Прогулки с пантерой - Наталья Саморукова

Наталья САМОРУКОВА

ПРОГУЛКИ С ПАНТЕРОЙ

«…и Он приклонился ко мне

и услышал вопль мой.

Извлёк меня из страшного рва,

из тинистого болота;

и поставил на камне ноги мои,

и утвердил стопы мои…»

Две чинные немецкие матроны, одна в сиреневой шляпке, другая в розовой, сидящие рядом с нами в зале ожидания, тревожно шептались. К ним, стараясь не слишком явно демонстрировать свое любопытство, прислушивалась девушка, стерегущая стойку контроля. Мужчина в форме технического сотрудника, шедший мимо, внезапно затормозил и скосил глаза на развернутую газету, статью из которой обсуждали дамы. Тревожный шепоток сплетниц упал на благодатную почву и пополз дальше, к высокой стойке бара, на кухню, из которой тянуло горячими сосисками, к полупустому магазину беспошлинной торговли. Он разбудил задумавшегося над пивной кружкой бородача, сбил ровный шаг официанта, омрачил лицо скучающей кассирши. Дремавший на шикарном кожаном чемодане пекинес тоскливо тявкнул, блондинка модельной внешности на секунду потеряла очарование, любующийся ее ногами престарелый сладострастник недовольно поморщился и чихнул, стыдливо прикрывшись ладошкой. «Ох, — вздохнула Розовая шляпка, — майн гот…» «Ох», — поддержала ее Сиреневая, шурша газетной страницей.

1. Приятный отпуск в долине Рейна

Май — это почти уже лето, но еще не испорченное, свежее, чистенькое, пахнущее клейкими листьями и молодой травой, не успевшее пропылиться, выгореть. Май — это надежда, в которой не успел разочароваться и миллион обещаний, каждое из которых может сбыться. Почему бы и нет? К тому же в мае у Лешки день рождения.

Я долго ломала голову — что ему подарить? Образ подарка смутно рисовался в моем воображении, но сколько я ни ходила по магазинам, он так и не обрел подробные очертания. Бог его знает, отчего мой выбор пал в итоге Германию. Может, это потаенное желание каждого русского? Прогулка по Рейну со страниц рекламного буклета представлялась сказочным путешествием, а гостиницы в долине реки были воплощением мещанской мечты — все в цветочках и такие прянично хорошенькие, что сердце пело от умиления.

Крошечный отель, окруженный со всех сторон холмами, в котором мы оказались на пятый день путешествия, насквозь пропах щами.

— Это тушеная капуста, дурила, — спорил со мной Лешка.

— Да щи, принюхайся! С курицей…

— Щи с курицей? Ну ты даешь.

Мы не были в Москве всего ничего, а уже чувствовали себя заправскими бюргерами, провинциальными обжорами. После огромных порций фрау Мюллер больше всего мы походили на тучных кроликов, греющих нежные животы на ласковом солнце. С нашего балкона открывался дивный вид на игрушечную железную дорогу, по которой раз в два часа неспешно проползал чистенький поезд. Внизу в прозрачных голубых лужицах деловито плескались скворцы. Муж хозяйки, аккуратный арийский дядя, колотил молотком по идеально ровному забору, доводя немецкую страсть к аккуратности до легкого маразма.

Завтра нам предстояло вернуться в родную столицу. Мы с честью вынесли все тяготы путешествия — ели как последний раз, запивая жирные сосиски густым пивом, много спали, дышали упоительно свежим воздухом, изучили вдоль и поперек все окрестности, несколько раз плавали по Рейну, посетили фестиваль шарманок и накупили массу барахла. Немецкие наряды сидели на мне как влитые, я чувствовала себя Дюймовочкой, легко умещаясь в местный тридцать шестой размер.

Последний отпускной вечер Лешка предложил провести в кафе. Я с радостью согласилась.

Наверное, такое бывает с каждым — накатывает без видимых причин тревога, лишает покоя. Не к чему придраться, нет оснований для беспокойства, а противный холодок хватает липкой ладонью за сердце, сжимает, давит. И от того, что не понимаешь в чем дело, становится еще тревожнее. Некоторые особенно продвинутые врачи считают, что повышенная тревожность есть следствие нехватки в организме вещества с красивым названием серотанин. Не буду спорить. Возможно будь серотанина в достатке, неприятности на мою голову сыпались бы неожиданно, без всякого предупреждения. Но обремененная предыдущим опытом я знала, такое настроение никогда не возникает на пустом месте. Из миллиона ничего не значащих на первый взгляд деталей подсознание выхватывает знаки и символы, прокручивает их в голове и выдает предварительный прогноз. Прогноз — еще не приговор, скорее руководство к осторожности.

Я отчетливо осознавала, что у меня есть все, что нужно для счастья — любимый и любящий мужчина, непростая, но вполне доходная работа, которую несмотря ни на что, в глубине души очень люблю. А еще у меня был теплый, пахнущий цветущими каштанами вечер, целых три свободных дня после возвращения в Москву, которые мы с Лешкой планировали провести в загородном домике. Мои близкие были здоровы, а далекие не слишком меня донимали. Деньги? Есть. Удовольствие от жизни? В избытке. Почему же так не по себе? Мимолетное и смутное ощущение опасности коснулось лишь краем, но осадок остался.

— Извините, у вас не будет зажигалки? — обратился на чистейшем русском гарный немецкий хлопец. Парочка, сидящая за соседним столиком, бойко лопотала с официантом на иноземном наречии, и не подозревая подвоха с их стороны, мы весь вечер как заправские сплетники обсуждали посетителей заведения. Слава богу, конкретно этих двоих мы обошли вниманием, но вот соседям справа отвесили по полной. Нехорошо конечно, но держать рот на замке при виде двух рокеров, с ног да головы упакованных в кожу и металл, просто невозможно. Тем более что рокеры разменяли, как минимум, восьмой десяток. Вообще, немцы мне нравились. Выглядели они так себе, но в них была здоровая простота и открытость. Дамы не утруждали себя фитнесом, мужчины с гордостью несли пивные животики, дети вели себя, как маленькие разбойники. Рядом с немцами можно было забыть свои комплексы.

— Первый раз в Германии? — улыбнулся сосед, прикурив сигарету и с удовольствием затянувшись. Когда он говорил, изо рта у него вылетали клубы дыма, точно у дракона. Что-то драконье было и во всем его облике —маленькие, близко посаженные глаза, хищный нос, откинутые назад длинные льняные волосы.

— Ага, — согласно кивнул Лешка, — завтра уже уезжаем.

— Как вам здешние края? — с легким акцентом спросила драконья спутница. Даму несколько портила тяжеловатая нижняя челюсть и снисходительная гримаса, не сходившая с лица.

— Отлично! — искренне призналась я, — мы так даже на юге не отдыхали. Воздух… упоительный.

— Еда — восхитительная! — подхватил Лешка, сыто икнув.

— По Рейну плавали?

— Да. Нет слов, какая красота.

Незаметно завязался легкий, ни к чему не обязывающий разговор. Арнольд и Арина рассказали, что приехали сюда по делам бизнеса, перенимать вражеский буржуазный опыт и что завтра тоже отбывают обратно. Правда не утром, как мы, а вечером. Арина родом из Прибалтики, Арнольд — коренной москвич. Оба — гуманитарии, но неплохо освоили экономику, на жизнь не жалуются.

— А что у вас за бизнес? — лениво поинтересовался Лешка.

— Да так, небольшое развлекательное заведение, — уклончиво ответила Арина. Я заметила, что она аккуратно пихнула мужа под столом, удерживая от дополнительных комментариев. Подумаешь, какая секретность.

— Если хотите, мы можем созвониться в Москве, у нас бывает очень весело, — улыбнулась новая знакомая, откинувшись на высокую спинку стула. Тень от ее распущенных волос легла на стену расплывчатым узором, похожим на пламя. Это кафе вечером смотрелось совсем иначе, чем днем. Свет крохотных бра разграничивал пространство на маленькие соты, добавляя атмосфере особой интимности. Но лучше всего такие ресторанчики смотрятся с улицы — эдакие яркие витрины, где живые нарядные манекены неторопливо потягивают из бокалов и ведут легкие светские беседы. На каждом столике — вазочка и кружевная салфетка, в полутемной глубине зала тускло светится бар, метрдотель стережет покой чинной клиентуры. Всякий, проходящий мимо, непременно позавидует тем, кто внутри и при наличии денег, обнаружив через сто метров аналогичное заведение, не избежит соблазна. Но все равно ему будет казаться, что то, предыдущее местечко, было уютней.

На прощанье Арнольд и Арина записали нам свой телефон на рекламной визитке какого то ночного клуба, которую женщина выудила из объемистого кожаного баула. Краем глаза я заметила в ее сумочке прозрачную газовую зажигалку, почти полную. Мы радостно распрощались, прекрасно понимая, что едва ли когда-нибудь встретимся вновь. Люди занятные, но совершенно чужие. А чужих людей по жизни и так избыток.

— Мужчина все-таки неприятный, правда? — спросила я Лешку, когда мы грузили в авто свои перекормленные тела.