Мышка для сердцееда - Богда Ксения

Поступаю с этим сообщением так же, как и с прошлым. Извините, девочки, но сегодня у меня другие планы.

Возвращаюсь в машину и доезжаю до дома друга. Выдыхаю, когда вижу, что возле его подъезда не сидят «домофоны», как называет их Виталя. Друг живет в скромном районе в квартире, которая досталась от бабушки. Родители Вита разъезжают по вахтам, чтобы обеспечивать сына, и без проблем согласились на его одиночное проживание.

Это только потом Виталя понял, в чем подвох. Каждый его шаг в сторону тут же доносится предкам сердобольными старушками, которые каждый вечер заседают на лавочках.

С трудом втискиваю машину на единственное свободное место под окнами квартиры друга. Ну его нахрен, пусть лучше на виду будет, а то еще без колес останусь. У местных тут вместо мозгов счетные аппараты, и они сразу видят, что можно спереть и сколько на этом можно заработать.

– Кто? – после нескольких звонков домофона друг наконец снисходит до ответа.

– Доставка девочек, – ржу я.

Раздается пиканье, и я дергаю дверь, едва не налетая на одну из бабулек-доносчиц. Под мышкой зажато трясущееся нечто, которое должно быть, видимо, собачкой, но больше похоже на крысу. Каждый раз передергивает от вида этой животины. Мелочь скалится и начинает вырываться из захвата соседки.

– Здрасьте, баба Маша, – здороваюсь, протискиваясь мимо внушительных размеров.– Прелестная псинка.

– О, – приободряется соседка, – опять к нашему Виталечке развратничать приехал.

От этого заявления я спотыкаюсь и чуть не пересчитываю количество ступенек, которые преодолеваю.

– Баб Мань, вы только никому больше так не говорите.

Морщинистое лицо вытягивается.

– Я, вообще, по девочкам, и с Виталей мы просто по-дружески.

Старушка смачно сплевывает через плечо и прижимает к себе тявкающую шавку.

– Тьфу, срамота какая!

Хмыкаю и остаюсь в подъезде в тишине. В ушах звенит от оглушительного лая собачонки и приходится ждать, пока шум в голове прекратится.

Взбегаю на четвертый этаж.

– Боишься, что дверь свалится, если поддерживать не будешь?– пытаюсь скрыть за шуткой раздраженность.

Друг закатывает глаза и скрывается в темноте квартиры.

– Капец ты гостеприимный. Хоть бы свет врубил.

– А ты че, забыл где выключатель? – приглушенно рявкает друг откуда-то из ванной.

Дергаю плечом, скидываю кроссовки и прохожу в кухню, не рассчитывая на приглашение. Плюхаюсь на деревянный стул, который под моим весом жалобно скрипит. Выходит взъерошенный недовольный друг и прожигает меня вопросительным взглядом.

– И че ж тебя сюда принесло, Рус?

Проходит вглубь и щелкает кнопкой чайника. Достает банку кофе и насыпает в пол-литровую кружку четыре ложки.

– Блин, вот скажи мне, – сдерживаюсь, чтобы не скривиться от этой картины, – как можно пить это?

– Ой, завались, – бурчит Вит и наливает кипяток.

Садится напротив на такой же скрипучий стул и снова упирается в меня взглядом.

Ну да, не каждый стул выдержит лбов под два метра ростом и весом больше восьмидесяти пяти килограммов.

– Излагай.

– Мне надо где-то пожить, пока я чего-нибудь не придумаю.

На лице друга не прибавляется понимания.

– Короче, батя встретил даму сердца и теперь хочет с ней съехаться.

– И?

– И знаешь, кем оказалась упомянутая дама?

– Подожди-ка! – вскакивает друг.– Я сейчас метнусь за гадальными картами.

– Придурок, – бурчу я, а Вит падает обратно на стул.– Ты его такими темпами скоро добьешь…

– Ближе к телу, – перебивает он и делает глоток горячей жижи.

– В общем, эта дамочка – мама мыши, – выплевываю я и наблюдаю, как на лице друга отражается непонимание.

Несколько секунд Вит глупо хлопает глазами, а потом квартира содрогается от его громкого гогота. Друг ржет так, что у меня в ушах снова начинает шуметь. На его глазах выступают слезы, и он хватается за живот.

– Завязывай, – пытаюсь хоть как-то вернуть ему покинувший его мозг.– Ты представляешь, что это значит?

Во мне крепнет желание зарядить этому недоумку по голове, когда смех перерастает в беспомощное хрюканье.

Постепенно друг успокаивается и отдувается от долгого смеха, а я пытаюсь убить его взглядом.

– Ну и че? – заикаясь спрашивает Вит.– Ну повстречаются они да и разойдутся.

– Они решили съехаться. И воссоединиться в нашем особняке. Короче, мне надо убежище на какое-то время.

Вит удивленно поднимает брови и окидывает меня взглядом.

– Че? И ты вот так просто сдашься и свалишь в закат?

Мы с мамой заходим домой, и я уже собираюсь уйти в комнату.

– Ну и что ты молчишь?

Оборачиваюсь на мамин вопрос.

– А что я должна говорить?

Этот день выматывает настолько, что язык еле ворочается. Знакомство с маминым спутником окончательно лишает сил, и я просто хочу закрыться в комнате и провалиться в сон. Может, завтра что-то изменится, и безысходность не будет так давить на плечи.

– Как тебе Владимир? – мама вглядывается в мое лицо.

– Хороший, мне понравился, – меня осеняет мысль, и я не раздумывая выпаливаю:– Мам, а может, я не буду переезжать с тобой?

Мама удивленно распахивает глаза.

– А, – запинается она, – куда ты собираешься деться?

– Ну-у-у-у, – неопределенно тяну, – я ведь уже совершеннолетняя и могу позаботиться о себе.

Захожу издалека, давая маме самой дойти до того, к чему я клоню. Мама хмурится и скрещивает руки на груди. Во взгляд проникает серьезность, и от этого спина покрывается мурашками. От такого маминого взгляда ничего хорошего ждать нельзя.

У меня золотая мама, и я безумно люблю ее, но в моменты, когда она смотрит на меня таким взглядом, хочется спрятаться под одеяло, потому что я прекрасно понимаю: сейчас ее не убедить.

– Это исключено, – обрубает, а внутри меня все замирает.– Ты же понимаешь, что это не наша квартира.

– Понимаю.

Плечи ссутуливаются, и я опираюсь о стену. Мы так и не проходим дальше коридора.

– Кариш, я обдумываю вариант приобретения все же своего жилья. Но для этого нужны деньги, и сейчас, съехавшись с Владимиром, я могу средства, которые шли на аренду жилья, откладывать. И даже если у нас с Владимиром все сложится хорошо, квартира будет у тебя.

– А почему ты думаешь, что с ним может что-то не получиться? – осторожно уточняю я, делая шаг к маме.

Она только пожимает плечом. Из комнаты гордо выруливает Тимоха и одаривает наши ноги вниманием. Я подхватываю пушистый комок и зарываюсь носом в мягкую шерстку. Улавливаю вибрацию от урчания и самой хочется замурлыкать.

– А его куда?

Мама усмехается и треплет Тимоху за ухо. А этот пушистик только и ждет такого количества внимания. Довольно щурит зеленые глаза, и мурчание усиливается.

– С нами конечно же. Куда мы его денем?

Да, этот кот был притащен мной десять лет назад грязным и трясущимся комком. Я шла со школы и услышала жалобный писк в мусорном баке. От мамы мне тогда знатно влетело за испорченную школьную форму, но кота она сразу полюбила всем сердцем, и с тех пор мы без него никуда.

– А Владимир не против? – на всякий случай уточняю я.

Прекрасно понимаю, что не для всех такое соседство будет желанным.

– Да нет. Не против. Сказал, что не очень дружен с живностью, но готов попробовать.

Прокручиваю в голове другие варианты, чтобы избежать соседства с Русланом. Но каждый новый план отметаю, как негодный. К родственникам не вариант: я не готова бросить учебу. К отцу даже и не думаю соваться, уж лучше с этим индюком под одной крышей, чем с папочкой, которому плевать.

Обреченно выдыхаю и встречаюсь взглядом с мамой.

– Хорошо, мам. Я попробую ужиться с твоим Владимиром.

Мама одаривает меня широкой улыбкой, и с моих плеч падает груз. Она сжимает нас с Тимохой в объятиях, что не очень радует кота, потому что он зажат, словно котлета, между нами, и он начинает активно вырываться из нашего захвата.

– Спасибо, ребенок. Я люблю тебя, – мама чмокает меня в щеку и отходит.