Шаг в сторону. За чертой инстинкта - Валерий Шаров

Валерий Шаров

Шаг в сторону. За чертой инстинкта

© Шаров В. Ю., 2012

© Дюкова М. В., рисунки, 2012

© Ланских Д. И., обложка, 2012

© Издательство «РТСофт», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

Вместо предисловия

Это случилось в начале семидесятых годов двадцатого века в живописной российской глубинке. Яркое летнее солнце топило воздух и землю, отчего в середине дня не то что люди, но звери и птицы затаились в тени до вечерней прохлады. Тишину поспевающей на колхозном поле пшеницы не нарушал даже ленивый тёплый ветерок – только неутомимые кузнечики словно плели над разомлевшей от зноя землёй паутину своего незамысловатого стрекотания.

В этой сладостной расслабляющей истоме вдруг загорелся стоящий у края поля колхозный трактор. Поначалу робко и беззаботно, под стать разленившейся природе и не посягая на монотонное звучание невидимого оркестра, а вскоре – высоко и широко, поднимаясь огненным голосом до стрекотания беззаботных насекомых и перекрывая его. То ли нестерпимая жара воспламенила что-то в небрежно оставленной машине, то ли бросил кто-то незатушенный окурок, или ещё что-то непредвиденное стряслось, но это не главное в понимании последующих событий, тем более что истинную причину пожара так и не удалось потом установить. Главное – огонь полностью охватил трактор и принялся уже за поспевающую пшеницу, вплотную подходящую к посёлку, а рядом оказались два живущих в этом посёлке человека. Судьба неотвратимо привела их в ту точку пространства, времени и обстоятельств, где нужно было незамедлительно делать выбор. Очень жёсткий выбор, поскольку пламя набрало уже хорошую силу и само в такую жару и сушь отступить не могло. Эти единственные оказавшиеся поблизости люди, никогда ранее в такую ситуацию не попадавшие, могли либо броситься тушить пожар, либо уйти подальше и не проявлять никакого героизма. Но один из этих людей, восемнадцатилетний Толя Мерзлов, кинулся в пламя, отчаянно начал его тушить и… погиб в итоге в неравной борьбе с разбушевавшейся стихией. Другой же свидетель пожара на колхозном поле шагнул в сторону. И остался жив.

Понятно, после такого начала хочется больше узнать о шагнувшем в огонь человеке и о том, как и почему совершил он подобный поступок. Об этом событии под Рязанью было написано несколько подробных статей в главной в то время молодёжной газете страны «Комсомольская правда», после которых в редакцию посыпались письма. Нужно ли оценивать его поступок как геройский, оправданная ли это смерть? Какие личные качества и духовные ценности заставили парня шагнуть в огонь? Кто в подобной ситуации поступил бы так же, а кто осознанно не стал бы рисковать своей жизнью ради колхозного имущества? Разговор об Анатолии Мерзлове, погибшем в том огне, и о людях, которые проявляют в необычных ситуациях качества, свойственные человеку как разумному существу с высокими духовными ценностями, будет во второй книге моей трилогии.

А в этой речь пойдёт о людях, которые в критических обстоятельствах, что называется, «пасуют», уходят в сторону. Делают шаг в сторону не только от чреватых опасностью для их здоровья и жизни внешних обстоятельств, но и от того, что мы понимаем как проявление высоты человеческого духа. То есть о таком поведении людей в необычных ситуациях, которое в определённой мере обозначил шаг того, другого человека в сторону от пожара на колхозном поле с пшеницей – подальше от огня. Подальше от пусть морально высоко оцениваемого обществом, но чреватого опасностью героизма. Спасение собственной шкуры и бездействие в ситуациях, когда нужно и должно помочь нуждающимся в этой помощи. Или, наоборот, бессмысленный риск собственной, а порой даже чужой жизнью ради материальных ценностей. Установление власти над другими людьми, упоение ею и жажда лёгкой наживы, чрезмерные страдания от возникающих личных проблем и неоправданное перекладывание их на окружающих.

Люди есть люди. Схожие воспитанием и условиями быта, физическими данными и принадлежностью к одной идеологии или религии. Похожие даже поведением в обычных ситуациях, они в непривычных для них, экстремальных обстоятельствах вдруг выдают такое, что их близкие и хорошие знакомые хватаются за голову и восклицают: «Не может быть!» Потому что, кроме биологических, инстинктивных опор, являющихся главными в поведении животных, которое от этого становится весьма предсказуемым, поведение человека определяется огромным набором психических и социальных мотивов. Таких как семейные и общественные ценности, религиозные и идеологические взгляды, совесть и долг, интеллектуальный уровень, карьера, понятие смысла жизни. И многое другое, что, подобно скрывающимся в земле корням дерева, уходит ещё в необъятную и важную для поведения человека сферу его психики – бессознательное. И если в обычных ситуациях человек как бы играет прочно усвоенную социальную роль, то чрезвычайные условия, заставляющие действовать, обнажают его внутреннюю суть. Порой не очень понятную и приятную окружающим, да и ему самому. Поведение людей здесь куда более разнообразно и менее предсказуемо.

Задумав рассказать о поведении человека в необычных ситуациях, я меньше всего задавался целью оценить с позиции «хорошо-плохо» действия того или иного своего героя, которые все без исключения реальны. Как реальны и условия, в которых они действуют. По этическим соображением изменены или опущены лишь некоторые имена. Я также далек от мысли наставлять кого-то, как вести себя в той или иной ситуации, хотя заинтересованный читатель и мыслящий человек всегда сможет сделать вывод из ошибок, поражений или побед других людей. Просто мне захотелось узнать, каковы тут пределы… непредсказуемости, что ли, и разнообразия человеческого поведения в необычных обстоятельствах. Ну и, быть может, если сильно повезёт, то попытаться понять, почему в одной и той же ситуации один человек ведёт себя так, а другой – совершенно иначе. И вот, приоткрыв уголок занавеса над грандиозным и непостижимым до конца действием под названием «ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ» и подсмотрев там нечто, поразившее меня, я спешу поделиться увиденным.

Глава 1. Кошелёк или жизнь?

Невозможно сказать, когда и кем был впервые поставлен перед человеком этот вопрос. Но достоверно известно, что в оные времена звучал он на дорогах не так уж редко. По-разному решали путники непростую проблему: кто-то без раздумий отдавал грабителям всё, что имел, кто-то выхватывал шпагу и в неравной схватке терял и то и другое или повергал наглых «романтиков с большой дороги» в позорное бегство. А иные сами пускались наутек, спасая порой и кошелёк, и собственную шкуру. Да, небезопасно было путешествовать… Кажется смешным серьёзно сопоставлять жизнь и имущество в наше время – век неудержимого роста благополучия людей и появления всё новых и новых духовных ценностей. Но меня заставил это сделать случай, невольным свидетелем которого я стал.

Январским субботним утром 1987 года на станции московского метро «Войковская» остановился поезд, идущий в центр, и пассажиры стали заполнять вагоны. «Осторожно, двери закрываются», – прозвучала уже из динамиков знакомая предупредительная фраза, но спускавшиеся по лестнице на перрон люди всё вскакивали и вскакивали в последний вагон. Признаюсь, я веду себя точно так же, особенно когда спешу, нисколечко не задумываясь о последствиях такого нарушения правил. Более того, и в закрывающиеся двери нередко впрыгиваю. И не испытываю при этом ни сомнения, ни страха. А если зажмёт дверьми руку или ногу, то приоткрыть их, как правило, не составляет чрезмерного труда. Что нередко со мной бывало. Да многие так делают.

И напрасно!

Тем утром я никуда шибко не спешил. Поэтому решил не суетиться и вместо судорожного проскальзывания в сходящиеся двери, наоборот, шагнул назад. В тот же момент заметил метнувшуюся мимо меня в вагон женщину. Она явно не успевала, но в последний миг сделала несвойственное для подземки движение – такое делают пловцы при отрыве от стартовой тумбы. Но за закрывшиеся двери, как мне показалось, успели проникнуть только её руки с небольшой матерчатой сумкой. По логике двери после этого должны были бы открыться – с помощью машиниста, пассажиров в вагоне или самой попавшейся – и впустить человека внутрь. Или освободить его. Произошло, однако, иное. Поезд тронулся. Все подробности последовавшей за этим жуткой сцены, которая длилась не более минуты, отпечатались в моём сознании, как на киноплёнке.