Одноглазый дом - Женя Юркина

class="p1">К концу рассказа Офелия хлюпала носом и вытирала слезы рукавом, а Флори вдруг обнаружила, что слишком крепко сжала пальцы, впившись ногтями в ладони.

– Что ж, трех лет для безлюдя более чем достаточно, – заключил Дарт. Мрачное лицо выдавало, что история его тронула, однако он не нашел уместных слов, чтобы выразить сочувствие. – И раз все намекает на появление нового безлюдя, без домографа здесь не обойтись.

У Флорианы дрогнуло сердце. Когда-то она мечтала об этой профессии, да отец не позволил, считая, что изучение безлюдей – неблагодарный труд. Откуда коренному жителю Лима, не поднимающему головы от чертежного стола, было знать, что в других городах все иначе. И пусть Флори подчинилась воле отца, она чувствовала щемящую тоску каждый раз, когда слышала о домографах – ученых, чей предмет интереса находился на стыке архитектуры и биологии; людях, которые разбирались в том, что другим казалось непостижимым. До сих пор это вызывало у нее благоговейный трепет.

– Пусть дом осмотрят. Безлюди разные, и пока никто не знает о нем, – Дарт обвел взглядом кухню, – вам лучше не оставаться здесь.

– Это опасно? – ахнула Офелия.

– Раньше времени бояться не стоит, – успокоил он. – И все-таки лучше не рисковать.

Офелия согласно закивала, поддерживая его даже после того, как он выставил их вдвоем за порог своего дома. Флори бросила недоверчивый взгляд на Дарта, правдоподобно отыгрывающего роль заботливого простачка.

– Если ты уверяешь, что это безлюдь, – начала она с вызовом, – объясни тогда, почему у нас нет лютена? По твоим же словам, местным безлюдям нужен посредник для связи с внешним миром.

К Дарту вернулась его самодовольная усмешка.

– Некоторые обходятся без помощников, а случается и так, что безлюди выбирают их слишком долго. Возможно, безлюдь воспринимает вас слугами и когда-нибудь заявит об этом. Ну и наконец, лютен может быть уже здесь, вы просто его не замечаете.

От последнего предположения сестры пришли в ужас и, переглянувшись, поняли чувства друг друга без слов. Что если шаги и голос на чердаке принадлежали лютену? Что если все это время рядом с ними жил кто-то чужой?

– Можем осмотреть дом сейчас, – предложил Дарт.

Флори отказалась, поскольку не хотела принимать помощь от незнакомого человека. Ее тревожила навязчивость Дарта, ибо она чувствовала в его поведении какой-то подвох. Что-то странное, неуловимое, вызывающее беспокойство. Намного безопаснее, думала она, попроситься на ночлег к господину Лаберу.

– Спасибо, это чересчур. Мы сами можем позаботиться о себе, – заявила Флори и одним взглядом дала понять, что ее не переубедить.

Дарт пожал плечами. Никого уговаривать он не собирался. Во всяком случае, небрежный жест говорил о том, что отказ его ничуть не расстроил.

– Помощь домографа тоже «чересчур»? – уточнил он и лукаво ухмыльнулся, когда Флори ответила, что домограф может прийти.

Офелия смотрела на нее с обидой и укором – вот уж кто был готов сбежать отсюда немедля. Она попыталась запугать Флори тем, что дом действительно опасен.

– Фе, мы живем здесь полгода, и ничего не случилось.

– А грабители – это, по-твоему, ничего? Или раз тебя здесь не было, то не считается?! – огрызнулась сестра.

– Да когда ты поймешь, что… – Она не успела договорить, потому что вмешался Дарт:

– Дамы, я прошу прощения, но, кажется, у вас что-то сгорело.

Флори ахнула и вскочила из-за стола, вспомнив о выпечке на огне. Пироги уже сгорели и стали похожи на ломкие куски углистого сланца. Столько продуктов пропало, и все из-за Дарта, будь он неладен! Вне себя от злости, она обернулась, готовая высказать ему все, что думает… и растерянно застыла. Дарт исчез. Стук, раздавшийся из подвала, выдал беглеца. Прощаться он, очевидно, не умел.

Флори метнулась к люку и, заглянув в черноту подвала, смело вскочила на лестницу. Если бы не Офелия, подоспевшая с фонарем, она бы последовала в кромешную тьму. Нужно запереть дверь в подвале, чтобы больше никто не смог вот так бесцеремонно заявиться к ним.

Каменные стены в подвале дышали стылой сыростью. Выставив фонарь перед собой, Флори сделала пару неуверенных шагов вперед и остановилась, когда под ногами захрустело битое стекло. Темно-красные лужи, напоминавшие кровь, оказались разлитым вином, что с давних лет хранилось в бутылках. Она прошла дальше, минуя упавшие полки, и остановилась перед дверью: кривой и грубо сколоченной из досок. За ней скрывался тоннель, из глубины которого слышался тихий гул, будто коридор был дымоходом, где завывал ветер, и тянуло из него чем-то горьким.

Флори захлопнула дверь, не решившись идти дальше. Мало ли куда на самом деле вел этот подземный ход и какие ужасы таил. Может, Дарт хотел заманить их сюда? Пугающее подозрение заставило ее действовать.

Спотыкаясь об уцелевшие бутылки и пачкая подол платья в лужах вина, Флори разобрала завалы, нашла крепкую доску и сообразила из нее что-то вроде подпорки. Видимо, саму дверь сделали наспех и не позаботились о ее надежности.

Когда Флори вернулась, вместе с сестрой они закрыли люк, приколотили деревяшку к полу, чтобы получилась задвижка, а сверху еще взгромоздили сундук с обувью. К тому времени они окончательно вымотались, а им еще предстояла муторная уборка на кухне.

После долгих споров сестры договорились, что попросятся на ночлег к господину Лаберу, живущему неподалеку. Во всем Пьер-э-Метале не было людей гостеприимнее, чем его семья. Каждый раз, когда Флори приходила за рамами для картин, госпожа Лабер норовила усадить ее за стол или передать угощение Офелии, а старший сын Райт вызывался помочь, чтобы донести несколько реек до дома.

Наскоро собирая дорожный чемодан, Флори сложила пару сменной одежды для двоих, конверт с документами и художественные принадлежности. Она как раз укладывала последние вещи, когда в доме что-то громыхнуло.

– Слышала? – ахнула Офелия.

Флори наказала сестре оставаться здесь, а сама отправилась проверить дом. Крадучись прошла по коридору и, определив, что звук доносится из кухни, спустилась на первый этаж. По пути зажгла все лампы, хотя не надеялась, что свет защитит ее.

Полы на кухне сотрясались от череды мощных ударов. Кто-то неистово рвался наружу. Если бы не сундук, люк не выдержал бы такого напора. Флориане почудился слабый полустон, похожий на завывание ветра, – южане называли это «хором призраков». Следующие несколько ударов оказались такой силы, что деревянные полы заходили ходуном, будто перекладины подвесного моста. Мусорное ведро опрокинулось, вывернув все содержимое. Кружка, выпавшая вслед за кусками горелого теста, со звоном покатилась к ногам Флори, – целая и невредимая, будто расколотые части срослись между собой. Это невозможно. Она попятилась к выходу и, когда из подвала снова раздался шум, уже без раздумий бросилась за сестрой.