Прогулки с пантерой - Наталья Саморукова

Справившись с дурнотой, я еще раз взглянула на жуткие снимки. Два тела, мужское и женское были словно пропущены через чудовищный пресс. На них места живого не было. Только лица смотрели в неведомую даль навсегда застывшими глазами. Арнольд и его жена, та, официальный статус которой мы так и не выяснили. То ли Нина, то ли Арина. Какая теперь разница.

— Гриш, когда это случилось?

— Сегодня. Дворник нашел на старом пустыре.

— Вроде нет тут никаких пустырей.

— Тут нет, а Москве предостаточно. В Медведково, но убили не там. Тела просто выбросили.

— Черт, какой ужас.

Я вдруг вспомнила, что уже видела сегодня нечто подобное. Неужели новостийщики столь оперативны? Проверяя смутную догадку, набрала в поиске название сайта, который с увлечением разглядывал незнакомый клерк. Пришлось долго сортировать сообщения, прежде чем я нашла нужное.

— Смотри, — я развернула экран к Гришке.

Он минут пять недвижно изучал страницу, потом тихо выругался.

— Похоже, да? — я положила рядом с экраном раздобытые коллегой снимки. Сомнений не осталось, действовала одна и та же рука. Или руки… Характер ран и их количество заставляли сомневаться в том, что такое мог сотворить один человек. Ему пришлось бы без устали творить свою черную работу несколько часов, чтобы добиться подобного результата. Надежды на оперативность журналистов не оправдались, сайт предлагал новости почти десятидневной давности, это были две совершенно другие пары. Не одна, как я подумала раньше.

Конечно, можно было бы опять переложить часть ответственности на случайное совпадение, но одна деталь, повторяющаяся на всех фотографиях, не дала это сделать. Всем жертвам в рот были вставлены странные кляпы, что-то тонкое, кружевное, такое неуместное на фоне разгульной пляски смерти. Но основная заковыка была даже не в этом, а в том, что первые четыре трупа были найдены в Германии, в местечке недалеко от Дюссельдорфа. Именно в тех краях мы с Лешкой приятно и без суеты провели свой маленький отпуск.

— Что у них во рту?

— Белье, — сказал Гришка, — трусики, лифчики, чулки. Бред какой-то.

— Везет нам… Что ты предлагаешь со всем этим делать?

— Не знаю. Сначала надо найти эту клиентку. Голову даю на отсечение, она пропала неспроста.

— Гришк, но в Германии то ее не было! У нее даже документов нет. Мы в гостиницу ее по чужому паспорту селили.

— Насть, ты мне скажи, ну откуда ты знаешь, есть у нее документы или нет? Да все, что она нам выдала, это просто ее слова, в них может и миллиграмма правды не оказаться! Она сумасшедшая! А мы развесили уши, отмыли ее, одели, пошли решать ее дела. Ты ладно, никогда большим умом не отличалась. Но я то, я! Старый кретин…

— Не такой уж и старый, — мстительно заметила я, сделав акцент, что против кретина не возражаю.

— Ооо! — застонал Гришка, — у меня сейчас голова треснет. На три части.

— Почему на три? — опешила я.

— По кочану! — заорал Гришка, и вскочив со стула, принялся нарезать круги по небольшому кабинету. Когда его аналитический ум оказывался бессильным перед сложными жизненными коллизиями, он всегда психовал. Быть дураком Гришка не любил, как и все высокоорганизованные особи мужского пола.

4. Маньяки и подонки

— Филипп, ты почему не поел? — спросила я, обнаружив полные кастрюльки с нетронутыми супом и мясом.

— Не ем такое, — буркнул молодой человек и снова уткнулся в компьютер. Он там жил. Днем, ночью, все время. Компьютер был его хлебом насущным.

— А что же ты ешь? — не сдавалась я.

— Без разницы, но не это.

— Замечательно. Может, ты возьмешь деньги и купишь себе то, что по душе?

— Бабки есть, — парень выразительно дернул плечом, давая мне понять, что аудиенция окончилась. Со времени своего водворения в нашей квартире он, кажется, ни разу на меня не посмотрел. Ох, Лешка, сапожник без сапог. Его родное чадо явно находится в острой фазе компьютерной зависимости, а папочке плевать?

Потоптавшись на пороге гостевой комнаты, я ушла убирать следы Кузиного беспредела. Милая собачка Мамаевой ордой прошлась по жилищу, не оставив хозяевам ни пяди земли. Слава богу, что она больше не писала на пол. Но зато она погрызла всю мою косметику, в том числе и новенький тюбик запредельно дорогого крема. Из туалета исчезла бумага, рядом с порванным баллоном чистящего средства для унитазов исходила химическим зловонием огромная лужа. Венин лоток был аккуратно разнесен на атомы, а сам Веня нашелся лишь с пятой попытки — за холодильником, куда не могла бы пролезть и крыса. Каким то образом старый кот сумел втиснуть увесистое пузо в узкое пространство и жалобно пыхтел от бессилия выбраться и дать сдачи.

Кузьма с недовольным видом восседал на диване и косил на меня наглым сиреневым глазом. Налаживая с ним контакт, я пыталась накормить животину до отвала, но эксперимент провалился. Кузя ел столько, сколько давали и сколько мог взять сам. В его бездонную пасть ухали килотонны еды, пузо раздувалось до любого объема и даже когда оно уже волочилось по полу, собака не могла отказать себе в новой порции съестного. На характер это никак не влияло. Видим, у них с Филиппом было распределение ролей, один голодал, другой отрывался за себя и за друга.

Пришел с работы Лешка, помог мне навести порядок, мы поужинали и я немного отвлеклась от ужасных событий, накрывших меня с головой. Арина так и не появилась. В номере остались ее немудреные вещи — пара колготок, кофточка, присмотренная доброй Лизаветой на ближайшей распродаже, хлопчатобумажная майка. Новоявленной хозяйки вещей и след простыл. Портье сказал, что ушла она вечером, точнее уже ночью. Когда она тихо прошмыгнула мимо стойки, стрелки часов миновали полночь. Ключи она не оставила, на основании чего дежурный решил, что девушка выходит ненадолго и скоро вернется. Но потом он про нее забыл, вселялась шумная семья азербайджанцев, не до того было. В номер к ней никто не приходил, все визиты в этом отеле фиксируются. Звонков ни на телефон в номере, ни с него, не было.

Куда могла пойти девушка без документов и фактически без денег в такое время? Прогуляться? Навестить своих друзей по помойке? А была ли вообще эта помойка? Уж больно скоро вышла Арина из образа опустившейся поганки. Ее лицо было бледным и усталым, но таких лиц — миллионы. Зато я отлично помнила ее белозубую улыбку. Если хотя бы каждый второй мог похвастаться такими клыками, дантисты давно бы разорились. Но мотивы… мотивы… Конечно, гипотеза о том, что Арина имеет отношение к зверскому убийству четы была слишком смелой, но и разъединить вцепившиеся друг в друга мертвой хваткой факты не получалось. Появление этой дамы совпало сразу с двумя, а то и больше преступлениями, произошедшими с ничтожно малым интервалом. Сначала от руки душителя погибает случайная воровка, решившая поживиться симпатичной Сониной курточкой. Гришка поднял сводки, все подтвердилось — и ограбление, и путаница с идентификацией жертвы. Потом жуткая смерть Валевских. А десятью днями ранее два аналогичных преступления в Германии.

Конечно, Арина с вероятностью 99,9% не убивала их сама. Нелепо было предположить, что одна меленькая женщина в состоянии справиться с двумя взрослыми людьми. А вот если предположить, что она их заказала… Очень удобно обставить убийство, как дело рук маньяка, скопировав почерк с уже совершенных убийств. Информация была в открытом доступе и киллер, зная о том, что Валевские не так давно вернулись из-за границы, решил проявить фантазию. Очень логично. Если милиция также проявит фантазию, то вполне сможет выстроить нехитрую гипотезу — маньяк преследовал их от самого Дюссельдорфа, сделал свое черное дело и спешно укатил назад. Ищи его теперь, как ветра в поле.

Настроение мое и отношение к нашей клиентке качнулось, поменяло знак. Однако, я вынуждена была признать, что пахло от нее вполне натурально. Все можно инсценировать — рванину, амнезию, но для того чтобы так вонять, надо как минимум в течение месяца спать в канализации и не мыться. Впрочем, не мыться куда проще, чем убить. Хотя…

— Лешкин, поговори со мной, — присела я рядом с мужем.

— Опять печаль-тоска? И, конечно, опять она связанна с работой? — ленивый голосом отозвался благоверный. Он сморщил лицо и сладко зевнул. Весь его вид говорил о том, что новости Си-эн-эн смотреть ему куда интересней, чем погружаться в мои проблемы.

— Ладно, проехали, — буркнула я. Черт, который раз я наступаю на одни и те же грабли. Ведь знаю, что Лешка терпеть не может разговоров о моей работе. Так уж получилось, что жизнь Бюро постоянно задевает и его, из-за меня он впутывается в авантюры, рискует, один раз едва не пострадал от руки преступника. Лешка никогда не был и не будет трусом, но он предпочитает не играть в темную. А в этих историях он неизменно в неблагодарной, но опасной роли статиста. И все-таки порой мне так хотелось с ним поделиться, рассказать ему о том, что меня волнует, выслушать очень важное для меня мнение, да просто ощутить поддержку. Нет, если что, что я точно знала — Лешка в стороне не останется. Будет нужда — он подставит плечо, ни о чем не спрашивая. Но вот поговорить… Говорить он на эти темы не любил.