Герои умирают дважды - Даниил Аксенов

Антипов обо всем этом знал, Кеаль преподал ему краткий курс истории. В прежние времена маги и герои порядком чудили. Особенно герои — полукровки и убийцы богов. Но эпоха могущественных смертных быстро сошла на нет, когда маги приняли себя за соль земли и восстали против обычных людей и их наследственной власти. Многочисленные ордены, сговорившись между собой, попытались одновременно подмять несколько королевств. Войска поддержали своих владык, хотя трехрукие маги устроили безжалостное побоище. Неизвестно, чем бы все закончилось и как бы выглядел мир сейчас, преуспей ордены в своем начинании. Однако за королей вступились боги. Магические ордены были разгромлены и потеряли прежнее влияние. Но ни боги, ни земные владыки не пошли до конца и не стали запрещать орденов, ограничившись лишь наказанием самых рьяных заговорщиков. Богов можно понять: чем больше в мире магов, тем сильнее сами боги.

Многих магов уже не устраивало равновесие. Они помнили месяцы безраздельной власти, вкусили яда самоуправления и коллегиальных решений. Тогда каждый маг чувствовал себя значительной персоной, а не винтиком, выполняющим желания феодала с вырождающейся родословной. Их Длани требовали власти! Ордены восстали опять, но сделали это с умом. Они выступили против обычных людей, а против богов выставили призванных демонов. О том, что было дальше, Кеаль рассказывал путано. Нападение получилось внезапным, а демоны были настолько сильны, что одержали верх. Закончив битвы в мире духов, демоны тут же обратили свое внимание на мир предметов. И вместо того чтобы помочь союзникам-магам, демоны повторили ход богов, выступив на стороне обычных людей. Это был триумф предательства. Разгром орденов на этот раз достиг своего логического конца. Все сильные маги были истреблены, а союзы магов запрещены. Жалкие остатки некоторых орденов до сих пор теплились на подпольном положении. Вероятно, ун-Катор тоже был «подпольщиком», пока ему не пришлось бежать в захолустное баронство, спасаясь от гнева столичных властей.

— Ты готов, Ролт? — спросил маг. — Постарайся не двигаться. Если тебе интересно, можешь повернуться спиной ко мне, чтобы видеть, как отклоняется Длань.

Виктору было интересно, и он повернулся.

— Смотри внимательно, — сказал ун-Катор. — Когда Длань пройдет через тебя и окажется в центре разметки Укериа, то все в порядке. Если сдвинется на одно-два деления — тоже ничего. На три-четыре — плохо. На пять-шесть — очень плохо. А если больше, то кошмарно. Отклонения Длани означают, насколько мир духов изменил человека.

— Понятно, — сказал Антипов. — Я готов.

— Сейчас начну, — произнес маг. — Сейчас… сосредоточиться нужно.

Виктор терпеливо ждал. Ему было любопытно, во что он влип на этот раз. Его чувства стали остры, как случается всегда, когда человек ждет чего-то важного, что произойдет с минуты на минуту и изменит жизнь. Однако секунды шли, а ничего не происходило. Антипов с трудом удержался от того, чтобы не оглянуться. Он простоял так, должно быть, пару минут и, наверное, стоял бы еще столько же, как вдруг услышал за спиной шум. Виктор обернулся моментально. И первое же, что увидел, был, конечно, маг.

Ун-Катор сошел со своего желтого круга, вытащил колченогий стул из-под небольшого стола и теперь сидел, задыхаясь. По его лбу струился пот.

— Что случилось? — спросил Виктор, подходя ближе. — Вам плохо?

Маг слабо взмахнул рукой, словно силясь что-то сказать.

— Я сейчас, — произнес Антипов, устремляясь к дверям. — Позову Паспеса или вашего ученика.

Но дрожащий голос ун-Катора остановил его:

— Что… о чем ты думал, Ролт, во время ритуала?

— Да о Риксте в основном, — с недоумением ответил Виктор. — Рикста-то был в тюрьме. Барон грозился его убить! Но что случилось-то? Почему вы не провели… э… эксперимента?

— Я провел, — едва слышно произнес маг.

— Провели? — изумился Антипов. — Как это? Никакой Длани я не видел. Ничто на стену не попадало.

— Ты не мог видеть, — выдохнул ун-Катор, вытирая нот, который заливал глаза. — Длань из тебя не выходила.

— Что?

— Послушай, Ролт, я пока не могу этого объяснить… — Маг попытался приподняться, опираясь на хлипкую спинку стула. — Никогда такого прежде не было. Длань вошла в тебя, не встретила никакой преграды, но не выходила, понимаешь? У меня было чувство, что я исследую темный чердак. Даже не чердак, а нечто большее, почти бесконечное, без окон и стен. Бедный Ролт.

Через несколько дней Виктор, несмотря на сочувствие мага и отсутствие всяких объяснений у богов, был все-таки выставлен за ворота замка. Наш герой с некоторым опозданием направлялся на турнир, хотя по пути должен был заехать еще в одно место. Ему дали хорошего коня, слугу (который, судя но тону барона, был явно хуже, чем конь) и двух телохранителей из числа старой гвардии. После землетрясения барона удалось убедить в невинных намерениях Риксты, и слуга был прощен.

Виктор отбыл на рассвете, провожаемый отцом Ролта, семьями телохранителей и, конечно, знакомыми деревьями, которые усердно махали ему вслед желтоватыми листьями, словно девушки — платками. Вскоре за спиной остались лишь серые фигурки домочадцев. Антипов отчего-то хорошо запомнил этот отъезд: начало осени, холодные стены замка и кучка озябших людей, стоящих у обитых железом ворот.

До замка графини Ласаны было три с половиной дня пути. На четвертый день Виктор должен был сделать крюк и заехать в небольшой городок, в котором жил старый приятель (и, вероятно, соратник) ун-Катора.

Первые двое суток поездки не были особенно интересными. Разве что Рикста случайно поломал варсету — местный аналог мандолины, любимый инструмент запасливого Виктора. Но третья ночь, которую путники собирались провести рядом с руинами заброшенного замка, ознаменовалась удивительным происшествием. Начнем с того, что Виктор, прибывший вечером к придорожному трактиру с видом заправского путешественника, сразу заподозрил неладное. Весь двор этого трактира был заполнен людьми и повозками. Слуги и воины сновали туда-сюда, даже спесивые дворяне с выражением муки на лице пробирались сквозь разношерстную толпу, чтобы перейти от одного строения к другому.

Антипов, терзаемый дурными предчувствиями, быстро нашел трактирщика, чтобы услышать банальную вещь: «Извините, ваша милость, но мест нет».

— Как нет? — Виктор задал вопрос самым грозным тоном. — Ты предлагаешь мне, сыну барона, спать в чистом поле?

Скажем в скобках, что наш герой действительно стал баронским сыном по праву усыновления его Алькертом ан-Орреантом (барон не мог выставить на турнир от замка неизвестно кого и официально стал Ролту вторым отцом).