Кипрей-Полыхань - Владислав Бахревский

Возле Дуба их ждал человек. Ребята замерли. Настя Никитична не знала, как ей дальше быть и что нужно сделать. Она понимала — пришли туда, куда шли…

Человек повернул к ним голову, побежал глазами, а глаза были у него обычные, стариковские, потерявшие цвет и блеск, одного не потерявшие: ума. Если что и увидела Настя Никитична, так только то — умен человек, все он понимает и очень печалится. Поднял он руку, отер со лба пот или иней, не разобрать было, и, глядя Насте Никитичне в самое, видно, сердце, махнул рукой: идите, мол, ладно.

И все повернулись и пошли не оглядываясь. И только когда лес кончился, остановились. Сказать бы что, а слов не нашлось. Обняла Настя Никитична своих мальчиков и девочек, поворотила лицом к Кипрей–Полыхани и как бы подтолкнула, отпуская. Тут и порхнула из‑под ее рук стая счастливых птиц.

А сама Настя Никитична пешком пошла. Не посмела умения своего открыть.

Приспело время на санках кататься. Навалило снегу в Кипрей–Полыхани по самые крыши.

— Завтра всем прийти в школу с санками! — объявила Настя Никитична.

Катались с горы над рекой: чьи санки дальше унесут. Дальше всех укатила сама Настя Никитична. Мальчишки, покусывая губы, силились дотянуть до ее одинокого пока следа.

Потом, уморившись, сидели на санках, решали на снегу хитрые задачки, писали коварные слова, в которых можно по две, а то и по три ошибки сделать.

— Довольно, — сказала Настя Никитична, — а то мне и учить вас будет нечему.

И прочитала стихи:

Не ветер бушует над бором,Не с гор побежали ручьи…

А потом читали эти стихи хором.

— Никитична! — петушком прокричал школьный сторож. — К тебе.

— Да, к вам! — подтвердила строгая женщина в белой меховой шапочке, вынимая руку из белой муфты. — Инспектор Татьяна Борисовна Николаева. Третий урок на исходе, а школа пуста.

— Катаемся! — призналась Настя Никитична. — Да уж замерзать начали. Сейчас идем в школу, за портфелями, и по домам.

— А как быть с учебным планом? Потом наверстаете?

— Чего ж наверстывать? Мы здесь и новый материал прошли, и закрепили, и даже домашнее задание сделали. Правда, на снегу.

— Это, кажется, новое слово в педагогике?

— Да нет, такое уже было, у Льва Толстого и у других. Денек очень хороший, вот и покатались.

— Что ж, идемте в школу, я хочу посмотреть ваши конспекты уроков, документацию и вообще…

— Ребята! — крикнула Настя Никитична. — В школу! Берите портфели — и до завтра!

Тут кто‑то большой выхватил у нее санки, обдавая снегом, рванулся мимо с горы и укатил за линию рекорда.

— Ура! — закричали ребята, — Да здравствует победитель! Победитель стоял под горой, подняв руки.

— Финист! — узнала Настя Никитична.

Она прыгнула на первые попавшиеся санки и покатила вниз.

— У вас всегда так? — спросила школьный инспектор Татьяна Борисовна Николаева.

— Ага! — ответил Вася. — У нас здорово!

— Здорово, но не здорово! — Инспектор спрятала руки в муфту и

отвернулась от реки: Настя Никитична и Финист целовались!

Не елкой удивил Новый год Настю Никитичну — святками. Шестого января село днем будто и не просыпалось, ни одного колодезного журавля не скрипнуло.

— Где же народ? — удивилась Настя Никитична.

— Святки пришли, милая! Святки! Наш первейший праздник. Все к вечеру готовятся.

День был недолог, смеркалось.

Но как выкатилась из лесу огромная красная луна, так на дальнем конце Кипрей–Полыхани и запели. Парни:

— Сорока Дуда! Где ты была?— Коней пасла.— А где кони?— За воротами стоят.— А где ворота?— Водою снесло.— А где вода?— Быки выпили.— А где быки?— За горы ушли.— А где горы?— Черви выточили.— А где черви?— Гуси выклевали.— А где гуси?— В тростники ушли.— А где тростники?— Девки выломали.— А где девки?— За мужья ушли.— А где мужья?— На печи, в решете.Кривы лапотки плетут,Кочедык не найдут.

— Хорошо‑то как! — удивилась древней песне Настя Никитична.

Захотелось ей на улицу, под луну, на мороз. Валенки надела, стала платок искать. Свет в доме они с бабушкой не зажигали. На святки свет жечь — лунной радостью себя же обокрасть.

Только Настя Никитична платок повязала, за пальтишко взялась, а под окошком под ее девушки «Авсень» запели:

Мы ходили, мы гуляли по святым вечерам.Авсень! Авсень!Мы искали, мы шушукали белую березу.Авсень! Авсень!На этой березе сидела тетеря.Сидела тетеря, перышки роняла.Авсень! Авсень!Выходила, выступала Настя–лебедка.Авсень! Авсень!Перышки сбирала, в подушечку клала.Авсень! Авсень!В подушечку клала, другу набивала.Авсень! Авсень!— С кем мне спать? С кем мне ночевать?С кем мне ночевать? Кого на ручку класть?Кого мне на ручку класть? — Финиста Тимофеевича.И грянул тотчас плясовой припев–притоп:Пышки–лепешки, поросячьи ножки,В печи сидят, на нас глядят,Ох, есть хотят!

Бабушка Малинкина впустила гостей. Все ряженые, шубы вывернуты. Конфеток да орехов в карманы попрятали, кинули Насте Никитичне вывернутую шубу, прилепили ей нос с усами, подхватили, потащили с собой под луной озорничать.

В первый же после зимних каникул, в самый тягучий школьный день, когда елка позади, а впереди самая длинная четверть, приехала в маленькую школу Кипрей–Полыхани комиссия: два человека из области, пятеро из района, да из местных включили Никифора Пафнутьевича как председателя и Федорову.

На первом уроке был диктант, для каждого класса свой. Настя Никитична в стороне сидела. Диктовала инспектор Татьяна Борисовна Николаева. На втором уроке была контрольная по математике, на третьем — беглый опрос по всем предметам.

Ребятишки выдюжили, не подвели. Чуяли недоброе, старались.

С четвертого урока детей отпустили, и осталась Настя Никитична одна против судей. А судьи, не смутясь тем, что на все три класса нашли в диктанте три ошибки, по математике один не успел, а на вопросы ребята отвечали если и без бойкости, так и без вранья, нисколько не смутясь этим обстоятельством, стали задавать Насте Никитичне вопросы, словно это она училась в первых трех классах первой ступени. Она терпела, отвечала полным ответом. А потом инспектор Татьяна Борисовна Николаева спросила в упор:

— Верно ли, что вы колядовали вместе с отсталыми элементами перед так называемым рождеством?

— Колядовала, — отвечала Настя Никитична. — На святки.

— Но почему?

— Потому что это весело.

— А вы подумали о своем авторитете учителя?

— Подумала.

— А верно ли, — спросил солидный товарищ с усиками, из района, полный, положительный, — верно ли, что вы позволили себе целоваться с мужчиной при учениках?

— Верно! Финист с уборки вернулся. Долго его не было.

— Ну а, простите за нелепость вопроса, однако в сигнале, поступившем из вашего села, этому уделяется чуть ли не первостепенное внимание, верно ли, что ваши ученики, — тут товарищ из района как бы хохотнул, — летают на уроках?

— Во–первых, не на уроках, а на переменах! — взорвалась Настя Никитична и охнула про себя: выдала! Всех выдала.

— Может, вы будете утверждать, что и это нормально — летать на переменах? Объясните, что надо понимать под этим?

— Ну чего вы приехали сюда? — вспыхнула Настя Никитична. — Ребят я учу хорошо. Сами убедились. Не нравится, что детишки мои летают? Это ей летающие поперек горла! — Настя Никитична ткнула пальцем в сторону Федоровой. — Она бескрылая.

— А вы тоже летаете? — умно повел глазами солидный товарищ из района.

— Да, тоже! — крикнула Настя Никитична. — Умоляю, не трогайте этой школы! Она, может, последняя во всем белом свете, где летают. Да, здесь все летают! Все! От первоклассника до сторожа. Но какой же грех вы возьмете на душу, если поломаете им всем крылья!

— Я же говорю, она скрыто верующий человек, — едва разжимая губы, прошелестела Федорова.

— Неправда, я верую открыто! — твердо сказала Настя Никитична. — Пшеницу сорта «Кипрей–Полыхань», дедовскую, в столице оценили. Оценят и другое, что люди сумели здесь сохранить.

— По–моему, все ясно! — развел руками солидный человек из района. — С точки зрения усвоения материала учащимися результаты отменные. Но?.. Но, но, но.

И человек захлопнул тоненькую папку личного дела учительницы Веточкиной.

Настя Никитична посмотрела на Никифора Пафнутьевича, глаза у председателя были такие, словно ему на спине давили чирей величиной с кулак.

И вдруг он улыбнулся:

— Так и запишем: «Учительница товарищ Веточкина Настя Никитична освобождена от занимаемой должности в связи с тем, что поощряла детей начальной Кипрей–Полыханской сельской школы к летанию без посредства ракетного и прочих двигателей».