Ночь оборотня - Светлана Сухомизская

Конечно, прошел не час, а все два, прежде чем дверной звонок начал истошно дребезжать, возвещая о прибытии Варвары. С другой стороны, это опоздание было сущим пустяком по сравнению с опозданием молодого человека, в которого я была влюблена до потери пульса. Давнишняя эта история до сих пор леденит мне душу. В назначенный день, не дождавшись ни предмета нежных чувств, ни даже телефонного звонка, я, одетая, накрашенная и причесанная, как королева, в полном одиночестве давилась слезами и тортом «Прага», а предмет явился на сутки позже, когда я, распростившись со всеми надеждами, носилась по квартире, облаченная в халат и лохматая, как кикимора.

Окутанная облаком духов и табака – на лестнице кто-то из соседей курил смертоносно зловонные сигареты, – в прихожую вплыла Варя и, снова оставив за скобками приветствия, оживленно спросила, готова ли я ее сопровождать.

Я не ответила, потому что не услышала вопроса. То есть, может быть, и услышала, но ни слова не поняла. Виной такому ступору был Варварин облик.

Ее светлые волосы, некогда длинные, теперь были подстрижены в короткое каре, два завитка которого лежали, словно приклеенные, у нее на щеках. Вокруг глаз положены тени, наводящие на мысль о последней стадии чахотки или дистрофии, а румянец, прежде стойко украшавший Варины щеки, заменила интересная могильная бледность. К счастью, я вовремя сообразила, что все это не предвестники неминуемой кончины, а дело рук человеческих. Не меньше, чем макияж, меня потряс Варварин наряд – короткое блестящее платье того ошеломляюще синего цвета, который просвещенные люди называют электрик, а к нему – боа из черных, белых и синих перьев, чулки со стрелками и туфли на заоблачной высоты каблуках. Я оделась вполне прилично, но рядом с подругой смотрелась вороной, попавшей в общество диковинной райской птицы.

– Ты что, уксус пьешь на голодный желудок? – со свойственной мне тактичностью выпалила я, когда обрела дар речи. – Платье шикарное, но выглядишь ты как утопленница.

– Фу, какая же ты грубая! И ничего не понимаешь в современной моде, – поморщилась Варя, нимало не обидевшись. – Мы едем или нет?

– Едем, – вздохнула я.

Времени на переодевание у меня уже не было, а если бы и было – все содержимое моего гардероба не могло тягаться с нарядом Варвары. Разве вот только красное платье. Ладно, надену его в другой раз и тогда уж точно заткну всех за пояс, пообещала я себе.

И мы поехали. Варвара, конечно, болтала без умолку, рассказывая мне в душераздирающих подробностях истории из жизни своих друзей, ни одного из которых я не знала лично и знать не хотела. Поэтому в очень скором времени ее речь превратилась для меня в монотонный гул, который я, приличия ради, изредка оживляла совиным «угу». Плавный ход «Опеля-Вектры» и негромко звучащие из четырех динамиков стереосистемы джазовые композиции довершили дело – я начала клевать носом. Если вы будете ночами недосыпать, а днем, в свободное от работы время, портить отношения с начальством и любимыми (или тем и другим в одном флаконе), не пройдет и недели, как вы станете такой же жуткой соней, как я. «Ничто не отравляет жизнь так, как любовь и работа, – думала я сквозь сон, – и надо же такому случиться, что как раз из них жизнь в основном и состоит. Какая гадость!» Внезапно машина дернулась, а Варя громко охнула. Я встрепенулась и в ужасе распахнула глаза, решив, что мы попали в аварию.

– А ведь мне, наверное, не стоит сегодня веселиться, – трагически глядя на меня, сказала Варя. – Женечка-то Прошина погибла!

– А ты что, знакома с ней? – Я окончательно проснулась.

– Да, разве я тебе не говорила? Ну, она мне не подруга, конечно. О покойниках плохо не говорят, но я тебе скажу по секрету – знаешь, у нее очень стервозный характер был. Я, конечно, тоже не святая, но она! Понимаешь, она такой человек – ни о ком, кроме себя, не думает, точнее не думала. Все должно быть, как она хочет, и что ни дай – все ей мало.

– У нее, наверное, было полно врагов? – осторожно спросила я, стараясь не выдать своей радости. Вот это удача! Я нашла свидетеля – и, может быть, очень ценного! Представляю, какое завтра будет лицо у Себастьяна, когда я с небрежным видом сообщу ему все, что узнала.

– Ну, конечно, насолила она многим! Начнешь считать, пальцев на руках и ногах не хватит. Особенно женщинам, актрисам. Она же карьеристка, по головам шла. Да и мужикам с ней тяжело было. Она их просто в бараний рог гнула. Высасывала из них все, а потом бросала, как только подворачивался кто-то получше. Но самое смешное, что бросать – бросала, а от себя далеко не отпускала, до последнего старалась держать при себе, как запасной вариант. Я даже не знаю, в чьей шкуре я бы меньше хотела очутиться – ее соперницы или ее любовника. Но, поскольку у нас с ней общих интересов не было, мы неплохо ладили. Правда, когда у меня Вадик появился, мы общаться почти перестали. С ней своих мужиков лучше было не знакомить. Хотя я слышала, что она в последнее время поспокойнее стала – у нее появился кто-то новый, и она в него вроде как даже была влюблена. Ну, не знаю, это совсем не в ее стиле – любить кого-нибудь, кроме себя. А с другой стороны – чего на свете не бывает. И все-таки, какая бы она ни была, такой смерти она не заслужила. Варя поежилась и прибавила газу.

– Как-то я не подумала о том, что в такое время, когда кругом полно маньяков, из дома лучше не выходить, – тревожно произнесла она. – Прямо хоть домой поворачивай.

Но это совсем не входило в мои планы.

– А как же связи в издательской сфере? Ты же сама сказала, что это для меня много значит, – жалобно заныла я. Но, вовремя сообразив, что мои проблемы Варвару волнуют не больше, чем жизнь австралийских аборигенов, я надавила с другой стороны:

– И потом, ты что, собираешься теперь сиднем сидеть дома, пока не приедет Вадик? Чего ты боишься? Попросишь кого-нибудь знакомого проводить тебя домой, вот и все.

А чтобы окончательно ее убедить, коварно добавила:

– То, что Женю жалко ужасно, никто не спорит. Но ты же не собираешься носить по ней траур?

– Вот еще, глупости! – фыркнула Варя, вмиг согнав с лица похоронное выражение. – Нет, танцевать я, конечно, сегодня не буду, это бессердечно, но съездить надо, ты права. Раз уж мы с тобой раз в сто лет собрались. И потом, народ меня ждет.

– Ну, вот видишь! – поддакнула я, пряча усмешку и размышляя, как бы половчее воспользоваться своей невероятной удачей и выспросить у Вари все, что она знает о погибшей актрисе.

Но мои умственные усилия пропали даром. Невероятная удача стала с невероятной же скоростью таять на глазах, едва наш «Опель-Вектра» остановился возле стены электрических огней, представляющей собой фасад ночного клуба. Всего ярче сияло многообещающее название «Поземка», и мной овладели недобрые предчувствия, которые и начали оправдываться, едва фотоэлементы при нашем приближении услужливо распахнули большие стеклянные двери и мы из свежего летнего вечера попали, словно в желе, в густую липкую духоту, сотрясающуюся от оглушительной электронной музыки. Вести сколько-нибудь связную беседу в таком грохоте не представлялось возможным. Мой опыт посещения подобных заведений говорил, что общаться нам придется с помощью истошных воплей, направленных друг другу в самое ухо.