Сашка - Андрей Готлибович Шопперт

отрезать ему несколько ломтей белого хлеба и солью посыпать, сильно её не жалея. Дали, понятно, и даже в тряпицу относительно чистую завернули. Пришёл он на облюбованное место, развернул тряпицу, и корочку каравая, здоровущую такую скибку, девчонке протянул. Та недоверчиво зыркнула по сторонам и взяла. И что удивительное, там весь живот у пигалицы меньше этой скибки, а ведь через пару минут не осталось ни крошки. А ещё через десять минут переводчица дрыхла на пледе, что сама и притащила по наказу барыни. Сытый, забитый по крышку желудок — это лучшее снотворное, особенно для детей. Тогда Кох отощёл… отковылял, придерживаясь за стволики лещины, метров на двадцать, чтобы девочку не разбудить и стал там петь интернационал. А ведь автор гением был. Именно вставай «люд голодный». Сытый, вон, дрыхнет и даже мухи, залетающие под своды кустарника, не мешают. С тех пор целую неделю такие фокусы с Машкой Виктор проделывал. Только теперь не хлебом потчевал. А пирогами. И все семь дней пироги были с разной начинкой. То капусту «покладут» (Проверочное слово кладбище. Если бы было — «положат», то тогда говорили бы «Лежбище»), то рыбный предоставят, а то и с зайчатиной. Есть, оказывается, в имении Болоховских лес в несколько гектаров. Так, лесок, скорее, а там зайцев прорва. Вот соседа позвали этих самых вредных в мире грызунов пострелять, он парочку и презентовал маменьке.

Интересную вещь советская власть с детьми проделала в СССР. Она им задурила мозги так, что чёрное стало белым. Это не про тимуровцев. Тут всё нормально, это про животных и насекомых. Дед Мазай и зайцы — это граната в сельское хозяйство страны. Даже атомная бомба. Самое вредное животное на территории СССР — это заяц. Этот грызун объедает зимой кору у очень немногих деревьев. Выборочно работает. Яблоня, вишня, слива, груша. Не защитишь саженец молодой до тех пор, пока дерево не вырастет, и кора не станет плотной, и можешь попрощаться с ним. Это лет двадцать надо как-то защищать. А летом заяц обязательно серьёзно проредит посадки свеклы и объест горох. Осенью набросится на капусту. В питомнике, где Кох работал, как только не боролись с этой пакостью, а всё одно несли огромные убытки, хоть железный забор ставь двухметровый, да ещё на полметра в землю закапывай. Иначе подкопают. Наняли в штат охотника, и только после этого чуть полегчало. Правда, пару раз штраф заплатили. Мол, в это время охота запрещена. Зайцы почти вывелись в лесах. Дебилы, точно на «Деде Мазае» воспитанные, вывелись и хорошо. Радоваться надо.

Или похожий пример. Вдолбили детям, что муравьи — санитары леса. Это враги хуже зайцев, ладно они под корнями деревьев муравейники подземные устраивают, так они все деревья тлёй заражают. И чтобы тля не перевелась, сохраняют её зимой у себя в муравейниках. Не трогайте дети муравейников — они санитары, они полезные. Это сто процентов придумали ЦРУшники и подсунули нам эту дезу, чтобы ослабить наше садоводство. И ведь удалось гадам. Как удалось и заразить в шестидесятых всю страну колорадским жуком.

Словом, наедалась Машуня пирогами до икоты и дрыхла, пока Кох «Интернационал» распевал и пальцем себе в нос тыкал. Прогресс был. Сам чувствовал Виктор, что говорит он теперь более членораздельно. Но конспирацию соблюдал. При разговоре с маменькой или управляющим старался продолжать мычать. И ложку по-прежнему зажимал в кулаке, хоть и попробовал уже пальцами удержать. Получилось. Только до ликвидации покусителей на его жизнь и жизнь матушки — княгини знать об этом никому не надо.

Событие десятое

Советы медиков. Питайтесь однообразно! Чем больше на вашем столе будет продуктов, тем труднее потом установить диагноз отравления.

Вечером Виктор тоже не бездельничал. Двумя делами занимался. Первое было тяжёлым, второе неприятным. Одно из них — чтение. Оно — тяжёлое. Кирилла и Мефодия объявили за это святыми, им идиотам нужно бошки открутить. Чем этих гадов не устроил латинский алфавит? Зачем они изобрели кириллицу? В чём подвиг? Взяли и вполне сносный алфавит изуродовали. Ах там «Ч» неудобно записывать, нужно несколько букв. Хорошо, оставь старые буквы и добавь это «Ч». Нет, все буквы специально исковеркали. Зачем две «Ф»? Зачем твёрдый знак после каждого почти слова? Зачем разные «И»? Когда жил там в двадцатом и двадцать первом веке как-то и не задумывался над алфавитом, созданным этими, мать их, подвижниками. А теперь взял в комнате старшей сестры книгу и охренел просто. Приходилось о значении букв догадываться по тексту. Кстати, на русском была одна всего. Все остальные на французском. И это ведь засада. Он кроме исключений из правил типа жюри, парашют, брошюра и не знает других слов. Нужно заняться его изучением. Среди книг у сестры был и самоучитель. Его тоже изъял. А вот книга на русском была убожеством по содержанию и из-за кучи непонятных и ненужных букв тяжела к восприятию. Называлась книга «Лиза, или Торжество благодарности» автор некто Ильин, Николай Иванович. Это была пьеса. Драматургом господин Ильин был. Нда, если вся остальная литература на русском языке примерно такая же по «мощи», то понятно почему Пушкина превозносят. А ведь он уже натворил дофига чего. Можно заказать маменьке? Нет, отказался от этой мысли Кох. Пушкина он читал, а вот книги ныне дороги, а княгиня Болоховская сейчас явно еле концы с концами сводит. Обойдётся он пока без книг. Этой про идиотку Лизу хватит, чтобы новый — старый алфавит освоить. Сейчас кроме чтения куча дел и главное — выжить.

Второе действие, которое старался вечером несколько раз проделывать Виктор было неприятным. Он поднимался и опускался по лестнице на второй этаж, стараясь как можно меньше руки использовать. Неприятным было не само хождение, а ответы на вопрос: «Куда это ты, Сашенька, собрался»? Мать (её за ногу) вечером сидела у себя в комнате и вышивала. Услышит шаги и бросается к двери: «Куда это ты, Сашенька, собрался? Али нужно чего? Ты скажи, Машка принесёт».

— Ничего не надо, ноги разминаю. (иего е енае хохи миная).

— Я сейчас же Машку позову. Трофим, зови срочно Машку, Сашенька чего-то захотел. Не пойму. Варенья что ли