Предупреждение путешествующим в тумане - Андрей Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- в лицо. И еще раз. Потом еще. Я поднялась, вся в грязи, губы разбиты, из носа кровь. И плюнула ему в рожу... А мальчик мой перед этим Олегом в той самой грязи ползает. И плачет - не бей, Олег, не бей... Тогда я с Олегом и пошла. Грязно все потом было, думала - повешусь. Он тут шприц мне в руки и сунул. Попробовала - и как будто не со мной все происходит. А потом
уже бросить не смогла - с иглы не соскочишь.
Я не удержался и погладил ее по голове. Она шмыг-нула носом.
- Где сейчас этот Олег?
- Олег? В колонии давно. Через месяц и забрали. Аптеку ограбить пытался.
- А мальчик?
- Мальчик? - она криво усмехнулась. - Мальчик
тоже колоться начал. Вроде ему все нипочем. Только с катушек
сразу сорвался. Вены резал. Шухер начался. Хорошо, Бессонов
меня в больницу устроил, - я ему все рассказала. Потом у подруги
жила - но оттуда меня ее родители выгнали. Я ведь колоться
продолжала. Меньше - но продолжала. Стала комнату снимать,
уборщицей работала. Бессонов деньгами помогал... Если бы не
он... А теперь вдруг уехал... Я на него так надеялась...
- Пойдем провожу, - я помог ей встать.
- Ага. Слушай, зачем ты ищешь Бессонова?
- Так получается. С кем ты была в кафе?
- А, мужик один. Встречались год назад. Потом он к другой переметнулся. Чистенькой. И вдруг у нее на глазах снова ко мне подкатывает. Я забалдела сначала, потом решила - плевать. Тут ты меня снял.
- Сведи меня с этим типом завтра?
- Попробую. Только с ним ухо востро держать.
- Почему?
- Оборотень он.
- Это как?
- А у меня примета есть, по которой я их распознаю. Ходит
днем человек, как все. А ночью у него клыки вырастают.
- Три ампулы, вижу, ты уже себе вкатила.
- Тебе-то что? - она ощетинилась. - Мне еще надо, чтобы в норму войти.
- В норму? - мне стало жаль ее. - Нормально ты себя после лечения почувствуешь. Тебе этого не избежать. Уж я постараюсь.
- Нет, только не в лечебницу, - она вздрогнула. - Лучше на тот свет. Там всухую держат. Если бы я это пережить смогла, сама бы бросила. Нет, нет! И потом, там... там же всех вместе держат, это тюрьма, понимаешь, тюрьма! Я ведь никому вреда не сделала, только себе. За что же меня в тюрьму? Не лечить, не в больницу, а в тюрьму, в тюрьму! Там такое творят...
- Успокойся. Я тебе зла не хочу.
Мы остановились у подъезда пятиэтажного дома. Дом был темный, только на самом верху, в угловом окне, сквозь шторы пробивался электрический свет. Вера внимательно посмотрела на меня.
- Опасайся женщины, - неожиданно сказала она.
- Какой еще женщины?
- Она у тебя за спиной стоит.
Я невольно оглянулся. Улица была пуста, лишь тени деревьев метались в свете фонарей.
- Глупости...
- Нет, я вижу. У меня примета есть. Это черная женщина.
Она ко мне иногда приходит. А лицо белое-белое. Тихо так приходит, ни стены, ни замки ее не остановят. И по комнате все ходит, ходит. И руками вокруг себя шарит, шарит... Как слепая. Глаза-то у нее мертвые. Она приходит ко мне из зеркала.
- Из зеркала?
- Да. Поэтому я выбросила все зеркала. Все до единого, веришь?
- Ну конечно. Я тоже не большой любитель зеркал.
- Но тогда она стала приходить ко мне во сне. Я боюсь: проснусь - а это уже не сон. Что тогда?
- Хочешь, поднимусь к тебе?
Она неподвижно и невидяще смотрела куда-то мне за спину. Потом встрепенулась:
- Еще чего!
Стала подниматься по ступенькам, на полпути обернулась, вдруг сказала:
- Ты второй человек на этой помойке. Второй - после Бессонова.
Хлопнула дверь. Я пришел в себя и проследил, как мелькает ее тень на лестничных площадках. Она поднялась на пятый этаж.
Погруженный в свои мысли, я пешком возвращался в гостиницу.
Конечно, в критической ситуации человек может взять, уехать вот так и от жены, и от любовницы, и от работы. Если все осточертело. При этом даже перепутать плащи. Но какой кругооборот совершила упаковка морфина, снова попав в руки тех, кто ее продавал? Судя по всему, вряд ли Бессонов мог отдать ее добровольно. Но кто же ходил ночью по дому, если не хозяин? Чертовщина какая-то. И еще - Бессонов ушел из дома вместе со своей псиной. Неужели таскает за собой животное? Собака хоть и друг человека, но мучить не следует - ни в чем не виновата.
Я свернул на кривую улочку, вышел к набережной и увидел
сквозь туман окна высотки, где размещался институт Эдгара.
Теперь идти стало проще, я уже не боялся заблудиться в прибрежном тумане.
И тут я почувствовал опасность.
Кто-то шел следом.
Я уже слышал его шаги минут десять, только поначалу не обратил внимания. Такой же случайный прохожий. Но шаги не отставали, а это вызывало некоторые соображения.
Я прислушался. Тишина.
Двинулся дальше, и за спиной снова послышались шаги.
Круто обернулся - вокруг тени домов и деревьев. На мгновение даже показалось, что сзади вообще никого нет. Только шаги.
Шаги сами по себе.
В первый день я соврал Эдгару. Насчет шпионов. Дело это прошлое, и тема запретная. Как-нибудь расскажу почему.
Но опыт остался. Хотя город был незнаком, мне удалось оторваться. Когда наконец я вышел из одного случайного парадного, следом уже никто не мог идти. В лучшем случае меня до утра будут искать в соседнем квартале.
* * *
Я вернулся в гостиницу в четвертом часу. Дежурная спала в холле на диване, накрывшись красным клетчатым пледом.
Она открыла дверь и долго ворчала. Я протянул ей деньги, но дежурная все равно осталась недовольна.
Я ее понимал.
3. ВОСКРЕСЕНЬЕ
...Серый город, битых окон темные провалы, мусор, пыль и ветер в ребрах стен. Небо - как ладонь на скатах крыш.
Это из прошлой жизни. Отрывки как обрывки.
Парень в синих потертых джинсах лежит, поджав под себя ноги, скорчившись, словно младенец в чреве матери. Глаза его открыты, подернуты застывшими слезами. Все это заслоняют носилки, широкие мужские спины в темно-синих рубашках, полицейские фуражки - восьмиклинки...
И уже не город, а прекрасный пляж с белым сыпучим песком, пенистой кромкой моря и королевскими пальмами, под которыми зеленоватые крабы роют свои норы.
- Наркобизнес - это третья сила, - говорит мой собеседник.
Он стоит ко мне спиной, на расстоянии вытянутой руки. Но я знаю, до него не дотянуться. Два года назад его нашли в пригороде Боготы с простреленным затылком. Он был славный парень, насколько могут быть славными местные полицейские. Но в какой-то момент он вдруг не захотел быть просто полицейским. Может быть, потому, что тот парень, в синих потертых джинсах, умер после слишком большой дозы наркотиков. И потому, что тот парень - младший брат моего собеседника. Он для того и пошел в полицию, чтобы дать возможность парню выучиться в Штатах. Сам мне об этом как-то рассказывал.
- Это третья сила, старина, - повторяет он. - Они отнимают у человечества молодежь, они доберутся и до вас. Им наплевать на наши политические разногласия: им нужны наши ребята. Запомни
это - наши общие дети...
- Не так все просто, - возражаю я. - Тут все дело в воспитании, понимаешь?
- Ты в этих делах дока, я знаю, - грозит пальцем собеседник, - вечно норовишь улизнуть.
Он поворачивается и уходит. Я смотрю ему вслед, а он все уменьшается и уменьшается, уходя сквозь годы, разделяющие живых и мертвых. Теперь я уже не могу ему признаться, что ошибался.
- Они добрались до нас, старина, - кричу я ему вдогонку. Ты да я, спина к спине, мы будем отбиваться от этой мрази. Только тебе, старина, я доверю прикрывать спину. Потому что не подведешь. Потому что знаешь - есть кое-что пострашнее смерти.
Но что?
А маленький человечек меня уже не слышит, он продолжает свой путь по бесконечной тропе. Сколько по ней прошло до него, и будет после - Бог знает...
* * *
Я просыпаюсь, и некоторое время лежу, уткнувшись лицом в подушку. Ощущение такое, что кто-то пытался проломить мне череп, но сделал это очень неумело. Боль постепенно стихает, и я начинаю воспринимать наступивший день во всей его полноте.
За окном, пасмурно и все окутано влажной пеленой. В средней полосе мы живем полной жизнью только в солнечные дни, а когда начинается непогода, прячемся, как улитки, в свой домик.
Вылезать из-под одеяла не хочется. Звонит телефон.
Чертыхаясь, я спускаю на холодный пол ноги и беру трубку.
Звонит Эдгар.
- Ты с ума сошел будить в такую рань, - говорю я вместо приветствия, пытаясь определить, который сейчас час.
- Ты... хорошо провел вечер? - голос у него был глуховатый.
- Неплохо. А почему спрашиваешь?
- Так, из вежливости. Ты просил поискать историю болезни Веры Громовой. Помнишь?
- Да, конечно. И что, удалось?
- Видишь ли, эту девушку сегодня привезли...
- Куда? - я еще не совсем пришел в себя и потому соображал довольно туго.
- К нам, к нам привезли, - я слышал, как Эдгар на другом конце провода закурил, - час назад. Тело уже в морге.
- Ты с ума сошел. Какое тело?