Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки - Кейтлин Моран

Дошло до того, что 14-летний мальчик рассказывает сверстникам, как он пришел в ужас, увидев, что у его 13-летней подружки есть волосы на лобке.

Черт побери. Помимо болезненного влияния на психическое и сексуальное здоровье подростка эта ситуация печалит меня еще и потому, что 13-летние девочки тратят те немногие деньги, которые у них есть, на то, чтобы их лишили пушистых волос. Они должны тратить эти деньги на действительно важные вещи: краску для волос, колготки, романы Джилли Купер в мягкой обложке, пластинки Guns N ‘Roses, шоколад, бижутерию, путешествия. Поезжайте в Дублин вместо эпиляции, вот что я вам скажу.

Потому что обладание настоящей пушистой муфтой приносит огромное удовольствие, в отличие от безволосого «нечто», которое вызывает одно желание – побрызгать его чистящим средством и как следует отполировать кусочком гладкой ткани.

Мягко причесывать пальцами свой лобок, лежа в гамаке и глядя в небеса, – одно из величайших удовольствий взрослой жизни.

Когда вы, раздетая, проходите по комнате под благодарным взглядом любовника, то отражение в зеркале показывает темное пятно между ног – что-то, чему не должна причиняться боль. Наполовину зверь, наполовину тайна – нечто, требующее осторожного обращения.

Также вы можете обработать лобок кондиционером для волос и насладиться появившейся после этого мягкостью кашемира, уверенно сознавая, что не только вернули назад ту часть женственности, которая была погребена под мутными волнами порно, но и сможете поехать в Финляндию на сэкономленные на эпиляции деньги.

Так что, да. Подрезайте коротко, следите за чистотой, но сохраняйте свою шевелюру, как должно: древнюю, рожденную царствовать, возбуждающую, настоящую.

– А как насчет подмышек? – спросят вас 40-летние мужчины, которым не по себе, когда вы используете такие фразы, как «прекрасная пышноволосая муфта».

– Если вы не верите в интимную эпиляцию, то бреете ли вы подмышки? Бреете ли вы ноги? И как насчет бровей? Выглядит так, как будто вы их выщипываете. А как насчет верхней губы?

После этого они с самодовольным видом садятся, сложив руки, как будто только что положили сыр в мышеловку и совершенно уверены, что вы будете пойманы.

Но промежность, верхняя губа и подмышки находятся очень далеко друг от друга. Подмышки не так тесно связаны с половой зрелостью или сексуальностью, как лобок.

То, что вы делаете с вашими подмышками, – исключительно вопрос эстетики. Учитывая это, я на протяжении многих лет экспериментировала с различными взглядами на мои подмышки. Иногда бритые подмышки выглядят немного… скучно. Если я в джинсах и майке болтаюсь с приятелями, то хочется выглядеть немного в духе Джорджа Майкла – с четырехдневной щетиной. Есть в этом что-то приятно мужественное – как будто вы были слишком заняты, прожигая жизнь и нажимая на акселератор гоночной машины, чтобы бриться. Какое-то время я отращивала их по-настоящему долго – до впадины, полной влажных кудрей, как будто повсюду снова 1969 год и вся моя жизнь состоит из хайратника, гитары и травки.

Однажды во время одного музыкального фестиваля, когда мои волосы на голове доходили до талии и были выкрашены в вишнево– красный цвет, я решила в такой же цвет покрасить подмышки и лобок – для полной гармонии. Увы, через два часа вся эта краска, просочившись через футболку, выглядела как ужасная, гноящаяся экзема. Имейте в виду, что я еще легко отделалась: Кэз покрасила свои рыжие брови в черный цвет, и под палящим солнцем они приняли баклажановый цвет. Когда она увидела Тома Йорка и подбежала к нему, чтобы сказать, как сильно она его любит, то он отреагировал довольно прохладно.

– Никто не хочет услышать «Я тебя люблю» от тетки с фиолетовыми бровями! – причитала она потом.

Когда дело доходит до волос – ног, верхней губ, бровей, подбородка, сосков, лобка, – дело здесь не только в эстетике, но и в праве выбора.

Вспомните, как Эдди Иззард [8]объясняет собственный трансвестизм желанием обеспечить «равные права на одежду для всех». Он не хочет носить платье и туфли на шпильке каждый день. Но всякий раз, когда у мужчины появляется настроение надеть платье, а у женщины – оставить волосы в подмышках, то нет никакой причины, из-за которой они должны отказываться от своего желания. Некоторым женщинам идут усы – это факт. Есть много подмышек, которые будут выглядеть лучше с шелковистыми завитками, чем бритыми или выщипанными, в зависимости от того, какой стиль одежды находится на пике моды. Сросшиеся брови могут быть великолепны – мнение моей шестилетней дочери, выращенное на картинах Фриды Кало.

На костюмированных вечеринках в школе она надевает платье, как у Кало, и тушью для ресниц соединяет брови. Она намного разумнее, чем была я в ее возрасте.

После первого бритья моих несчастных волос на лобке в возрасте 13 лет я продолжала это делать еще в течение трех месяцев, а потом прекратила. Для этого был целый ряд причин.

1. Стало все труднее вычищать их из отцовской бритвы для того, чтобы положить ее на полку якобы нетронутой, так как они становятся гуще. Мои пальцы покрыты крошечными шрамами от лезвия. Чистка бритвы опасна. 13-летним не следует это делать.

2. Это чешется. Безумно чешется. Это сводит меня с ума. Через три недели я чешусь, как будто подхватила чесотку, но не отказываюсь от бритья.

3. Финальной причиной стало осознание того, что никто не оценит моих усилий в течение многих лет. Лет. Я сейчас одеваюсь – трясясь от холода – в спальне. Больше не будет демонстрации перед моей семьей. Ни перед кем вообще. Как сказал мой друг Бэд Пол, прослышав о моих подростковых мытарствах: «Представлять 13-летнюю девственницу, бреющую лобковые волосы так же смешно, как воображать Нила Армстронга брызгающимся лосьоном после бритья перед тем, как ступить на Луну. И там и там нулевая аудитория».

Я позволила волосам отрастать и оставила отцовскую бритву в покое. Я перешла к следующей проблеме, стоящей на повестке дня в период полового созревания.

В следующий раз меня увидят голой в 17 лет в однокомнатной квартире в Южном Лондоне, где я расстанусь с девственностью. Мужчине, с которым я в ней оказалась, явно не было дела до того, что я делаю с волосами на лобке. Он просто хотел снять мое зеленое платье и уложить меня в постель.

Глава 3

Грудь – что может быть печальнее?

Я, конечно, в курсе, что подростковый возраст должен быть полон невероятных открытий. Я провела много времени в библиотеке. Я прочитала «Анатомию Грея». Я могу процитировать главу о развитии нервной системы подростка – о том, что когда за дело принимаются половые гормоны, то подростковый мозг взрывается. Он вспыхивает, как курортное побережье в сумерках. Когда мне исполнилось 14 лет, я сама становлюсь экспериментом. Я перерождаюсь изнутри. Я нахожусь в эпицентре взрыва такой силы, что годы спустя буду искать это ощущение снова и снова в ночных клубах, на вечеринках, в туалетах, отдавая кучу денег за таблетки, чтобы почувствовать себя лишь на одну десятую такой же яростной, свободной и вдохновенной.

Я читаю биографии современников моего возраста, и у меня захватывает дух. Бобби Фишер был шахматным гроссмейстером в 15 лет. Пикассо выставлялся в пятнадцать. Меня, как и любого подростка, переполняет ощущение того, что я могу занять в мире место любого взрослого. Я могу быть чертовым гением.

Но это все в теории. Мои дневниковые записи свидетельствуют, что я использую свои выдающиеся умственные возможности для обдумывания довольно странных вещей:

«Жаль, что я не могу плакать вечно. Все ли со мной в порядке? Иногда я чувствую, что все могу! Я знаю, что родилась, чтобы спасти мир! Если я буду носить шляпу, буду ли я выглядеть стройнее?»

И запись от 14 марта 1990 года:

«Я обнаружила смысл жизни: группа Squeeze, песня Сool for Cats!»

А вообще я была слишком занята борьбой с собственной физиологией, чтобы обращать внимание на мой колоссальный потенциал гениальности. Черт, можно тронуться. Менструации и эксперименты с мастурбацией – это еще цветочки. Трансформация моего тела из чего-то, что способно фактически лишь какать и собирать пазлы в целую вселенную, которая в один прекрасный день начнет производить на свет младенцев, занимала почти все мое время.

Однажды утром я проснулась, обнаружив, что мои живот, бедра, грудь, подмышки и голени покрыты синевато-багровыми пятнами. Сначала я подумала, что это сыпь, и в течение двух дней ходила, утопая в детской мази, – в надежде, что все пройдет. Когда моя мать заметила, что запас крема уменьшился, она обвинила двухлетнюю Шерил в том, что та снова съела крем, и я благородно опровергла это предположение.