стало холодно и одиноко.

— Не прячься от меня. Давай хотя бы останемся друзьями?

Я кивнула и нерешительно обняла парня, поцеловав в щеку. Ну всё. Прощай.

Развернувшись, начала спускаться по ступеням. Покинув подъезд, я прибавила шаг. Прочь от человека, бывшего родным. Прочь из его квартиры, в которой я знала каждый уголок. Прочь из дома, хранившего сотни воспоминаний. Прочь из жизни, в которой было все просто и понятно.

Прочь.

17. Макс

«Доброе» утро: в висках стучит, в горле пересохло, и периодически накатывает тошнота. Дерьмово.

Я неуверенно поднялся с постели и направился в ванную. Блядь, свет всегда был таким ярким?

Хорошо, что сегодня выходной. В понедельник я вряд ли такое пережил бы. Холодный душ сделал свое дело, и я уже гораздо бодрее себя чувствовал. Насколько это было возможно. Кухня встретила меня тишиной, лишь на столе стояла тарелка блинчиков и омлет. Значит, домработница приходила пока я спал. Заебись.

Есть совершенно не хотелось. Точнее хотелось, но не моглось. Поэтому я просто заварил себе кофе и отправился в гостиную. Таблетка аспирина привела меня в чувства окончательно, и я попытался воспроизвести в голове вчерашний вечер.

Лика.

При воспоминании о ней в паху стало теснее. Кто бы знал, что девочка-целочка способна на такое? Она делала то, чему я её научил, а так же многое другое. Откуда она приобрела эти навыки — знать мне не хотелось. Может, действовала она инстинктивно, но каждый раз била в цель. Кошка.

Упрямая, своевольная кошка. Так и не сказала мне свой номер. Не то чтобы я упрашивал, но пару раз заводил разговор, а она отмалчивалась.

Думает, теперь убежала от меня. Глупая. Она еще не знала, что сегодня я собирался навестить её снова. И может завтра. Пока не пройдет это желание, прожигающее вены изнутри.

Будет она брать деньги или нет, меня не волнует. Важнее найти её и привезти ко мне. Если захочет, пусть даже остается тут, главное, чтобы вовремя ждала меня в постельке после работы. И желательно голая. Хотя можно и в одежде. Я сам сниму с неё каждый сантиметр тряпья, прикрывающий это сексуальное тело.

Осталось выяснить, где её найти. В этом я полагался на Захара.

— Номер Генки мне дал знакомый. Записывай, — д

руг лениво продиктовал мне цифры, периодически замолкая, дыхание того, то и дело, сбивалось. Вероятно подружка, которую он вызвонил после сауны, старалась на славу.

— Спасибо брат.

Отключившись, я набрал номер сутера.

Заебался ждать. Но трубку никто так и не взял. Придется действовать обходными путями.

Старый знакомый подкинул необходимый адрес. Я заехал за Захаром, и мы направились на окраину города.

— Нахуй она тебе сдалась? Че больше нет дырок, кроме неё?

Замечание друга вызвало во мне волну возмущения, но я попытался скрыть её за циничной улыбкой.

— Нравится, как она губу закусывает, когда кончает.

— А, ну это аргумент. Только давай по-быстрому, меня Алинка дома ждет. Губу не закусывает, зато отсасывает нормально.

Захар как всегда в своем репертуаре. Ловелас хренов.

На очередной кочке машина подпрыгнула, и хлопнул характерный звук, сработавшей стойки.

— Ебучие дороги, всю подвеску в пизду разъебешь, пока едешь.

Захар на моё восклицание не ответил, лишь тихо заржал, глядя в окно. Весельчак хуев.

Я с каждой минутой понимал, что нетерпение, прижигало изнутри и хотелось снова оказаться там, в комнате отдыха финского зала в сауне с этой малышкой. Ну ничего, скоро мы увидимся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однушка Генки встретила нас тишиной и затхлым запахом сырости. Навстречу нам попалась какая-то шмара. Испуганно глядя на посетителей, она указала на дверь, за которой спал сутенер.