Птенчик - Дмитрий Мордас

class="p1">Хватаюсь за голову. Перед глазами всплывает кадр: вот я где-то под уличным фонарем учу Лизу каким-то экстрасенсорным штукам. А Паша…

– Черт! Деньги!

Оказывается, я все еще в брюках и белой рубашке. Даже галстук на мне, только ослаблен настолько, что им можно подпоясаться.

Проверяю карманы.

Ничего.

Так. Так. Так. Не время паниковать. Где-то тут должно быть пальто.

Оно не лежит, а словно бы стоит у входной двери, похожее на маленького сгорбленного человечка. От секундного испуга головная боль немного отступает.

Поднимаю пальто, обшариваю карманы.

Две смятые сотни. Мелочь. Носовой платок.

Черт.

Ну как же так?

Сползаю вдоль стены и бьюсь головой.

Опять у отца просить? Ведь не даст. Начнет говорить о работе и о том, как маме было бы стыдно за меня.

Хотя вообще-то стоило мной гордиться.

Свое дело я начал еще в десятом классе. Мы с Пашей все детство играли в охотников за привидениями, глотали газеты о паранормальном, каких тогда выходила целая куча.

А когда Пашина родственница на семейном празднике рассказала, что дома у нее завелся призрак, мы напросились в гости. Исследовать.

Пробовали снимать на Пашин фотоаппарат, записывали звуки на диктофоны мобильников. Ничего странного не нашли. Вот только родственница сказала, что после нас в квартире стало тихо и никто ее больше не беспокоит. Даже денег дала. По пятьсот рублей. Целое состояние для нас тогда.

Да мне бы и сейчас они не помешали.

На волне успеха я и подал объявление в газету.

Совершенно дурацкое, даже вспоминать теперь стыдно, но на следующий же день у нас появился клиент.

С неделю мы ходили к старушке, у которой по ночам скрипели половицы да ложки звенели на кухне. В конце концов, наверное из жалости, она нам заплатила. По две тысячи каждому.

И пошло-поехало.

В хорошие времена было по три-четыре вызова в месяц. Сейчас реже. Гораздо. Уж не знаю, что с людьми стало.

Паша устроился системным администратором. Я же весь прошлый месяц раздавал листовки и немного копирайтил для одной биржи. Честно пробовал работать в офисе. Четыре с половиной раза. По специальности-то я маркетолог. Но не мое это. Не мое.

Нужно срочно искать новое место. Желательно, где платят каждый день.

Выбираюсь на балкон, перешагиваю через лежащий у порога пиджак. На рукаве блестит жирное пятно.

Какой бардак!

Ну не мог я такое сделать.

Ведь как еще защититься от всей этой наползающей мерзости, с которой приходится работать? Сколько я встречал опустившихся сумасшедших, вросших в маленькие заплеванные кухни. Как еще оставаться нормальным?

И одеваюсь я хорошо. Тоже своего рода защита. Вот только приличный костюм у меня всего один. А сейчас он измят и воняет по`том.

Это надругательство. Кощунство.

Стою на балконе. Дышу. Ветра нет. Снег отвесно сыплет вниз, укрывая скамейки и редкие машины.

Ежусь в мокрой от пота рубашке.

Звонит телефон.

Долго трезвонит, пока пытаюсь отыскать его под смятым одеялом.

Номер смутно знаком. Может, кто из клиентов?

– Здравствуйте. Агентство «Тайный»… – начинаю я.

Договорить не успеваю.

– Алло! Алло! Это ты у меня вчера был? Алло-о-о? Не молчи!

Ругаюсь про себя. Потом вежливо отвечаю:

– Возможно. Представьтесь, пожалуйста.

– Чего мне представляться? Ты знаешь, кто я такая! А я тебя по голосу узнала! Ты ведь у них старшОґй, правда?

– А что случилось? – голос у меня привычно вежливый. Годы практики.

– Ты говорил, что все хорошо будет?

– Да, но вы понима…

– Что да? Что да? – бабка переходит на крик. – Что тут понимать? Она говорить начала! Всю ночь под дверью скреблась! Сказала, вы меня обманываете! И что скоро зайдет и утащит меня! Что будет меня жрать! Вы чего натворили, негодяи?!

– Стоп! – почти кричу, и это срабатывает. Она замолкает. – Я ведь объяснил вам, что это дело сложное и с первого раза может не сработать…

Говорил вроде? Должен был.

– Эти сущности всегда стараются обманывать, юлить, хитрить. Такая у них природа. Иначе им не выжить. А вы ей поверили? Ну разве так можно, Евдокия… Петровна?

Не помню ее отчества, но она не поправляет. Разговор продолжается еще минут десять, а когда наконец заканчиваем, единственное желание – разбить телефон о стену.

Вместо этого звоню Паше.

– Привет! Фигово мы вчера выступили.

Паша молчит. На фоне слышны голоса и смех. Сидит, наверное, в своей админской каморке, играет в «Варкрафт»…

Скрипнул стул, хлопнула дверь. Смех исчез.

– Что случилось?

– У старухи нашей снова из холодильника воруют, вдобавок ее бабайка о нас гадости рассказывать начала.

– И что говорит?

– Что мы мошенники и что надо нас в полицию сдать.

Паша стонет.

– Вот-вот. Придется ехать.

– У нее там так воняет, я до сих пор не отойду. Может, ну ее? Не хочу туда возвращаться. Мне всю ночь какая-то ерунда снилась.

Такого я от Паши не ожидал.

– Она в самом деле полицию вызовет. Серьезно настроена.

– Вот же ж, – стонет Паша, задумывается. – Я раньше пяти не освобожусь.

– Ну я так и сказал, что мы к шести приедем. Давай у ее подъезда встретимся, только можешь «Хрюшу» захватить? Она ведь работает?

– Когда в последний раз включал – работала. Меня сестра чуть не пришибла тогда.

«Хрюша» – наша тяжелая артиллерия. Основу для нее Паша нашел, когда работал в Доме культуры. Кажется, это был какой-то самодельный музыкальный инструмент вроде терменвокса. Он валялся в кладовке, наполовину разобранный и забытый. Инвентарного номера не было. Паша от скуки починил его, включил и едва не помер, услышав смесь потустороннего воя и хрюканья. Как будто разом стонет десяток свиней-привидений. Иначе и не скажешь.

Паша приделал к устройству большую синюю лампу, которая мерцала под аккомпанемент поросячьего визга.

Поставь ее в темной комнате да правильно подготовь клиента – обделаться можно. Пользовались мы ею редко. Несколько раз из-за нее соседи вызывали полицию, а однажды какой-то мужик в тельняшке расквасил мне нос. Но сейчас лучше сразу зайти с козырей, чтобы больше уж точно не пришлось возвращаться.

– А Лиза будет? – спрашивает Паша.

– Конечно, – вру я.

Очень надеюсь, что и ее удастся уболтать. Она работает в кофейне, и я, честно говоря, не знаю, какой у нее график.

Она сразу берет трубку. Соглашается.

– Я все время об этой квартире думаю. Хотела сама туда вернуться с фотоаппаратом.

Вспоминаю, как она рассказывала что-то о лице на стене. Тем временем Лиза начинает расспрашивать: