Экологические преступления: вопросы квалификации и юрисдикции. 2017 год – год экологии в России - Е. Виноградова

Экологические преступления: вопросы квалификации и юрисдикции

2017 год – год экологии в России

Е. В. Виноградова

© Е. В. Виноградова, 2017

ISBN 978-5-4483-9223-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

В Российской Федерации 2017 год объявлен годом экологии в этой связи видится весьма актуальным обращение к теме ответственности за экологические преступления.

В стратегии национальной безопасности Российской Федерации сохранение окружающей природной среды и ее защита определены в качестве стратегических целей обеспечения экологической безопасности и рационального природопользования1.

Вместе с тем, следует напомнить, что только по официальным данным около 40% территории России (центр и юг Европейской части Российской Федерации, средний и южный Урал, западная Сибирь, Поволжье), где проживает более 60% ее населения, представляют собой зоны экологического неблагополучия, причинами которого являются радиационное и химическое загрязнение территорий, неконтролируемый рост количества вредных промышленных и бытовых отходов, выброс в воздушное пространство и сброс в водные объекты токсичных веществ и другие негативные воздействия.

Гарантированное Конституцией Российской Федерации право каждого на благоприятную окружающую среду обеспечивается разными способами, в том числе, путем правильного применения законодательства об ответственности за экологические преступления.

Общественная опасность экологических преступлений заключается в том, что в результате их совершения превышается предел возможности природы к самовосстановлению, нарушается экологический баланс. Если раньше взаимодействие происходило в экосистеме «человек-природа», то сегодня мы на пороге решения проблем в системах «общество-природа», «государство-природа». Преступления, посягающие на природную среду или отдельные ее компоненты, создают реальную угрозу существования биологических видов.

Концепция общественной опасности посягательств на природную среду как часть принципов и норм международного права, в соответствии с Конституцией Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

Отсутствие возможности международного контроля за действиями стран, посягающих на экологическую безопасность, уже приводило к фактам нарушения экологической безопасности государств в период военных конфликтов. При этом зачастую эти факты остаются вне зоны контроля международной общественности, например, до сих пор остаются засекреченными сведения об объемах применения гербицидов в 1970—1972 годах на территории Вьетнама, Лаоса и Кампучии2.

Проблемы уголовной ответственности за совершение преступных деяний, посягающих на международную экологическую безопасность, имеют многоаспектный характер. Не последнюю роль в превенции преступлений данного вида имеет наличие действенных судебных процедур.

Сформировавшиеся взгляды на уголовную ответственность за преступления, посягающие на природную среду, предполагают, что вопросы подсудности этих деяний, определяются национальным законодательством, так как объектом преступлений данного вида, является экологическая безопасность, которую в теории уголовного права принято рассматривать как часть национальной безопасности.

Однако, при посягательстве на природные объекты следует учитывать, что они не всегда находятся в пределах границ одного государства. Поэтому определяя объект экологического преступления, необходимо устанавливать, что посягательство может происходить не только на безопасность одного государства.

Эволюция понимания необходимости юридической оценки преступлений, посягающих на интересы нескольких стран имеет длинную историю. Создание теории международной ответственности обосновывалось много лет назад, еще в середине XVI века профессор Ф. де Витториа формулировал положения, являющиеся «…ранними предшественниками доктрин, которые стали признанными принципами международного права…»3.

Допустив возможность международной уголовной ответственности за преступления, посягающие не только на безопасность внутри одного государства, но и на такой объект уголовно-правовой охраны, как международная экологическая безопасность, необходимо решить вопросы юрисдикционной подсудности деяний данного вида.

Здесь необходимо отметить, что несмотря на то, что международное сотрудничество в вопросах уголовной ответственности за совершение преступлений, развивается по двум направлениям – национальном и наднациональном, применение норм международного права во внутренней уголовной юрисдикции некоторых стран общего права, предполагает возможность определять, является ли, международная норма частью права. В Англии, например, это право принадлежит английскому суду4.

Тем не менее для преступлений, посягающих на природную среду или отдельные ее компоненты в соответствии с положениями статьи 4 Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду5, каждое государство – участник обязуется принять любые меры, в соответствии со своими конституционными процедурами, по запрещению или предотвращению любой деятельности, противоречащей ее положениям.

Российская Федерация в статье 42 Конституции установила, что каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением. Эти конституционные положения реализованы в законодательстве Российской Федерации, в том числе в уголовном.

Уголовный Кодекс Российской Федерации объединил нормы об ответственности за экологические преступления в одной главе, создав тем самым предпосылки для выделения в качестве видового объекта данных преступлений, посягающих на экологическую безопасность и экологический правопорядок6. Вместе с тем, следует напомнить, что в главе 34, устанавливающей ответственность за преступления против мира и безопасности человечества УК Российской Федерации в статье 358 установлена ответственность за экоцид. Очевидно, что объектом посягательства для данного преступного деяния следует считать не экологическую безопасность, как часть национальной безопасности Российской Федерации, а международную экологическую безопасность.

Эффективность созданного в Российской Федерации механизма, предполагающего возможность привлечения к уголовной ответственности лиц, обвиняемых в посягательстве на природную среду или отдельные ее компоненты, продолжает подвергаться анализу в теоретических исследованиях, посвященных данной проблеме.

Говоря о пороках правового регулирования вопросов охраны природной среды, хотелось бы отметить, что влияние норм других государств на национальное законодательство не всегда можно оценивать, как позитивное. Относительно рецепции норм иностранного права можно согласится с мнением Нормана Андерсона, который полагает, что отражение в правовых нормах некоторых принципов и положений, взятых из кодексов «…других стран, таких как Германия, Италия и даже Япония) означает, что правовое единство и гармония невозможны при таком спектре иностранных правовых методов»7.

Говоря об усилиях, направленных на институализацию возможности привлечения лиц, обвиняемых в посягательстве на природную среду к международной уголовной ответственности следует обратить внимание на то, что в Резолюции 1991 г. Генеральной Ассамблеи ООН отмечалось, что экологическая преступность несет в себе угрозу стабильности, а также безопасности окружающей среды. На IX Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями прозвучало предложение по созданию международного трибунала для преследования и разбирательства с использованием судебных процедур по делам о международных экологических преступлениях, координации всех мероприятий уполномоченным Организацией Объединенных Наций органом, который может быть использован также для сбора, анализа и распространения соответствующей информации. Однако, было озвучено мнение, что отсутствует единство в понимании содержания понятия международного экологического преступления, без чего создание такого трибунала невозможно.

Специфика новых форм международного взаимодействия между государствами, предопределяется не только целью, сотрудничества, но и системой органов, обеспечивающих решение сформулированных задач, создаваемых интеграционным объединением. Одним из таких органов, наряду с совещательным или исполнительным, по мнению ряда исследователей8является судебный орган. Исходя из того, что судебные решения должны быть обеспечены исполнением, можно предположить, что несмотря на то, что большинство современных международных организаций представляют собой межгосударственные союзы координационного типа, для международных судебных органов в качестве основной формы, предопределяющей их деятельность должны стать органы, наделенные наднациональными полномочиями. Эти органы должны обладать правами обязывать своих членов помимо или против их согласия, путем принятия решений большинством голосов, включения своих решений без изменения в национальное право, а также иметь полномочия на вмешательство в вопросы, относящиеся к внутренней компетенции государств. Международные судебные органы, имеющие полномочия рассмотрения и принятия решений по делам о преступлениях, посягающих на международную экологическую безопасность должны обладать такими правами, следовательно, они должны быть созданы по типу наднациональных органов.