С попутным ветром - Луис Ламур

Таким образом, очевидно, что они не взяты в плен индейцами, так как те обязательно забрали бы и одежду, и еду. С другой стороны, если они ушли, желая избавиться от меня, маловероятно, что они оставили бы вещи и продукты, разве что по своей беспечности, впрочем, это вполне можно допустить.

Предположим однако, что их взяли в плен индейцы, тогда каким образом им удалось захватить одиннадцать человек совершенно бесшумно? Я все это время находился на расстоянии не более трехсот ярдов и, безусловно, услышал бы крики и шум. А между тем я ничего не слышал.

Стало быть, испанцы ушли все-таки добровольно, ушли от меня!

Ну что ж, значит, так тому и быть.

Я подобрал одеяло и мешок с оставшимся провиантом, который оказался тяжелее, чем я ожидал, и отправился снова к шлюпке. Столкнув шлюпку в воду, я вскочил в нее, поднял парус, и скоро опушка, костер с догорающими углями и ручей остались позади. Подгоняемая легким ветром, шлюпка миновала устье ручья и вышла в залив.

Я думал лишь об одном: как попасть на галион?

Но подспудно меня мучила еще одна мысль: почему они не забрали шлюпку? Если испанцы в самом деле хотели избавиться от меня, почему было не сказать об этом прямо? Я ушел бы и сам. А если бы даже отказался, у них было огнестрельное оружие, а у меня его не было.

Все выглядело чистой бессмыслицей.

А если их захватили силой, почему я не увидел следов борьбы?

Никакие суда не проходили. Судя по всему, мы здесь одни.

Возможно, наши следы привлекли чье-то внимание.

Я глянул на воду, которую рассекала шлюпка. На поверхности она была спокойной, но в глубине мне мерещилось какое-то движение, как будто там проходило течение. Может быть, его создавала река, впадавшая в этом месте в море?

На востоке в темном небе появились первые просветы. Море отсвечивало металлом и чернело лишь у берега, в тени высоких деревьев. Плывя вдоль берега, я увидел наконец темный силуэт галиона. Опустив парус, подгребая одним веслом, я подошел вплотную к судну. Прислушался: на борту было тихо. С борта свисали канаты, очевидно здесь спускали шлюпку. Ухватившись за один из них, я дернул, проверяя, прочно ли он закреплен, а затем вскарабкался по нему и спрыгнул на палубу.

На палубе царил хаос. Валялись такелажные снасти, одежда, даже мешок с продовольствием, по-видимому, забытый в последний момент. Тихонько, со всеми предосторожностями, на случай, если на галионе все же кто-то есть, я обошел палубу.

Судно сюда отнесло приливной волной, но, похоже, оно лежало на киле, и можно было надеяться, что очередной прилив снова его поднимет.

Кругом было темно и тихо. Судно казалось призраком. И хотя я считал себя храбрым человеком, мурашки пробежали у меня по коже при мысли о том, что нужно спуститься вниз. Любой, даже покинутый корабль продолжает жить собственной жизнью — в нем постоянно что-то как будто движется, поскрипывает, стонет, порой слышится вроде бы и шепот.

Это было небольшое судно. Сжимая в руках кортик, я спустился вниз. Здесь все было спокойно. Увидев дверь в кают-компанию, я вошел внутрь.

Здесь все было перевернуто вверх дном. На столе рядом с поспешно свернутыми картами лежали астролябия, песочные часы, секстант. В какой же спешке люди бежали с судна, если бросили все самое нужное!

Здесь же лежал пистолет, я взял его в руки, проверил: он был заряжен. Я сунул его себе за пояс. Рядом с кают-компанией была дверь в совсем маленькую каюту, в воздухе которой носился тонкий аромат духов... Это, конечно же, была каюта Гвадалупы Романы.

Мне бросилась в глаза одна странная несообразность. В углу каюты стоял маленький сундучок, принадлежавший хозяйке каюты. Крышка сундучка была откинута, кто-то явно потрошил его. Ни одна женщина не оставит свое имущество в таком виде, а в таких сундучках обычно хранятся памятные вещи, которые женщинам очень дороги.

Было лишь одно возможное объяснение: кто-то побывал здесь после того, как Гвадалупа покинула каюту, и рылся в сундучке, надеясь что-то найти, но что?

Я еще раз огляделся... я еще вернусь сюда.

Когда я снова поднялся на палубу, небо слегка порозовело. Я прошел на нос. Судно сидело на мели, но не очень прочно; когда начнется прилив, оно скорее всего окажется на плаву. А может быть, и само снимется с мели, если здесь есть течение или хотя бы какое-то движение воды.

Судно было попросту брошено пассажирами и командой — и этим обстоятельством мог воспользоваться каждый. В том числе и я.

Я кинул в шлюпку мешок с провиантом, который нашел на палубе, подобрал и погрузил еще кое-что — бухту троса, несколько кусков брезента, а также бочонок с порохом, форму для отливки пуль, несколько брусков свинца, три мушкета и два пистолета.

Затем вернулся в каюту сеньориты Романы и тщательно упаковал ее сундучок. Собрал всю, какая была, одежду, и упаковал ее в другой кожаный баул. Когда я отбросил в сторону лежавшие у меня под ногами простыни, что-то звякнуло. Я нагнулся и увидел маленький медальон необычной формы и с необычным узором. Я поднял медальон и рассмотрел его. На одной его стороне была какая-то надпись на неизвестном мне языке. На другой — странный орнамент из спиралей и полукружий. Медальон явно старинный. Я бросил его в кошель, который висел у меня на поясе.

Затем закончил погрузку шлюпки, сходил в камбуз и запасся еще едой.

Тем временем наступил день. Я встал у фальшборта и осмотрелся. Нигде ни малейшего признака жизни! Лишь стая птиц иногда пролетала мимо да рыба выпрыгивала из воды. Судно лежало у самого берега, и заметить его было невероятно трудно.

Я еще раз спустился вниз — на этот раз в трюм. Там лежали бочки, мешки и тюки. Я не знал, что в них было, но это, конечно, было не то, что я искал. Вдруг я увидел дверь, крепко забитую досками и запертую на замок.

Я осмотрел дверь и замок. Замок был несерьезный. Для человека, который столько странствовал по дорогам Англии, Франции, Испании и Италии, такие замки не препятствие. Потребовалось не более минуты, чтобы открыть дверь.

Внутри были сложены штабелями какие-то бруски, закрытые брезентом. Я приподнял брезент — передо мной были слитки серебра! Я взял один и взвесил его на руке. Не меньше тридцати фунтов! Отступив на шаг, я прикинул общий вес брусков. Восемь, нет, пожалуй, десять тонн серебра!

Серебряные слитки были аккуратно закреплены дубовыми поперечинами, чтобы груз не сдвинулся при качке.

В глубине, в маленьком рундуке я обнаружил то, что так надеялся найти — и не один сундук, а целых три. Я попробовал их поднять — тяжесть непомерная! Но силой я не обделен, мне и раньше приходилось таскать тяжести.

Один за другим я перетащил сундуки в грузовой трюм, запер дверь и снова повесил замок.