Чужая - Владимир Нестеренко

Шустрый с Чужой, Гиря – отдельно от них, но чтобы видели друг друга. Ни с кем не знакомиться, не базарить, не жрать нигде, не останавливаться и водку не пить – до самого мотеля. Я в пути машину какуюнибудь найду, и будем дальше выбираться.

ШУСТРЫЙ: А ты?

МАЛЫШ: Один буду ехать – слишком хорошо меня нарисовали, узнать легко. Одному всегда проще. 

ГИРЯ: Что с деньгами?

МАЛЫШ: Сейчас разделим.

ЧУЖАЯ (Гире): А тебе лишь бы лавэ. Кроишь по ходу?

ГИРЯ (смотрит на Чужую удивленно): Не понял? Ты на кого тянешь, кобыла?

ЧУЖАЯ: Рыжуху снимай, черт!

ГИРЯ: Охуела, утварь? (Тянется к Чужой через стол, но Шустрый отбивает его руку, все вскакивают из-за стола.):

МАЛЫШ: Тихо, бляди!

Все оборачиваются к нему и видят у него в руке пистолет, который он наводит поочередно на всех.

ГИРЯ: Малыш, ты чего?

МАЛЫШ: Суки, если вы так в дороге будете себя вести, то лучше я вас всех здесь положу да один вернусь.

ЧУЖАЯ: Андрей, все нормально, успокойся. Я не хочу с ним ехать, он быкует все время, попалит всех.

МАЛЫШ: Гиря, давай все деньги и рыжуху сюда.

Гиря снимает цепи с шеи, достает из карманов деньги, кладет на стол.

МАЛЫШ (прячет пистолет): Шустрый, Чужая, – тоже все на стол.

Малыш делит деньги на пять частей, раздавая их как карты. Берет себе две стопки. Остальные разбирают по одной. Золото Малыш делит между собой, Шустрым и Гирей.

ЧУЖАЯ: Рыжуху спулить бы надо, вещдок. Стремно везти, да еще с дохлых…

МАЛЫШ: Некогда. Там уже, в Венгрии, если доедем. Присаживайтесь, еще не все.

Все садятся за стол.

МАЛЫШ (передает паспорт Чужой Шустрому): Всюду вдвоем, типа жених и невеста. (Чужой.): Анжела – такое дело. Надо нам тебя довезти до Рашпиля. Ни хуя он с тобой не сделает – но брат твой сидит, и прессуют его мусора по полной. Все равно вопрос решится – дед денег приплатит, получит Бабай меньше меньшего – но ебанула ему в голову мысль, чтобы ты пару ксив загнала от себя Артуру. Так что не бойся, ничего страшного, но надо ехать куда везут. И без захеров, как ты умеешь.

ЧУЖАЯ: Честно сказать, – не хочу я к Рашпилю. Он мозги уже прокурил, опасно с ним дело иметь. И дома еще делюга висит – я тут типа тырилась от мусоров…

МАЛЫШ (обрывает): Ладно, это все хуйня. Сказано – без захеров, значит, веди себя тихо.

ЧУЖАЯ: Базара нет.

МАЛЫШ: Ну, все. Все поняли?

ГИРЯ: Понял.

ШУСТРЫЙ: Понял.

МАЛЫШ: Давайте, валите.

Чужая, Гиря и Шустрый одеваются и уходят.

Малыш закрывает дверь, после чего достает из шкафчика бутылку оливкового масла, снимает наволочку с подушки и начинает протирать маслом все поверхности – косяки дверей, подоконник, мебель, телевизор… Закончив, открывает дверь в квартиру и ножом стесывает телефон Карасика. Вытирает руки об одеяло и уходит.

Чужая и Шустрый берут такси, Чужая договаривается с водителем. Садятся в машину. Гиря договаривается с другим таксистом, тот не хочет ехать, они торгуются, таксист соглашается…

Шустрый и Чужая покупают билеты до Братиславы.

ЧУЖАЯ: Женя, выкупи все купе. На хуя нам лохи рядом?

ШУСТРЫЙ: Базара нет. Покупает билеты, Гиря издали наблюдает за Шустрым, потом подходит к кассе, покупает билет.

Купе, мягкие диваны, спальных мест нет.

Шустрый и Чужая сидят в купе, у Чужой в руках букет цветов, она прикрывает им лицо. Заходит чех в форме, это контролер, проверяет билеты, уходит. Шустрый закрывает дверь.

Гиря в том же вагоне, в купе с несколькими чехами, сидит, смотрит в окно.

Чех обращается к нему с каким-то вопросом, Гиря отвечает: «Нихт ферштейн», чех замолкает.

На выезде из Праги в кафе на заправке.

Малыш разговаривает с двумя крупными мужчинами, это барыги. Он в очках, щетина сбрита, остались только усы.

МАЛЫШ:…Так что, земляки, – выхожу из гостиницы – нет ни машины, ни товара.

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Так я не понимаю, мы-то чем можем помочь?

МАЛЫШ: Вы б меня подбросили до Словакии, там меня жена ждет, а то денег у меня на дорогу нет. Машину заправил, все в товар вложил, в люстры.

ВТОРОЙ БАРЫГА: Места нет в машине.

МАЛЫШ: Да выручайте, братцы, с каждым может беда случиться.

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Ну а если б ты нас не встретил, что б делал?

МАЛЫШ: У меня золото есть, цепь, сто сорок грамм.

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Покажи.

Малыш расстегивает рубаху и показывает цепь.

ВТОРОЙ БАРЫГА: Мы можем купить.

МАЛЫШ: Да я не хочу продавать, это подарок. Я б в залог оставил. Вы же из (называет город):…

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Точно.

МАЛЫШ: Я сразу слышу, по разговору, земляки. Подвезите до Братиславы, я с вами дома рассчитаюсь, а золото в залог оставлю.

ВТОРОЙ БАРЫГА: И сколько думаешь заплатить?

МАЛЫШ: Триста долларов до Братиславы.

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Полштуки. За пятьсот довезем. В лучшем виде. Идет?

МАЛЫШ (смеется): Идет. Только в лучшем виде не надо, лучше как есть.

Барыги смеются.

ПЕРВЫЙ БАРЫГА: Да не бойся, все будет тип-топ.

МАЛЫШ: Ну, тип-топ так тип-топ, земляки всегда друг друга выручат.

Купе. Чужая и Шустрый.

ЧУЖАЯ: Женя, а ты давно их знаешь?

ШУСТРЫЙ: Кого? Малыша и Гирю?

ЧУЖАЯ: Ну, всех этих. Рашпиля, Малыша, Карасика…

ШУСТРЫЙ: Малыша недавно, а у Рашпиля я давно работаю. Правда, ни разу с ним и не базарил. Я раньше у Буйного работал, на базаре. Знала Буйного?

ЧУЖАЯ: Знала. Тот, что в прошлом году потерялся.

ШУСТРЫЙ: Да, пропал. Вышел из дому в тапочках, на минутку, – и нет до сих пор.

ЧУЖАЯ: И не будет. Не нужно было деньги кроить от Рашпиля.

ШУСТРЫЙ: Не понял… Ты что-то знаешь?

ЧУЖАЯ: Я дохуя знаю, вот и попала в такую непонятку. Да и вы все вместе со мной… Слушай, а у тебя нет с собой ничего?

ШУСТРЫЙ: В смысле? Волына есть, ты ж знаешь.

ЧУЖАЯ: Ну пыхнуть, драпу там, или хмурого?

ШУСТРЫЙ: Не… Откуда? Водка только есть.

ЧУЖАЯ: Слушай, Женя, давай накатим. Совсем мне тошно от этой движухи.

ШУСТРЫЙ: Давай, только Малышу не втусуй, он орать будет.

ЧУЖАЯ: Орать? В смысле – смеяться?

ШУСТРЫЙ: Нет, в смысле – кричать.

ЧУЖАЯ: Кричать – в смысле говорить?

ШУСТРЫЙ (смеется): Анжела, да ты мертвого заебать можешь.

ЧУЖАЯ (смеется): Да я живого лучше заебу…

Шустрый достает из сумки бутылку «Абсолюта».

ЧУЖАЯ: Стаканов нет, да и хуй с ними… Садись поближе (показывает на диван рядом с собой):, хоть облокочусь об мужчину, два месяца одни мрази вокруг.

Микроавтобус выезжает с лесной дороги на шоссе. За рулем машины Малыш.

Лес, следы волочения какого-то предмета, заканчивающиеся сугробом. Из сугроба виден ботинок. Идет снег, заметает следы.

Малыш останавливается на заправке, заправляет микроавтобус. Покупает гамбургер и уносит с собой.

На площадке отдыха, рядом с заправкой. Включив в кабине свет, Малыш ножом аккуратно срезает с водительских прав (старого образца, книжечкой) и паспорта свои фотографии. Так же поступает с паспортом и правами одного из барыг, после чего бросает фотографии в мыльницу, наполненную водой.

Малыш разбирает гамбургер, выбрасывает псу начинку, после чего начинает жевать булку. Разжевав хлеб – сплевывает в платок, закручивает платок, получается шарик.

Снимает ножом протертый через платок клейстер, вытирает нож об лист бумаги, клейстер остается на бумаге…

Купе поезда, Шустрый и Чужая целуются, в бутылке «Абсолюта» осталась половина.

Малыш кончиком ножа, нож держит в руке, как перо или скальпель, за лезвие, аккуратно, с напряжением, течет пот – снимает с размокших фотографий верхнюю глянцевую пленку, с печатями. После чего переклеивает эту пленку на свои фотографии. Протерев лобовое стекло изнутри рукавом, приклеивает фотографии изнутри, чтобы они высохли.

Вид снаружи, через лобовое стекло – две фотографии Малыша, большая и поменьше, на правах он моложе, в форме лейтенанта. Выражения лица на фото разные, более поздняя, паспортная фотография – лицо угрюмое, безжизненное, взгляд недобрый.

Сексуальная сцена в купе поезда.

Здесь – на усмотрение режиссера, но никакого орального секса!

Малыш вклеивает клейстером из хлеба свои фотографии в права, в паспорт убитого Барыги.

МАЛЫШ (рассматривая паспорт, потом права, поднося их к лампочке): Так, товарищ Гладких, попробуем доехать с тобой до Венгрии. Хуево, конечно, получилось, пожадничали вы… Кто-то и меня так же, в безвыходняке…

Рассмотрев на свет документы, Малыш выходит из автобуса, ест снег, брызгает водой изо рта на раскрытый паспорт и на права, как на белье при глажении, кладет документы в карман.