Пятьдесят слов дождя - Аша Лемми

изумленным взглядом, который заставил ее отпрянуть.

– Я играю на скрипке. Что ты здесь делаешь, Норико?

– Я просто… в смысле, нам надо поговорить.

Акира скрестил руки на груди.

– Поговорить?

– Да, поговорить. То есть… у нас ведь одна мать.

Аргумент прозвучал слабо даже для самой Нори. Она потянула себя за косу.

– Совершенно не понимаю, как это связано с тем, что ты стучишься мне в дверь в полчетвертого утра.

Нори прикусила щеку изнутри, пытаясь успокоиться.

– Прости. Я не хотела тебя разбудить.

Акира пожал плечами.

– Я не спал. Просматривал кое-какие ноты.

Девочка переступила с ноги на ногу, не понимая, что он имеет в виду. Брат указал на комод и листы.

– Это Бах.

Нори удивленно моргнула.

– А что это?

– Композитор. Он жил давным-давно.

– А-а… Ясно.

Акира встретился с ней взглядом, и Нори пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не отвести глаза.

– Наверное, ты не без причины пришла сюда…

– Ты нравишься бабушке.

К сожалению, Нори не сумела придумать более изящный способ изложить цель своего ночного визита. Оставалось надеяться, что Акира сочтет ее неуклюжесть трогательной.

Акира фыркнул.

– Ну да, полагаю, что нравлюсь. Настаивала же, чтобы я к ней переехал.

Нори помедлила, не желая говорить слишком много, но ничего не могла с собой поделать. Любопытство, которое она подавляла годами, неудержимо рвалось наружу.

– А ты сам не хотел?

Акира приподнял темную бровь и посмотрел на девочку так, словно она бездомная кошка, забредшая к нему на кухню.

– Жить в глуши с женщиной, которую видел два раза в жизни?

Нори растерялась. Она явно упускала что-то из виду… Акира потер глаза тыльной стороной ладони.

– Забываю, что тебе всего десять, – пробормотал он. – Сарказм до тебя не доходит. Полагаю, ты хотела меня о чем-то спросить?

Нори поняла: сейчас или никогда.

– Я хотела спросить, не мог бы ты поговорить с ней. Тебя она послушает. Не мог бы ты… пожалуйста, спроси ее, можно ли нам с тобой разговаривать.

Настал черед Акиры растеряться.

– Мы же разговариваем!

– Ну да. Но я не… я не должна здесь быть. Бабушка сказала, что нельзя с тобой говорить, пока ты ко мне не обратишься и… ну, ты не обращался. И мне нельзя без разрешения покидать мою комнату.

Акира уронил голову в ладони.

– Ох, черт.

Грубое слово застало девочку врасплох. Она тут же отпрянула, уверенная, что разозлила брата. Однако он даже не смотрел в ее сторону. Напряженно нахмурившись, он устремил взгляд в точку где-то за ее головой. Время от времени Нори разбирала обрывки его ворчания, например, непонятные слова «вспять» и «архаичный».

Не смея открыть рот, она ждала, когда брат к ней обратится.

После короткой паузы ее терпение было вознаграждено. Акира глубоко вздохнул и словно очнулся.

– Норико, – произнес он, – мир устроен не так.

Она склонила голову набок, ничегошеньки не понимая.

– Не так?

– Да. Тебе не требуется ее разрешение, чтобы со мной поговорить.

– Я знаю. Требуется твое.

– Все не… Нет, ты упускаешь суть.

Нори начала впадать в панику.

– Упускаю?..

И тут Акира сделал такое, к чему она была совершенно не готова. Он преодолел расстояние между ними парой ловких шагов и положил руку ей на плечо. Нори на мгновение вся одеревенела – а потом растаяла под прикосновением. Именно тогда она и решила, что любит брата.

– Тебе не требуется разрешение со мной говорить. Это глупо.

Нори слушала вполуха. Ее тело поглотило теплое обволакивающие ощущение.

– Хорошо, аники.

– И почему, черт возьми, тебе нельзя выходить из комнаты? Тебя наказали?

Разумеется, бабушка не объяснила Акире правила – его они не касались. И поэтому, излагая их список со всем достоинством, на которое была способна, Нори внимательно следила за реакцией брата. Выражение его лица менялось от изумления к негодованию.

– То есть старая карга не выпускала тебя из дома почти три года? Совсем? Даже на пару шагов за порог?

Нори покачала головой и прикусила губу.

– Поэтому ты пришла? Чтобы я как-то на нее повлиял?

Нори снова покачала головой. Чем больше она думала, тем больше понимала, что затея с самого начала была обречена на провал.

– Нет, аники. Я просто хотела с тобой поговорить.

Уголки губ Акиры изогнулись в улыбке.

– Поговорить со мной?

– Хай.

– Если не возражаешь, я хотел бы поспать.

Щеки Нори покрылись пятнами румянца. Она резко поклонилась и сбивчиво забормотала извинения, которыми не заработала ничего, кроме очередной усмешки. Нори подошла к двери, взялась за ручку.

– Близкие называют тебя Нори, да?

Она повернулась к брату, заодно обдумывая вопрос. Она не понимала, о каких таких «близких» идет речь, не знала, как они ее называют, но была совершенно уверена, что и не хочет знать. Бросив ломать голову, Норико решила просто-напросто ответить:

– Моя… наша мать называла меня Нори.

Акира бросил на нее короткий взгляд, после чего махнул рукой в знак того, что ей можно идти.

– Ну, хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, аники.

* * *

Когда два дня спустя бабушка решила наведаться без предупреждения, в предрассветные часы, Нори была уверена, что о ее непослушании стало известно.

Нори даже не расстроилась. Открыв глаза и увидев перед собой старуху в синей юкате, она попросту встала с кровати и низко поклонилась. В кои-то веки она не дрожала. Никакая порка в мире не заставила бы ее пожалеть о содеянном.

Губы бабушки были плотно сжаты, руки – сплетены, словно узловатые ветки дерева.

– Я обратила внимание, что… что ребенку… твоего возраста необходимо некоторое количество физических упражнений. Посему отныне тебе позволено спускаться в дом с девяти часов утра и до пяти часов вечера. Под постоянным надзором Акико. Ни при каких обстоятельствах ни к чему без разрешения не прикасаться. Не приставать к прислуге – у них нет времени на твои глупости. Устроишь беспорядок – я тебя накажу. Сломаешь что-либо – я тебя накажу. Попытаешься ступить за порог дома – я сниму с твоих ублюдочных костей кожу. Ты меня поняла?

Нори вскинула голову и в немом оцепенении уставилась на бабушку. Несмотря на угрозы, несмотря на чистую, неподдельную злобу, которая, надо признать, была для бесстрастной опекунши довольно странной, она услышала только одно.

– Я могу выходить?

Юко дернула бровью.

– В пределах названных правил. Тебе заранее сообщат, в какие дни разрешено заниматься физическими упражнениями.

Перевод: в дни, когда дедушка в столице. Многое в этом доме было выше понимания Нори, но она была на сто процентов уверена, что о новых обстоятельствах дедушка не осведомлен.

Нори потянула себя за жесткий локон,