Молчи и танцуй - Роман Грачев

После второй рюмки, выпитой за творческие успехи, Глеб аккуратно запустил в действие прощупывающие механизмы:

– Вадим, ты где-то еще выступаешь?

– Ну, бывает.

– А где записываешься?

– В домашней студии у приятеля.

– Недурно звучит. Кстати, мне понравилось.

Кирилл в это время вовсю перешептывался с Ларисой. То ли он рассказывал ей похабные анекдоты, то ли щекотал под мышками, но она начала хихикать. Вадим с беспокойством поглядел в их сторону.

«Она ему тоже нравится», – решил Глеб.

– Слушай, Вадик, – продолжал он, – ты с радиовещанием когда-нибудь соприкасался?

– Особо нет.

– А попробовать не хочешь?

Вадим неожиданно улыбнулся, и эта улыбка навела Глеба на мысль, что парень прекрасно знает, зачем он здесь.

– Я бы не отказался, – сказал Вадим и полез в задний карман. После минутной возни он вытащил компакт-диск и протянул его Глебу.

– Хочу вам подарить кое-что свое. Это не намек, а просто презент.

Неожиданно вмешался Кирилл.

– Бери, бери, хороший диск. Я слушал.

Вопреки обыкновению, Глеб не сморщился, принимая подарок, и не фыркнул, ознакомившись с содержанием обложки диска: здесь у «Темной половины» тоже все было в порядке, на достаточно профессиональном уровне.

– Спасибо. Ну, тогда уж позволь и мне тебе кое-что презентовать.

Глеб тоже полез куда-то в карман пиджака, вынул маленькую книжку и положил ее на стол.

– Подпишу тебе свое творение, а ты подпишешь мне диск. Идет?

Вадим кивнул:

– Диск уже подписан.

Глеб посмотрел на него пристально, цокнул языком, но ничего не сказал.

Когда обмен культурными ценностями был завершен, Кирилл наполнил бокалы и сказал тост:

– За процветание каждого из нас в отдельности и всех вместе! За перспективы!

После того как закусили, Глеб наклонился к Вадиму и шепнул:

– Если не хочешь сразу же испортить отношения, советую не обращаться ко мне на «вы». Договорились?

Вадим смутился.

– Договорились. Глеб… – Парень сделал паузу. – Глеб, я могу помочь с книгой.

«И об этом Толстый успел ему рассказать!» – подумал Шестопалов.

– В каком смысле помочь?

– Ну… чтобы она продавалась.

Глеб ничего не ответил, только наградил испепеляющим взглядом своего упитанного приятеля. Кирилл всегда был трепачом.

– Какой у нее тираж? – спросил Вадим.

– Осталось около четырех с половиной тысяч. У тебя есть идеи?

Вадим неопределенно пожал плечами: дескать, надо смотреть на месте.

Какой-то он странный, этот маленький супермен, подумал Глеб.

В половине второго ночи компания вышла из клуба. Кирилл настоял на том, чтобы Вадим и Лариса уселись в его чумазый джип, место водителя в котором уже занял какой-то мужик, похожий на офицера в отставке. Ребята долго сопротивлялись, уверяли, что доберутся на такси, но они не знали, что если Кирилл Обухов чего-то хотел, то он этого добивался любыми способами. В результате их запихнули в машину почти силой.

Едва обуховский броневик покинул клубную стоянку, куривший на крыльце парень в черной рубашке достал телефон и набрал номер.

– Алло, Пал Владимыч, это Серый… Можно праздновать… Похоже, получилось. Уехали только что, все пятеро. По-моему, они нашли общий язык…Да, я понял… Ага. Все, до завтра.

3

Из книги Глеба Шестопалова

«Убегающий волк»

Слушайте, а кто вы вообще такой, чтобы вас уважали, любили и принимали за Человека с большой буквы?

Вот вы стоите перед зеркалом, изучаете собственное отражение и приходите к выводу, что Матушка Природа, создавая вас, периодически отвлекалась на просмотр «Санта-Барбары» или, того хуже, «Кармелиты». В результате у Мамаши вышло черт знает что: глаза косят, губы слишком толстые, уши, наоборот, как у крысеныша… ну и так далее. «Кому я нужен?! – думаете вы, стряхивая с лацкана пиджака остатки вишневого варенья. – Ни фига у меня не получится!».

Что ж, вы правы – ни черта у вас не выйдет при такой любви к самому себе.

Проснувшись, Лариса не сразу поняла, где она ночевала. Чужой диван, чужие запахи и незнакомый потолок, нависающий над головой. И люстра какая-то не такая. Где она?

Из кухни донеслось шипение сковородки…

Это вообще ни в какие ворота: Лариса уже подзабыла ощущения, когда ты просыпаешься, а на кухне что-то готовится, шипит и источает сладкие ароматы в твое отсутствие. Что там может готовиться, когда я – здесь?!

Лариса взглянула на часы. Здесь ее поджидал еще один сюрприз: будильник недвусмысленно намекал на то, что матери-одиночки уже давно на галерах.

Двенадцать часов!

Ее моментально охватила паника. Где она должна сейчас находиться? Где?! Детский сад, магазин, репетиция… Господи, она всюду опоздала, опоздала, она плохая мать!...

Рывком откинув одеяло, она села на кровати и тут же обнаружила, что практически голая, если не считать трусиков, больше, впрочем, похожих на миниатюрный носовой платочек. Лифчик висел на стуле, рядом со спортивными штанами хозяина квартиры.

Тьфу ты, йо-майо!

Лариса покраснела.

О, это была очень неплохая ночь, весьма и весьма… Они с Вадимом долго гуляли, обошли дом раз десять. Парень немного рассказал о себе. Мать его живет в Кургане, а отца он в сознательном возрасте не застал, потому что папашка оказался слабонервным малым и смотался, как только мокренький Вадим устроил первый в своей жизни сольный концерт.

«Хиленькие мужички пошли», – подытожил парень.

Вместо отца у него был некий дядя Петя, проживавший на той же лестничной площадке в квартире напротив. Пожалуй, о дяде Пете Вадим говорил больше, чем может заслуживать обычный сосед.

– Он возился со мной как с собственным дитятей: водил в цирк, на футбол, а иногда брал с собой на работу, в какой-то непонятный институт, где мужики носили бороды и очки, а женщины не снимали резиновых перчаток. Мне с ним было интересно. Наверно, папашка мой не был таким.

Потом они посидели на качелях во дворе, и когда Лариса пожаловалась на ночную прохладу, Вадим пригласил ее подняться домой.

Ну, в общем, согрешила мать-одиночка.

Вспомнив, что сегодня воскресенье и сын остался с дедушкой – папа все-таки согласился посидеть с ним, пока она развлекалась – Лариса испытала легкое чувство стыда. Наверно, ее мама была права: она безответственная молодая леди, для которой воспитание собственного ребенка – тяжелая обязанность. Мама всегда оказывается правой.

Лариса снова упала на подушку и уставилась на книжные полки: Гоголь, Шекспир, Кинг… Маринина. Когда они пришли сюда, Вадим долго еще что-то рассказывал, показывая свое жилище, достаточно ухоженное и уютное для съемного, но она не особенно вслушивалась и всматривалась. Ей просто хотелось ласки и тепла… и она сама сделала первый шаг. О, как давно она этого не делала! Ее настойчивость и смелость были удивительны для нее самой, но Вадим почему-то вызывал у нее безграничное доверие, ему достаточно было посмотреть на нее ободряюще, сказать пару ласковых слов, и она таяла, как мороженое в ладошках Максимки.

Невероятно, но они знакомы всего два дня!

Сейчас он войдет в комнату, и она встретит его вот так, без одеяла, в одних трусиках. Просто восхитительно…

Он вошел через десять минут. На нем была длинная рубашка, застегнутая на нижние пуговицы, а в руках он держал поднос.

– Привет, – сказал Вадим, аккуратно ставя поднос на диван. Разумеется, он сразу оценил открывшееся ему зрелище. – Тебе не дует?

Лариса молча покачала головой и потянулась.

– Я тут тебе кофе приготовил. Ты пьешь кофе по утрам?

– Пью. А чем это так вкусно пахнет?

– Это?… Ну, это типа какие-то сэндвичи с сыром получились, не знаю. Хочешь позавтракать в постели?

Лариса уже давно решила, что она это сделает. Хотя бы раз, хотя бы сегодня.

– Тогда устройся поудобнее, – посоветовал Вадим, пододвигая поднос. Лариса села, подтянула одеяло до пупка (выше – ни за что! пусть наслаждается картиной) и сладко зевнула. Однозначно, это самое прекрасное воскресное утро за несколько лет.

– У тебя есть еще какие-то дела сегодня? – спросил Вадим.

– Угу.

– Важные?

– Угу.

Он почесал лоб. Лариса, увидев его разочарование, приостановила жевательный процесс. Конечно, нельзя просто взять и обломать такого рыцаря, нужно хотя бы объяснить.

– Вадик, не обижайся, у меня Максимка с дедом целый день сидит, скучает.

Вадим будто бы спохватился:

– Да, конечно, тебе надо идти, я не буду задерживать.

Лариса кивнула. Кофе оказался так себе, обычный растворимый и, кажется, даже бразильский.

– Ларис, ты не спеши, я тебе еще сделаю, у меня сыра много.

– Нет, спасибо. Я съем парочку, и хватит. Мне нельзя, а то я танцевать не смогу.