Утро псового лая (СИ) - Львов Вадим "Клещ"

Мотоциклетная рота гауптмана Хартманна, идущая в авангарде полка поддержанная танковым взводом лейтенанта Бюрке, взяла Студянку без единого выстрела, радостно отрапортовав Эрлиху о бескровном выполнении приказа, как пологие холмы ожили и к Студянке потянулись трассеры бронебойных снарядов. Развернув на холмах танки и легкие самоходки на базе полугусеничных бронемашин «иваны» обрушили на 7 панцер-полк, море огня. Сухо, словно кнуты щелкали выстрелы четырехдюймовок БТ-80,им вторили рыкающие выстрелы бронебойных 57 мм орудий самоходок и хлопки выстрелов батальонных минометов. Радиостанция авангарда зашипела и связь прервалась. Но оберст Эрлих, не был самим собой, если бы отступил назад. В боях под Орлеаном, два года назад, именно батальон Эрлиха лихой кавалерийским наскоком захватил передовой плацдарм на Луаре с которого впоследствии началось последние сокрушительное наступление всей 6 германской армии на позиции неорганизованных, но храбрых французов.

Быстро развернувшись в боевой порядок, почти восемь десятков «Леопардов» открыли яростный ответный огонь по засевшим на высотах русским. Уже через десять минут стало понятно, что два батальона «иванов» кроме редких ответных выстрелов, ничего этому стальному шквалу противопоставить не могут.

Седьмой панцер-регимент ННА, расположился полумесяцем и медленно, но верно охватывал засевших на высотах русских. Но противник, несмотря на упреки в варварстве, вел себя максимально грамотно в этом случае, его немногочисленные танки и бронемашины постоянно перемещались за гребнем высот и вели одиночную, но весьма точную стрельбу.

— Мы обошли их! Голос командира 1батальона, майора Неринга звучащий в наушниках, был полон неподдельной гордости несмотря на треск помех.

— Они в мешке, им не выбраться! Надо добивать!

— Норд-ост! Они на норд-осте!

— Уточните данные, «Вулкан» уточните данные!

Русские навалились на нас с левого фланга полка, сразу взяв в оборот третий батальон оберст-лейтенанта Вальдштейна. Как их не заметило выставленное там охранение, только дух покойного Тельмана знает, но потусторонний вой газовых турбин, будет преследовать Мерка, всю его жизнь. Щелчки четырехдюймовых танковых орудий слилось в какое то бешеное токкато, и Вольфганг отчетливо слышал отвратительный хруст, с которым русские бронебойные болванки прошивали крупповскую сталь. Радиоэфир раз за разом взрывался воплями покалеченных или горящих заживо танкистов.

От полного истребления, полк оберста Эрлиха, спасли соседи из 17 панцер-дивизии, начавшие активно прищуривать русский заслон и тем самым не давшие русским гвардейцам окончательно растерзать остатки панцер-регимента.

— Броню надо усиливать! И калибр! Мрачно заметил Громов, отмахнувшись от поздравлений подчиненных с удачной атакой. Они нашу «восьмидесятку» протыкают с версты насквозь и шансов выжить у экипаже — нет практически. На бочке с керосином сидим! Мы по два — три пробития делаем, а «леопард» еще живет…

Подполковник Матвей Иванович Мантойфель, выпускник военно-технического юнкерского училища в Омске, потирая посеченную осколком щеку, резонно заметил.

— Дмитрий Иванович, у тевтонов броня разнесенная в башне. Пробивать пробиваем, но ущерб небольшой. Опять же все с умом сделано и боекомплект размещён и автоматика пожаротушения. А вот орудие то, хоть и 105 миллиметров — слабовато, против «восьмидесятки». Если в борт попадет, то да, все в клочья. Это мы еще в Галиции видели. А вот в лоб и башню, тут немцам попотеть придется…. Если командиры грамотные, то ничего, выдюжим при потерях малых. Но броню и орудие обновить- желательно. Если этак миллиметров сто двадцать сделать да достаточной длинны, то думаю «леопардам» вообще ничего не светит… Никакая разнесенная броня не спасет.

Громов кивнул. Мантойфель хоть и всего лишь командир эскадрона, но офицер опытный и грамотный. Дед его, Царство небесное, Казанским юнкерским руководил, отец — полковник Генштаба в резерве, а прадед — тот вообще целый прусский генерал-майор, сбежавший в Россию, от немецких марксистов. Настоящая белая кость армии.

— Согласен. Должен поздравить всех с победой. Хоть маленькой, но победой, господа. Передайте всем подразделениям мои слова! Не так страшен фриц, как его малюют. И наша вторая гвардейская бригада «Воющие черти» — это снова доказала! Слава! Слава! Слава!

Глава 3

21 января 2001. Здание Совета Министров. Москва.

Некогда бывшее здание Правительствующего Сената, теперь здание Совета Министров Российской республики, находилось на особо охраняемой территории московского Кремля, прямо на против резиденции главы государства.

Председатель Совмина, премьер-министр Юрий Афанасьевич Светлов, представитель либерального крыла правой оппозиции, до начала политической карьеры — успешный предприниматель- миллионщик, совладелец Уральского электро-медного завода, меценат и попечитель Фонда памяти имени президента Палицына, неслышно вздохнув посмотрел на разложенные перед ним бумаги. Несмотря на обеденное время, очередное совещание под его председательством было в самом разгаре. Обсуждалась крайне щепетильная и конфликтная вещь — высокотехнологическая отечественная промышленность. Помимо нескольких министров и председателей профильных госкомитетов курирующих отрасли промышленности и следящие за выполнением государственных заказов, основную группу присутствующих составляли господа предприниматели. Промышленные и финансовые воротилы, опора Российской республики.

— Господа! Тихо, но значительно проскрипел глава Госкомитета по радиотехнической промышленности, разменявший девятый десяток Вольф Штейншлегер, самый старый из присутствующих и самый без сомнения опытный в интригах за бюджетные деньги.

Штейншлегеру, несмотря на весь свой антисемитизм, симпатизировал сам канцлер Туркул, именно при нем, Вольф стал профессором и стал преподавателем в Техническом Университете. Через семь лет, он возглавил Научный совет при «Росрадиотехе», а в семидесятом, возглавил и госкомитет. И вот уже тридцать лет, бессменно его возглавляет. За эти годы сменилось три президента, пять премьер-министров, четыре председателя Академии наук, восемь министров промышленности — но Вольф продолжал недрогнувшей рукой вести вперед корабль отечественной радиоэлектроники. Штейншлегера, часто обвиняли в коррупции, мздоимстве, периодически возникали международные скандалы в связи с откровенным воровством технологий или незаконным копированием. Но Вольф, держался и его многочисленные друзья, надежно его прикрывали.

— Мы ведем дискуссию уже третий час, господа, но воз и ныне там. Без дополнительных бюджетных средств, развёртывание производства микро-триодов по схеме Нойса, в принципе невозможно.

Большинство присутствующих согласно закивало.

Исключение составил сидящий напротив Светлова, военный министр, часто посещающий в отличии от предыдущего сугубо промышленные заседания Совмина.

— Господин Штайншлегер. Может стоит поискать производственные мощности на заводах акционерных обществ «Светлана» и «Электрозавод»? Как известно, оба этих крупнейших производителей электронных компонентов имеют возможность перепрофилирования части производства радиоламп на выпуск электронных процессоров.

Вольф Бенционович, удивленно вскинул седые, похожие на кусты брови.

— Денис Викторович, голубчик! Побойтесь бога! Перепрофилирование производства, даже небольшой его части, сорвет сроки поставок указанных в государственных контрактах! В первую очередь с заказах военного министерства.

— Согласен. Но это юридический вопрос. Он вполне решаем. Речь идет об отсталом производстве и в следствии поставке устаревших компонентов, по государственным контрактам.

Штайншлегер густо покраснел и одним движением руки ослабил галстук.

— Вы хотите сказать…что я и мое ведомство, не справляется с государственными контрактами?

Бородин, примирительно выставил ладонь вперед.