Признание в любви: русская традиция - Мария Голованивская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Европа привнесла в этот список свое: духи, тона для губ, мушки…
Но зачем все это делалось?
И почему подобных вещей в массе своей не делали мужчины?
Потому что именно за женщиной закреплена магия обольщения, это ее дело, миссия, если угодно.
В деле обольщения очень важно акцентировать некоторые детали внешности, которые наделены особой «нагрузкой». Это глаза, волосы, лицо как таковое, руки. Именно они задействованы в жреческих или шаманских ритуалах. Но околдовывание и соблазнение вещи разные. Соблазняют хорошенькие ножки или грудь (французское декольте), их воздействие направлено в основном на плоть, на тело мужчины, в то время как глаза, лицо, волосы, поражают не тело, а мозг и душу (лишают разума).
В память об этом, да и практического эффекта ради женщины красятся до сих пор.
Что же такое таится в глазах женщины? Почему приличные девушки еще в недавнем прошлом не должны были краситься, и считалось, что яркий макияж, в том числе размалеванные глаза и губы, уподобляет их уличным девкам? Почему уличные девки размалевывают себя?
Накрашенные глаза создают видимость больших глаз. А большие глаза, что у современных россиянок, что у древних египтянок обозначают большую силу виденья, широкую панораму обзора. Большим глазом видно больше, почти все. Всевидящая – привлекательна и притягательна. Скромная девушка не претендует на всевидение и тем более – на имитацию всевидения. Она не стремиться походить на ведунью, ведьму, прорицательницу. Она не хочет никого обманывать. Наоборот, при встрече с незнакомцем скромная девушка должна опустить глаза (конечно, не накрашенные), чтобы не показать ему своей души.
В прямом, не отведенном взгляде есть вызов, суть которого в желании воздействовать. Глядя своими «глазищами», женщина начинала и начинает обворожение, часто гипнотическое по своей природе. Вот почему прямой взгляд раньше именовали бесстыжим и накладывали на него табу. Дальше мы увидим, какую огромную роль в любовном объяснении, описанном в русской литературе, играет взгляд: он ничуть не слабее слов или поведения, ведь именно по глазам мы понимаем главное: любит или не любит, хочет или не хочет, врет или говорит правду. Недаром мы до сих пор, когда хотим распознать, правду нам говорят или ложь, просим (или приказываем): «Ну-ка, посмотри мне в глаза!»
Многие известные женщины запомнились на века именно своими глазами, как например, Клеопатра, которая, как мы знаем, пользовалась краской для век – сурьмой. Чаровница Клеопатра, длина носа которой, по меткому выражению французского философа Ларошфуко, предопределила ход европейской истории! В Индии женщины наклеивают драгоценные камни вокруг глаз, чтобы привлечь к ним внимание, как, впрочем, и современные дивы на глянцевых обложках журналов (в их случае, конечно, в ход идут блестки, а не драгоценные камни). Для увеличения глаз существует множество приемов, известных каждой женщине, но, пользуясь ими, знает ли она, что делает на самом деле?
Глаза: мы знаем множество их изображений. На египетских пирамидах, в христианских храмах, на носах лодок, на амулетах, много где еще. Глаз – это древнейший символ ясновидения и всеведения. Шаман, совершая свои ритуалы, надевает повязку на глаза или, впадая в экстаз, закатывает их. Потому что через глаза можно прочитать и его тайну. Взглядом можно убить, глазом можно сглазить. Медуза-Горгона взглядом превращала человека в камень. Во всех мировых мифологиях глаза наделены большой энергией, мощнейшей силой воздействия. В иудаизме всевидящее око – воплощение Промысла Божьего. В более архаичных традициях солнце представляется как «глаз неба» (или божества неба), а луна – как дурной глаз ночи. В шумерской мифологии неоднократно возникает образ «взгляда смерти». Именно таким взглядом был наделен бог преисподней Гадес, которого рисовали с повернутой назад головой, поскольку взгляд его считался смертельным.
Во многих языках глагол «видеть» означает также и «понимать». Слепые, физически ничего невидящие, во многих культурах наделяются высшим духовным зрением. Мы можем говорить глазами, понимать глазами. Взгляды, как жесты, образуют свой язык. Но главное, конечно, в том, что глазами мы можем видеть, понимать почти как душой, как интуицией. Глаза, их сила, так же загадочны, как и сама любовь. Ведь именно по радужной оболочке можно диагностировать состояние здоровья человека в целом и именно в глазах, по преданиям многих народов, запечатлевается, словно на фотоснимке, момент смерти человека, и т. д. и т. п.
Давайте теперь посмотрим, как русские писатели описывают взгляды, задействованные в любовном объяснении. И попробуем понять, что на самом деле влюбленные «делают глазами». У Пушкина герои глядят веселым взглядом или взглядом холодным, у Грибоедова в «Горе от ума» у героя «грозный взгляд». Реплика Софьи («Горе от ума»): «Да! грозный взгляд, и резкий тон, / И этих в вас особенностей бездна; / А над собой гроза куда не бесполезна». У Лермонтова в «Герое нашего времени» читаем: «Она мне кинула взгляд, исполненный любви и благодарности. Я привык к этим взглядам; но некогда они составляли мое блаженство». Интересно, каким образом глаза могут все это выражать? Шириной раскрытия, движением зрачка? Слова имеют значение, сопровождаются интонацией, но глаза ведь, являясь и источником информации, и воспринимающим ее органом, совершенно не производят никаких материализованных символов!
Весь контекст русского любовного объяснения толкует взгляд как орудие особой проницательности, позволяющее вскрыть скрытое.
У Гончарова в «Обломове» читаем:
– Вот именно от этого взгляда мне становится очень неловко… Где моя шляпа?..
– Отчего же неловко? – мягко спросила она, и взгляд ее потерял выражение любопытства. Он стал только добр и ласков.
– Не знаю; только мне кажется, вы этим взглядом добываете из меня все то, что не хочется, чтоб знали другие, особенно вы…
В данном случае взгляд не только средство общения, но и орудие, которым оперирует героиня. Это отмычка, ключ к тайнам героя. К каким тайнам? К тем самым, душевным.
Или еще в «Обломове»:
– Странно! – заметил он. – Вы злы, а взгляд у вас добрый. Недаром говорят, что женщинам верить нельзя: они лгут и с умыслом – языком, и без умысла – взглядом, улыбкой, румянцем, даже обмороками…
В этой цитате перечислен весь магический инструментарий женщины, о котором мы говорили ранее.
И опять в «Обломове»:
«Вы смотрите на меня, как будто говорите: мне слов не надо, я умею читать ваши взгляды».
В данном случае говорится о том, что взгляд словно плетет некий текст, который можно читать. Это широко распространенное в нашей культуре представление, недаром мы говорим «в его взгляде она прочла». В нашей культуре также есть представление о лживости слов и о подлинности взгляда, по этому признаку мы можем смело противопоставлять речь, которой человек управляет, и взгляд, которым он управлять не может и который является «зеркалом души».
У Гончарова же в «Обрыве»:
«Но это всё делается с умыслом: в каждом вашем взгляде и шаге я вижу одно – неотступное желание не давать мне покоя, посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои мысли… По какому праву, позвольте вас спросить?..
Он жадным взглядом ждал объяснения».
Взгляд представляется не только органом, порождающим информацию (иногда невольно), но и органом восприятия. «Ждать взглядом» можно только, если он уподобляется слуху или вниманию как таковому.
У Тургенева в «Отцах и детях»:
«Одинцова бросила косвенный взгляд на Базарова».
Что это означает? Какой такой косвенный взгляд? Взгляд, подобный косвенной речи? Когда смотришь как бы со стороны? Тургенев расширяет представление о том, что взгляды подобны речи, он, уподобляет их действию:
«О, взгляд женщины, которая полюбила, – кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались… Я не мог противиться их обаянию. Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами; я нагнулся и приник к ее руке…»
У Толстого в «Войне и мире» глаза, взгляды уже совершенно равны словам:
«”Да, я женщина, которая может принадлежать всякому, и вам даже”, – сказал ее взгляд».
Или:
«И она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «Что ж, вы сами виноваты».
Или еще:
«Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно-нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла, глядя на него, сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза».
Или даже так:
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», – сказал ее взгляд».
Но взгляд может больше слов и действий. В ряде случаев он как бы равен целому человеку, его сути, а не отдельным его словам. Так, у Достоевского в «Преступлении и наказании» читаем:
