Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

перед встречающими: на коленях, так же как и они сами, и с такой же прямой спиной. Впрочем, сгорбиться ей при всём желании не светило — не с плотно сжимающей голову пятернёй в волосах.

— Что ты себе позволяешь?! — хотела грозно прорычать разведчица, но на выходе, из-за вовремя стиснувшей волосы руки, получился очередной жалобный писк.

— Этот же вопрос хотела задать и я, — на неё, глаза в глаза, не мигая, смотрела ещё одна ариала. Старшая стаи — безошибочно оценила пленённая пташка. — В условиях идущей боевой операции, с привлечением сотен стай по всему Сектору, с привлечением ударных флотов, я вынуждена не координировать идущие боевые действия, а… разбираться с соплюшкой, оприходовавшей нашего кота. Ты полагаешь эти действия явлениями одного порядка, разведчица?

Ариала меж тем, явно намекая на необходимость быстрого ответа, выкрутила гостье волосы — породив у той неостановимый поток слёз. Витана попыталась, превозмогая боль, поднять глаза на свою мучительницу и смерить ту презрительным взглядом, но даже такая малость у неё не вышла! Черноволосая совершенно не впечатлилась обращённым на неё полным слёз взглядом, напротив, сама так зыркнула, что впору было побыстрей опускать глаза. Эта республиканка разведчицу откровенно пугала. Бездонные, подёрнутые паволокой глаза, выражали эмоций меньше, чем… форма на сильном тренированном теле. Холод этих зеркал души пробрал снежку до самых печёнок. Она непроизвольно передёрнула плечиками и вновь воззрилась на Старшую.

— Это несопоставимые задачи, Старшая. Но необходимости разбираться с соплюшкой у тебя нет. Кот сам пришёл и явно дал понять, что хочет. Никакого насилия над ним я не учиняла.

— Полупрозрачное бельё и никакую юбочку он тоже сам тебе надел? — фыркнула ещё одна снежка, и только тут до пленницы дошло, что на её форме красуется знак старшинства. Две Старшие. Да уж, тяжёлый случай…

— Нет. Я хотела произвести правильное впечатление, — вынуждена была признать республиканка. — Насколько знаю, вашими правилами это не запрещено. Или… ревнуете?

Уже понимая, что сморозила глупость, Витана прикусила губу. От провернувшейся в волосах ладони на глаза опять навернулись слёзы. Она попыталась в возмущении вскочить, но точный, скупой удар каблуком в бедро бросил её в прежнюю позу. От вспышки боли потемнело в глазах, а отсушенная мышца неприятно задёргалась.

— Да, ревнуем. Кот должен быть в семье. Но стаю волнует не твоя фривольная одежда. Тогда мы лишь посмеялись, пострадали на вибраторах, да сделали для себя далеко идущие выводы о пристрастиях нашего Кошака. Твоя проблема в другом, девочка. Ты, Кошак и Стефи.

Слова прозвучали камнями, падающими на хребет гордой несгибаемой республиканки, и если бы не рука в волосах, она наверняка не смогла бы сохранить идеальную осанку. Женщину обожгло пониманием: ошибка. Она допустила фатальную ошибку — тогда, в катере, после успешной операции. Увлеклась. Засмотрелась на милого котика. Понимая, что попала, разведчица вновь подняла глаза на Старшую.

— Я признаю свою ошибку, Старшая. Думала тогда… другим местом. Должна была спросить, прежде чем втягивать кота в групповой секс. Готова понести наказание перед стаей, какое стая сочтёт справедливым. Обещаю не ставить в известность о вашем решении своё руководство: это только мои и ваши дела.

— Как же ты так, разведчица? — прокаркала сверху жуткая ариала. — Видимо, и на старуху бывает проруха…

— Не ждала подвоха… от своих. С этой стороны не ждала.

— Дело не в своих и чужих.

— Для меня — в них. Когда зачастую попадаешь… как сказал ваш кот… под дружественный огонь… Круг «своих» сильно сужается. Валькирии, пожалуй, единственные, кого всегда считала таковыми в любых условиях. Если прижимало, именно кошки вытаскивали из самых сложных перипетий. Я… Не использовала с котом ничего из арсенала глубокого воздействия. Ничего, сёстры!

— Это меняет дело, — рука мучительницы неожиданно выпустила её волосы, так что девочка от неожиданности пошатнулась. Но реакция у черноволосой была поистине феноменальной, та успела придержать её за плечо и не дала растянуться на полу перед стаей. — Я тоже обратила внимание, что он визуально был вполне вменяем.

— Он согласился привести в порядок Стефи. После пытки такая психологическая разгрузка бывает крайне полезна — она переключает внимание с боли на удовольствие, что в конечном счёте снижает время психологической адаптации.

— Со Стефи как раз всё понятно, — ухмыльнулась Арья. — Но зачем адаптация понадобилась тебе?

Остальных кошек, видимо, тоже отпустило. Они начали оживать. Зафыркали.

— Я же говорю, не удержалась от искушения.

— Искушала его, а не удержалась сама?.. — рыжая была очень умна и явно намекала на её собственный фривольный наряд.

— Хотела подразнить. Про групповой секс даже не задумывалась.

— Что же с тобой теперь делать, горе ты наше? — подключилась к разговору Ми. — Викера за глубокое воздействие хотела тебе зубы на ствол винтовки выдавить. Сайна — глаза выцарапать. Признаюсь, я тоже не прочь была присоединиться… лишь то, что в положении, останавливает.

— Это его ребёнок? — подалась вперёд разведчица, забыв даже дышать. Беременность в Республике была проникнута ореолом святости, как и материнство. Для Витаны же, уже смирившейся с жизнью, почитай, на чужбине, это и вовсе казалось чем-то за гранью.

— Да.

— Расскажешь, как вы…

По комнате опять прокатились фырканья.

— Скажи, девочка, а сейчас ты для кого вырядилась?.. — с оттенком задумчивости изрекла по-прежнему стоящая над ней пленительница.

— Ну… — растерялась от резкого перехода снежка. — Думала, его немного подразнить… А там — как пойдёт.

— Он предвзят. Это не его дело, — отрезала Арья.

— Я, кажется, придумала ей наказание, — между тем продолжила, будто не слыша короткой пикировки, наставница.

— И?.. — изогнула бровь Милена.

— Она нас оденет. Каждую. У девочки есть чувство вкуса… раз наш кот такую стойку на неё сделал. Но оденет не типовым способом, а так, чтобы подчеркнуть образ каждой из нас.

— Создать образ, — на автомате поправила Витана.

По стае прокатилась волна нездорового интереса. Каждая кошка высказалась, получила разъяснение и загрузилась. Снежка же лишь тяжело вздохнула: лучше бы ей выцарапали глаза… Даже зубы на стволе винтовки не