Всё по-взрослому - Валерий Столыпин

на полном серьёзе, как у взрослых?

Начинались эти отношения, как бы, не всерьёз, — у меня борщ наваристый. Картошка с поджаркой. И котлеты. Будешь?

Вовка с работы возвращался, уставший, злой, — не откажусь.

— Вкусно ведь, правда?

— Ещё бы!

— Ничего больше не хочешь, — чувственно, с придыханием спросила девушка, приблизившись на предельно допустимое расстояние, благоухая концентрированным запахом желания.

— От тебя бы не отказался, — дружелюбно пошутил Володя.

Лидочке было не до шуток. Душа её томно стонала от внезапно нахлынувшего восторга. Вскипающая кровь растекалась по охваченному сладострастием телу, ликующее воображение замерло в предвкушении радостного блаженства, которое много раз представляла в мечтах.

Выплыть из омута серых глаз не было возможности.

Мужчина, случайно изменивший супруге, лишь однажды ощущает себя как шкодливый кот, пометивший тапки хозяйке. При повторном опыте он превращается в убеждённого философа, уверенного: если хорошо вдвоём, нет разницы, как называются прекрасные отношения.

Спустя положенный срок Лидочка родила Вовке сына, отменного боровичка богатырского веса.

Зоя не стала требовать развод: приняла поражение стоически, но побеждённой себя не признала.

Напряглась, показательно давая понять, что она лучшая: красный диплом, престижная работа, стремительный карьерный рост, благосостояние, отменный вкус. Не говоря уже о физической привлекательности и гибкости ума.

Не то, чтобы муж (по документам не бывший) прельстился этими неоспоримыми достоинствами (он не был меркантильным), просто соскучился. Было что вспомнить, с чем сравнить. Она была такая! Ну почему, почему была!

Зою он любил. И тогда, и теперь, когда память услужливо выносила на поверхность самые деликатные, самые впечатляющие мгновения.

Лидочку тоже боготворил. Тем более что она родила наследника.

Но однажды невыносимо захотелось объясниться с Зоей, запоздало попросить прощения. Ему не было стыдно, но согласитесь, ситуация неоднозначная. Возможно, удастся её утешить.

Облегчить душу оказалось непросто.

Жена заплакала.

Пришлось успокаивать, прижимая к груди.

Душа его изнемогала, корчилась от ощущения сопричастности к этим слезам, к избыточно нахлынувшим эмоциям. Вовка затаил дыхание, прислушался к ноющей боли где-то в груди, ощутил внезапно приступ ностальгии, усиленный так некстати восставшими сосками жены. Интимный запах, такой соблазнительный, такой родной…

Уговаривать, объясняться, не пришлось.

Зоя затихла, напряглась, чувственно сжала бёдра, не сумев сдержать стон. Вовка опрокинул её на постель, с наслаждением освободил от покровов. Нижнего белья на жене не было, — она знала, ждала, иначе как можно объяснить происходящее?

Откровенно порочные позы и похотливо бесстыдные движения в постели завершили молчаливый диалог вынужденно разлучённых сердец. Сладкие конвульсии до самого утра сотрясали тела возбуждённых любовников.

Какое-то время Володя тайком навещал жену. Лида инстинктивно почувствовала перемену статуса. Она предвидела, знала, что одержать окончательную победу не удалось, была готова уступить в малом: пусть милуются, лишь бы, не уходил.

Не судьба. На сей раз семя пустило корни в недрах чрева законной супруги. Вовка обнял рыдающую Лиду, — я вас не брошу. Прости!

Зоя болезненно, едва не расставшись с жизнью, родила близнецов. Двух миниатюрных девочек, цветом волос, оттенком глаз и формой носа похожих на папу.

Жизнь заиграла новыми красками, но до неузнаваемости изменила семейный уклад. В интимном меню появилось слишком много запретов.

Володя заскучал.

Вновь переселяться в мир виртуальной любви не было желания: не мальчик.

Но ведь у него есть Лида, мать сына, женщина, которую он беззаветно любит.

То, что муж возвращается к сопернице, Зоя поняла по его блуждающему взгляду.

На сей раз он не извинялся, — я не собираюсь вас бросать. Пойми, ничего не могу с собой поделать. Люблю я Лиду, люблю!

— А меня, меня любишь?

— Зачем спрашивать? Тебя обожаю.

Так они и жили. На два дома.

Вовка уходил, возвращался, словно ничего странного не происходило. Его ждали. Постоянно, всегда.

Некоторое время спустя подруги перестали соперничать, даже предупреждали друг друга по телефону, — сегодня у тебя ночевать будет. У Володи давление, язва. Ему нервничать нельзя. Скоро Новый год, может, вместе справим?

— А давай! Я мясо готовлю, ты — салаты.

Помоги мне себя простить

— Но… белый танец… как бы, никто не объявлял, — смутился широкоплечий улыбчивый крепыш в ладно скроенном костюме, явно не из магазина, с манерами аристократа, привычно демонстрирующий явное превосходство перед всеми, тем более перед дерзкой выскочкой, посмевшей вот так запросто разрушить его фантазии, которые он наметил воплотить в жизнь.

Девушка-мечта, на которую он сам положил глаз, даже успел просчитать в деталях причудливые, но заманчиво волнительные варианты процесса соблазнения, стоимость аппетитного мероприятия (экономить на исполнении азартной затеи он не намерен) и представил себе очаровательные прелести обладания призовым фондом в полном объёме, запросто пригласила его на танец.

Какова, дрянь!

— Игру затеяла. Сюрпризы любит. Ну-ну! Вызов принят. Следующий ход мой.

Игорь Леонидович ужасно не любил отчаянных мужчин, от которых никогда не знаешь, чего ожидать. Чего уж говорить об амбициозных притязаниях длинноногой нахалки с осиной талией, кошачьей грацией, глазами трепетной лани и повадками, судя по всему, кровожадной хищницы.

— Но, хороша, чертовка, хороша! Всё равно я её сделаю, зуб даю.

Не получившее немедленной разрядки тело сладко ныло, требуя немедленной сатисфакции.

Игорь Леонидович пронзил испепеляющим взором изумительно женственную, хрупкую на ощупь валькирию, претендующую на титул Афины, и бесцеремонно впился в её губы жадным поцелуем.

— Попытка подавления воли, — бесстрастно констатирована нимфа, — впечатление не очень. Грубо. Невкусно. Я так понимаю, альфа-самец метит территорию колониальных притязаний в стиле Калигулы. Рептильный мозг всегда выбирает стратегию силы. Забавно, даже немного смешно. У меня пёсик, Танго зовут, мастиф. Он делает это иначе. И знаете, его пахучие метки никто до сих пор не посмел оспорить. Ваш вероломный вариант должен означать, что меня запятнали, что сопротивление бесполезно? Ноги вверх, вы арестованы. Уверены, что справитесь?

Смотреть, как желание заполняет его глаза, как дрожит в нетерпении напряжённый мужской торс, как наливаются желанием мысли, было невыносимо приятно.

Мужчина указательным пальцем взял нахалку за подбородок, — бросаете вызов, леди, не боитесь?

— Да будет вам, разве я похожа на участницу турнира по укрощению строптивых кобелей? Флиртуете вы, не я, правда, в довольно оригинальной манере. Гораздо эффектнее удар в челюсть. Победа нокаутом характерна для бесспорного лидера. Я лишь пригласила на танец. Вы в ответ вторглись без объявления войны на мою интимную территорию, разоблачая тем свою, простите мой несовершенный французский,