Лучшее во мне - Николас Спаркс

Доусон уж было собрался вернуться к машине, как заметил краем глаза какое-то движение.

Он обернулся, тщетно выискивая источник, и впервые со времени своего спасения ему стало не по себе: он внезапно понял, что это не обман зрения, даже если его мозг не мог распознать причину. Заходящее солнце слепило, отражаясь от поверхности воды, и Доусон прищурился.

Заслонив глаза от солнца, он просканировал взглядом пристань и заметил пожилого человека с женой, тащивших яхту на берег. На полпути к доку мужчина с голым торсом что-то высматривал в моторном отсеке. Он внимательно пригляделся к другим. Какая-то пара, среднего возраста возилась на палубе яхты, а группа подростков разгружала кулер после проведенного на воде дня. В дальнем конце пристани еще одна яхта отчаливала от берега, стараясь поймать предвечерний бриз, — словом, ничего необычного. И Доусон уж было собрался уйти, как вдруг заметил вдали черноволосого мужчину в синей ветровке. Стоя на краю причала, человек пристально смотрел на Доусона и, как и Доусон, загораживался от солнца. Доусон медленно опустил руку — и черноволосый человек, как в зеркале, повторил его движение. Доусон поспешно отступил назад. Незнакомец сделал то же самое. У Доусона перехватило дыхание, сердце тяжело забилось в груди.

«Сюрреализм какой-то. Этого не может быть».

Солнце приблизилось к горизонту, и рассмотреть черты незнакомца на его фоне было трудно, однако, несмотря на тусклый свет, Доусон вдруг ясно осознал, что это тот самый человек, которого он впервые увидел в океане, а потом на судне. Доусон учащенно моргал, пытаясь получше разглядеть незнакомца, но, когда его глаза наконец сфокусировались, увидел на пристани лишь очертания мачты с болтавшимися на ней изношенными канатами.

Увиденное испугало Доусона, и ему вдруг захотелось поскорее оказаться в доме Така. Когда-то он служил ему пристанищем, и Доусону вдруг вспомнилось ощущение покоя, которое он там находил. Мысль о необходимости разговаривать с посторонними в гостинице при заселении его не вдохновляла. Ему хотелось побыть в одиночестве и поразмыслить о черноволосом незнакомце. Либо сотрясение мозга оказалось серьезнее, чем подозревали врачи, либо врачи были правы насчет пережитого им стресса. Выруливая обратно на шоссе, Доусон решил еще раз провериться в Луизиане, хотя подозревал, что врачи скажут то же, что и раньше.

Отгоняя от себя тревожные мысли, он открыл окно машины и, вдыхая запах сосен и соленой воды, продолжил путь по вьющейся дороге среди деревьев. Свернув, его машина через несколько минут уже прыгала по разбитой, ухабистой дороге, ведущей к дому Така. Наконец показался дом. К удивлению Доусона, перед домом стояла «БМВ». Было очевидно, что машина принадлежала не Таку — слишком уж она была чистенькой, но главное — Так никогда бы не завел себе импортный автомобиль, и не потому, что не доверял качеству, а потому что не имел метрических инструментов для ее починки. Кроме того, Так всегда отдавал предпочтение пикапам, особенно выпущенным в 1960-х годах. За свою жизнь он восстановил их, наверное, с полдесятка и, прежде чем продать тем, кто положит на них глаз, на каждом ездил какое-то время. Таку важны были не столько деньги, сколько сама работа.

Доусон припарковался рядом с «БМВ» и вышел из машины, дивясь, как мало изменился дом.

Он всегда был больше похож на хижину, еще когда Доусон здесь обитал, и всегда выглядел недостроенным и требующим ремонта. Чтобы несколько облагородить жилое пространство, Аманда как-то купила Таку цветок, который и по сей день стоял в углу на террасе, хотя давно увядший. Доусон помнил, как радовалась Аманда, когда они подарили Таку растение, хоть тот и плохо себе представлял, что с ним делать.

Доусон огляделся по сторонам. По ветке кизила бежала белка. С дерева посылал сигнал тревоги кардинал, и больше никого вокруг. Доусон двинулся вдоль дома по направлению к гаражу. Там, в тени сосен, было прохладнее. Завернув за угол и оказавшись на солнце, он увидел в гараже женщину. Она разглядывала машину Така, наверное, последнюю из тех старинных, над которыми он работал. Возможно, кто-то из адвокатского бюро, сразу подумал Доусон. Он уже готов был поздороваться, как вдруг женщина обернулась, и он лишился дара речи.

Даже издалека она была красивее, чем он ее помнил, и какое-то время, показавшееся Доусону вечностью, он не мог произнести ни слова. Может, это очередная галлюцинация, подумал Доусон, но, медленно закрыв, а потом открыв глаза, понял, что не прав. Она была реальная и она была здесь, в прибежище, некогда принадлежавшем им обоим.

И вот, пока Аманда смотрела на него из прошлого, Доусон внезапно понял, почему Так Хостлетер настаивал на том, чтобы он вернулся в родной город.

4

Они замерли, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Но постепенно удивление сменялось узнаванием. Насколько все же реальная Аманда ярче того образа, который жил в его воспоминаниях, — это было первое, что пришло в голову Доусону. В светлых волосах Аманды золотилось предвечернее солнце, а ее голубые глаза волновали даже на расстоянии. Но чем дольше Доусон вглядывался в нее, тем явственнее становились произошедшие с ней перемены: на лице ее, уже утратившем сияние молодости, более резко обозначились скулы, глаза с едва заметными морщинками возле висков как будто немного запали. Впрочем, время было к ней более чем милосердно, подумал Доусон: с тех пор как они виделись в последний раз, Аманда превратилась в потрясающую женщину в полном расцвете своей красоты.

Аманда, в свою очередь, тоже не сводила глаз с Доусона, впитывая в себя каждую черточку того, кто находился перед ее глазами: песочного цвета рубашку, небрежно заправленную в выцветшие джинсы, что подчеркивало его по-прежнему худые бедра и широкие плечи. Его такую знакомую улыбку, темные, как и в юности, но более длинные волосы, которые на висках уже посеребрила седина. Так же, как когда-то, черные глаза Доусона словно пронзали ее насквозь, правда, сейчас в них она заметила некую настороженность, которая часто появляется у тех, кто был обманут жизнью. Наверное, оттого, что их встреча произошла здесь, в том месте, которое так много значило для них, Аманда, охваченная порывом чувства, не находила что сказать.

— Аманда? — наконец произнес Доусон, делая движение по направлению к ней. Удивление, прозвучавшее в его голосе, больше чем что-либо еще, убедило Аманду в том, что он не плод ее воображения. «Он на самом деле здесь, — подумала она, — это действительно он». И по мере того как Доусон преодолевал разделявшее их расстояние, Аманда чувствовала, пусть это покажется фантастическим, как постепенно тают разделявшие их годы. Оказавшись рядом с Амандой, Доусон раскрыл ей свои объятия, и она с готовностью устремилась в них, как когда-то много лет назад. И Доусон, как когда-то, когда был ее возлюбленным, крепко обнял ее, и она, прильнув к нему, вновь ощутила себя восемнадцатилетней.

— Привет, Доусон, — прошептала она.

Потом они еще долго стояли, тесно прижавшись друг к другу на фоне заходящего солнца, и Доусону показалось, что Аманда дрожит. Наконец они оторвались друг от друга, но Аманда почувствовала все, о чем он ей не мог сказать.

Аманда видела, как за эти годы изменился Доусон — он превратился в мужчину. Его загорелое, обветренное лицо было лицом человека, который много времени проводит на солнце. Заметила она и его слегка поредевшие волосы.

— Какими судьбами? — спросил Доусон, касаясь руки Аманды, словно лишний раз желая убедиться, что она настоящая.

Вопрос вернул Аманду к реальности. Вспомнив о том, кто она сейчас, она отстранилась от Доусона.

— Наверное, теми, что и ты. Когда ты приехал?

— Только что, — ответил Доусон, изумляясь своему неожиданному порыву посетить дом Така, чего изначально делать не собирался. — Просто не верится, что ты здесь. Ты выглядишь… просто потрясающе.

— Спасибо. — Аманда невольно покраснела, ее щеки запылали. — Как ты узнал, что я буду здесь?

— Я не знал, — сказал Доусон. — Меня просто потянуло сюда. А потом я увидел перед домом машину, завернул за угол, и…

Доусон умолк, не договорив, и Аманда за него докончила фразу:

— …и увидел меня.

— Да, — кивнул Доусон, в первый раз встречаясь с ней взглядом. — Увидел тебя.

Его взгляд, по-прежнему пронзительный, был устремлен на Аманду, которая отступила еще на шаг в надежде, что разговаривать на расстоянии им будет проще. В надежде, что он правильно ее поймет, она махнула рукой в сторону дома. — Ты собирался остановиться здесь?

Сощурившись, Доусон, посмотрел на дом и снова обернулся к Аманде:

— Нет, у меня номер в городской гостинице. А ты?

— Я остановлюсь у мамы. — Заметив недоумение на лице Доусона, Аманда пояснила: — Папа умер одиннадцать лет назад.