Продам честь. Дорого (СИ) - Воск Степанида

— Я еще и градусник нашел, — напоследок сказал мужчина. — Вот, давай поставлю.

И он по-свойски начал расстегивать пуговки на блузе, намереваясь засунуть градусник подмышку Елене. В этот раз девушка не стала протестовать по поводу производимых действий. Кроме того, в них не наблюдалось никакой сексуальной подоплеки, лишь стремление узнать о наличии или отсутствии температуры.

Блуза была расстегнута почти полностью. На свет появился розовый бюстгальтер, в который была одета Елена.

Хорошо, что на мне новый комплект белья и в нем не стыдно перед незнакомым мужчиной, подумалось девушке.

Аполлон бережно поднял руку и поставил электронный градусник подмышку.

— Буквально через минуту узнаем твое состояние, — сделал он заключение, укладывая руку девушки ей на грудь, чтобы сильнее зажать градусник между телом и рукою.

Как ранее было со ступнями мужчина сразу не отпустил кисть Елены, а принялся пристально изучать, обводя по контуру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- И ладошка у тебя изящная. Надо же. Такая маленькая по сравнению с моей лапой, — мужчина продемонстрировал различия между кистями. — И ноготки короткие и не накрашенные. Их так и хочется поцеловать.

Последнее было произнесено гораздо тише. От этой фразы девушке стало немножко неловко. Захотелось забрать свою ладонь, уж слишком интимно он это произнес.

А в тоже время что-то внутри желало узнать, как это будут, если поцелует.

Поймав взгляд девушки, Аполлон медленно наклонился ниже и слегка захватил губами мизинец Елены. От неожиданности она охнула, но руку не оторвала. То место, где коснулись губы, словно кипятком обдало, настолько горячим показался рот мужчины. Все так же смотря в глаза, лазурноглазый втянул пальчик глубже в рот, а спустя мгновение прошелся по нему обжигающим языком. Елена, и до того пылающая, загорелась внутри. Однако Аполлону показалось мало, он поймал в плен еще один пальчик красавицы. И теперь оба пальчика были обласканы горячим языком мужчины. У девушки по телу прошла дрожь предвкушения, оттеснившая на задний план головную боль.

Но тут засигналил таймер градусника, извещая о произведенном измерении температуры. Аполлон нехотя отстранился, выпустив из плена губ пальчики.

— М-м-м, так вкусно. Даже жалко расставаться, — произнес мужчина, напоследок целуя девушку в кисть. Только потом отпустил руку и без стеснения полез за градусником, откидывая немного в сторону блузу, еще больше обнажая грудь.

— Это новая манера? — тушуясь, спросила девушка.

— Манера чего? — поинтересовался Аполлон, смотря на показания термометра и как бы не замечая частичного обнажения Елены.

— Измерения, — было ответом. Елена не заметила как перестала дышать, стоило лазурноглазому взять пальчики в рот. Если бы ей кто-то сказал, что она может возбудиться от казалось бы простого прикосновения, то рассмеялась бы в лицо этому человеку. Но все оказалось гораздо тривиальнее. На девушку произвел неизгладимое впечатление жест Аполлона. Она чувствовала непонятное томление внизу живота и не знала как к этому относиться.

— Ага. Это мой запатентованный метод, правда, никто о том еще не знает. Но ты же меня не выдашь? Ведь так? — Аполлон недовольно скривился и цыкнул.

— Что такое? — девушка поняла, что реакция мужчины связана именно с нею.

— Температура у вас, мадемуазель Веретуева. Вот что. А на улице ураган. И мы шиш куда доберемся по такой погоде. А вас лечить надо. Как-то и чем-то. А связи нет. Вырубилась. Что делать будем? — Аполлон сидел на кровати, затянув ногу почти полностью на постель.

Елена скользнула взглядом по согнутой ноге мужчины и внезапно наткнулась на небольшой бугорок в районе паха мужчины, отчего засмущалась, покраснев.

Аполлон вначале не сообразил чем вызвано замешательство девушки, но проследив, понял в чем дело.

— Ну да. Возбужден, — без перехода продолжил он. — Причем сильно. Это ты виновата. Но, заметь, я претензии не предъявляю. Так что не пугайся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я. Я. Э-э-э, — Елена не знала что сказать. Так глупо попалась, словно школьница за подглядыванием в мужской раздевалке. — Я и не пугаюсь.

Детский лепет, пронеслось в голове девушки. Она несет детский лепет. В какой-то миг остро ощутила суть ситуации. Она одна, наедине с мужчиной. И полностью в его власти.

— Как хорошо. Продолжай в том же духе. А пока будем сбивать тебе температуру. Что-то из всего арсенала медикаментов должно же помочь? — деловитым тоном сообщил Аполлон.

Его будто подменили. Куда исчез надменный красавец, лениво восседающий в аукционном зале? Его место занял собранный мужчина, с легкой тревогой в глазах за ближнего и желанием помочь. Удивительная метаморфоза.

Мужчина с деловым видом принялся изучать инструкции лекарств, по ходу интересуясь болит ли что-нибудь у Елены, кроме головы. Пришлось девушке сообщить, что время от времени накатывают приступы тошноты, темнеет в глазах и любое резкое движение, неважно сама она двигается или кто-то перед глазами мельтешит, вызывают усиление боли. Помимо этого Аполлон очень тактично вытянул множество мелких деталей о ее самочувствии. Девушка была поражена тому, как много сообщила о своем самочувствии, чего не случалось даже при беседе со своим лечащим врачом.

Аполлон разговаривал с девушкой, а краем сознания думал, видел бы его Неждан, не узнал бы, точно. За ним так прочно прилипло клеймо подлеца, что было бесполезно кого либо переубеждать в обратном. Как так получилось он не знал. Над ним висела какая-то карма, которую он не мог никак побороть. А со временем просто перестал пытаться что-либо доказать.

Тяжело родиться в семье, где слишком долго ждут чуда, а оно все не приходит и не приходит. Через время чудо обрастает такими «хвостами», что в конечном итоге начинает выглядеть страшно и гротескно. Нечто подобное произошло и в семье Заглавских.

Когда желание иметь детей переходит в манию, то это просто ужасно. Мать Аполлона на этой почве даже обращалась за психологической помощью, где ей и посоветовали взять ребенка на воспитание, раз не получается завести своих детей. И все вроде бы наладилось, стоило появиться малышу в доме: женщина успокоилась, скандалов в семье стало меньше. Но покой вновь был нарушен, теперь уже внезапной беременностью, которую никто и не ждал. Вот тут-то желание чуда всколыхнулось с новой силой. Ведь это же было свое чудо, родное. Это была возможность доказать себе и остальным, что все реально, а желания воплотимы в жизнь.

С самого рождения на Аполлона возлагали огромнейшие надежды. Как же — продолжатель рода, наследник, гордость семьи. Его успехи возводились в превосходную степень, впрочем как и неудачи, превращающиеся в трагедии вселенского масштаба. Слишком много внимания, слишком много опеки. Всего слишком. В какой-то момент это стало надоедать, пока не переросло в немой протест. Ведь открыто нельзя было возмущаться, это только усугубляло ситуацию. В то время, когда был старший брат, которому позволялось гораздо больше и на чьи неудачи смотрели сквозь пальцы. У Неждана была свобода, того чего не было у Аполлона. И слепая любовь, имевшаяся в сердце ребенка, трансформировалась в легкую зависть. Вроде бы на поверхности казалось, что родители любили его больше, но на самом деле душили своей заботой и опекой. И тогда появилось стремление сделать все наоборот. Если Неждан говорил белое, то Аполлон черное, хотя внутри мальчику хотелось согласиться всеми фибрами души. Так было в самом начале, когда ребенку свойственно делать все от обратного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда же Аполлон подрос, то получилось, что от него чаще ожидали не совсем положительных поступков и дабы не разочаровывать окружающих он так и поступал. Лишь спустя годы, когда не стало родителей, а с братом не находилось точек соприкосновения, у мужчины пришло осознание сложившейся ситуации. Не сразу, но постепенно он понял, что часто им руководил обиженный мальчик, сидящий глубоко внутри. Когда это произошло душа Аполлона несколько успокоилась, но все не проходит бесследно и время от времени привычки, выработанные годами возвращались.