Скитальцы - Кнут Гамсун

Может, пойдём освежимся? — предложил ей шкипер Скору. Нет, не стоит, ответила Ане Мария. У меня есть бутылочка вина, сказал он. Я не пью вина, ответила она.

Шкипер вышел один и прислонился к стене сеновала. К нему подошла Ольга по прозвищу Бисерный Поясок. Сама-то она родилась в соседнем приходе, но жила тут в услужении у лавочника; Ольга была невысокая, темноглазая и гибкая, как ива, хотя хорошенькой её не назвал бы никто. Но что за беда! Слишком курносая, но и это не беда! Шкипер Скору поболтал с ней, угостил вином из своей фляжки, посмотрел на её поясок, потрогал его и сказал, что никогда не видел такой красоты.

А Ане Мария сидела внутри и всё, как есть, видела в открытые ворота сеновала, в конце концов она стала танцевать со своим мужем, но это было совсем не то, что со шкипером, Каролус неуклюже перебирал ногами, не кланялся и не благодарил её за танец — у Ане Марии были причины для недовольства. Почему у него холодные руки, хотя на дворе жаркое лето, почему они такие потные, уж не выпил ли он лишнего — от него несло перегаром, и он даже не попытался это скрыть, пожевав жареного кофе, как сделал шкипер Скору.

Скору вернулся со своей дамой, и теперь они танцевали без роздыха, даже не уходили на место, так и стояли, бессовестные, посреди площадки и ждали следующего танца; Скору совсем обезумел, если танец ему особенно нравился, он кричал музыканту: Играй подольше, сыграй ещё раз!

Да, это было настоящее веселье!

Наконец Августу потребовался отдых, большой палец на правой руке у него побелел и потерял чувствительность — шёлковый ремень был слишком тесен; два незнакомых шкипера вытащили по далеру и дали ему за игру. Они не считали, что это много, — такой игры им слышать ещё не доводилось. Шкиперы поинтересовались, где это Август выучился так играть, но Август и им не ответил на этот вопрос. В перерыве шкиперы курили трубки и болтали с дамами. Эдеварт разносил напитки.

Случайно или нет, но на сеновале вдруг запахло дымом. Свет туда попадал только через открытые ворота, и потому внутри царил полумрак, огня не было видно, но дымом пахло определённо. Все стали принюхиваться и оглядываться по сторонам. Шкиперы прикрыли свои трубки ладонью, потом и вовсе погасили их. Неожиданно в левом углу, где лежало сено, взметнулся огонь. Воды! — послышались крики, воды! Женщины закричали, Каролус и его соседи бросились домой за вёдрами, начался переполох, Эдеварт помчался за вёдрами на борт «Чайки». Шкипер Скору собирался выйти с Ольгой на свежий воздух, но как увидел огонь, он тут же развернулся, сорвал с себя куртку, бросил её на пламя и начал топтать. Это было сделано быстро и ловко, пламя он затоптал, куртка, правда, обгорела, но Скору даже не обратил на это внимания; вот это мужик, герой, его ситцевая рубашка в лиловую клетку так и мелькала в углу, где лежало сено, на поясе блестел нож в серебряных ножнах. Ане Мария не отрывала от него глаз и всё повторяла: Он же испортил свою куртку!

Когда появились вёдра с водой, гасить было уже нечего, и люди выпили воду на дымящееся сено. Однако Каролус долго ещё не мог успокоиться: на сеновале у него хранилось много сена и, сгори оно, благополучию Каролуса был бы нанесён чувствительный урон. Я тебе заплачу за сено! — пообещал шкипер Скору в присутствии всех. Такой он был человек, этот шкипер! Каролус пожал ему руку и поблагодарил, взволнованная Ане Мария тоже подала шкиперу руку и смахнула труху и пепел с его куртки. Скору сказал: Не благодарите меня, это кто-то из нас своей трубкой поджег сено. Он огляделся, ища глазами своих гостей, но шкиперов не было видно, они незаметно улизнули во время переполоха. Двоих девушек тоже не досчитались, но Ольга была тут.

Эдеварт, запыхавшись, принёс с берега два ведра воды, но, увидев, что опоздал, быстро огляделся, поставил вёдра на землю и убежал. Крадучись, он пошёл по кромке ячменного ноля, через лесок, его будто вело какое-то предчувствие. Впереди слышались голоса и шепот, беспокойно колыхался папоротник; Эдеварт подкрался на цыпочках. Так и есть, один из чужих шкиперов целовал Рагну, наверное, он целовал её уже давно, холодный гнев охватил Эдеварта, и он, не помня, что делает, ударил себя кулаком в грудь. Рагна первая заметила его, она вскрикнула, вырвалась из рук шкипера и вскочила.

Это могло бы закончиться печально, но шкипер узнал Эдеварта, который был своим человеком на «Чайке», и не тронул его. По правде сказать, шкипер был сердит и раздосадован, что Эдеварт прервал его забаву, он криво улыбался, но всё же вынул из кармана фляжку и сказал: Иди, подкрепись, приятель! Эдеварт настороженно следил за ним, дружелюбие шкипера не внушало ему доверия. Шкипер угостил и Рагну, она пригубила из фляжки и поблагодарила. Может, он твой жених? — спросил шкипер. Мне об этом ничего неизвестно, ответила она. Тогда что ему здесь надо? — Не знаю.

Эдеварт слышал это, но он был не из тех, кто отступает, и шагнул к шкиперу. Рагна бросилась между ними: Что ты задумал? Шкиперу не следовало презрительно говорить: Да пусть стоит и бьёт себя кулаком в грудь сколько влезет. Он хотел взять Рагну за руку и увести прочь, но от первого же удара скрючился и упал в папоротник, должно быть, Эдеварт подставил ему ножку, этому искусству он научился ещё в школе. Рагна испуганно вскрикнула, потому что внешность шкипера вдруг изменилась. Весь вечер он танцевал, не снимая шляпы, теперь же шляпа с него свалилась, и она увидела его лысую блестящую голову. Рагна зашлась от смеха; нашла над чем смеяться, глупая девчонка! Шкипер встал, надел шляпу и приготовился к бою. Через секунду Эдеварт уже валялся в кустах. Правда, он тут же вскочил и грозно сжал кулаки, шкипер фыркнул: Вонючий молокосос! И они снова схватились. Рагна завопила во весь голос и бросилась наутёк.

Что случилось? Что происходит? К дерущимся подбежали люди. Эдеварт и шкипер катались по земле, то один, то другой одерживал верх, оба явно устали и были в крови. Мужчины разняли драчунов. Поборолись, и хватит, хорошего понемножку, смеялись они. Молодец, Эдеварт, не дал спуску шкиперу!

Что верно, то верно. Шкиперу Эдеварт спуску не дал, пусть он был молод и беден, но мужества ему было не занимать...

Близилось утро, веселье закончилось, даже самые неутомимые танцоры уже ушли, среди них и оба шкипера, а также Скору и Ольга с её бисерным пояском, Юсефине из Клейвы, Берет... Из леса, крадучись, потянулись странно растрёпанные парочки, из сеновала они выходили в обнимку, а из леса возвращались поодиночке. Август спрятал было гармонь в футляр, но потом снова достал её, чтобы сыграть торжественный марш, когда шкиперы, простившись со всеми, направились к берегу. Эту ночь Августу и Эдеварту предстояло провести на берегу, уступив гостям своё место на шхуне; они устроились на сеновале Каролуса, однако проспали совсем недолго и проснулись, когда на площадки пришли сушильщики. Друзьям ещё хотелось спать, хотя чувствовали они себя неплохо.

Кое-кому было гораздо хуже; мучаясь от досады и потеряв покой, Ане Мария пребывала в скверном расположении духа, её терзала ревность, и она никак не могла выбросить из головы Ольгу с её бисерным пояском. Зачем эта девчонка пришла на танцы, кто прислал её сюда из дальнего прихода и что нашёл шкипер Скору в этой дурехе? Уже два года она служит у лавочника, а замуж так и не вышла. Ане Марию душила обида.

Каролус, напротив, был вполне всем доволен и весел — сено его не пострадало, и Скору заплатил ему целый далер за наём сеновала, к тому же он, можно сказать, отбил у Скору свою жену, танцевал с нею весь вечер, веселился и чувствовал себя молодожёном.

Я нашёл в сене трубку, признался он и показал трубку Ане Марии.

В сене? Когда? — удивилась она.

Когда мы гасили огонь.

Это трубка Скору.

Знаю. Я ещё не успел отдать её.

Да, Каролус, несомненно, был доволен, он даже нашёл трубку, которую теперь набил табаком и закурил.

Настоящая пенковая трубка! — сказал он с видом знатока, ему хотелось показать Ане Марии, что и он не лыком шит...

Всё постепенно вернулось в свою колею, гости покинули Поллен, Август и Эдеварт снова перебрались на борт «Чайки», и сушка рыбы продолжалась. Когда рыба была уже почти готова, над штабелями сделали берестяные навесы на случай, если в последние дни пойдёт дождь, деньги шкипер Скору тоже получил, целых две тысячи далеров; ему предстояло заплатить за площадки и рассчитаться с работниками. Скору носил деньги при себе и ходил с оттопыренными карманами. Но люди не понимали, зачем ему сразу столько денег, и считали его заносчивым.

Август сказал Эдеварту: Мало где в мире человек может носить с собой две тысячи далеров, не опасаясь за свою шкуру! Эдеварт: Не понимаю, как там только живут люди?

Август: Ничего, живут! Иногда там можно даже неплохо заработать. Однажды мне дали двадцать пять долларов только за то, чтобы я держал язык за зубами.