Тургенев - сын Ахматовой - Нина Горланова

Горланова Нина & Букур Вячеслав

Тургенев - сын Ахматовой

Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР

Тургенев - сын Ахматовой

Начинаю вести дневник. Меня зовут Таисия, я заканчиваю восьмой класс". Тут она вспомнила, что не подписала тетрадь, взяла фломастеры и вывела зеленым: "ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК ЛИЧНОСТИ ТАИСИИ" Но буква "Д" показалась ей кривой, и она обвела ее красным. "Д" побурела, как сердитый осьминог. Таисия сделала вокруг нее оборочку желтого цвета. - Японские макароны! - закричала Таисия.- Все слилось. Кот Зевс прищурил глаза на всякий случай: вдруг он в чем-то виноват? "Хочу написать о главном. Звонят в дверь..." Это приехал из Чечни Димон, поклонник и одноклассник сестры Александры (всего у Таисии три сестры и один брат). - А-а-лександра а-дома? - спросил Димон. Таисия уже знала, что он контужен на войне, но не знала, что он заикается. Она наспех объяснила: Александра скоро придет из института. Димона усадила в кресло, а сама - снова к дневнику. Димон сел и сразу начал падать в сон. Чтобы не заснуть, он спросил: - Стихи пишешь? - Да так...- универсально ответила Таисия. - А я в первом классе написал одно стихотворение.- Димон уже успокоился и не заикался, хотя немного пропевал слова, плавно так. - Прочтите, если помните,- с надеждой на его забывчивость попросила Таисия. Димон звонко подал текст - у него даже голос изменился: - Ручей.- Он выпрямился в кресле.Средь оврагов и скал, Среди гор и камней Одиноко бежал Разговорчивый ручей. Встречались на дороге реки, Встречались и моря. И ручей думал про это: Родина моя. - Не хуже Пригова,- дипломатично похвалила начитанная Таисия. - После контузии я вспомнил, что учусь в первом классе, и долго это у меня было... Если бы Димон в первом классе знал, что через десять лет "среди гор и камней", на нелепой войне с чеченцами, горцами, он будет контужен, то ручей бы у него бежал не по пересеченной местности, а свернул бы вовремя в сторону и умчался бы без оглядки от этой Родины (через реки и моря). Он понял, что вежливость заявлена, и тотчас сладко заснул, сопя равномерно, как по команде (вдох - выдох). "Хотела написать о главном, но пришел Димон, и я напишу о нем, а потом уже о главном. У меня есть старшая сестра Александра. Ей двадцать лет. Она учится в педагогическом. Когда я хочу ее разозлить, то кричу: - Александра Македонская, Александра Македонская! Это ее бесит. Ей хочется быть маленькой и тощей, как я. Она говорит, что мне повезло, а за нею бегают только маленькие и коренастые шкафчики, как Димон". - Сержант, ноги! Ноги, сержант! - закричал Димон, совершенно не заикаясь. И проснулся от собственного крика. Рассказал, что в Грозном у его сержанта оторвало ноги и он помогал грузить... Димон уже в госпитале начал кричать каждую ночь: "Сержант, ноги!" Врач обрадовался: память быстро восстанавливается, значит! Таисия с щемлением сердца слушала его. Она уже знала, что у сестры есть новые поклонники. Плохо, что Александра не ведет дневник, думала Таисия, я бы подглядела, кто самый добрый. Я бы ей сказала: "Выбери самого доброго!" А без дневника ничего нельзя сделать. - Если б вы, Дима, вели дневник, то врач бы дал его вам почитать и можно было очень быстро все вспомнить! - Если еще после контузии буквы вспомнишь, то прочитаешь, конечно,- с поддельной серьезностью, как говорят с детьми, сказал Димон. Таисия, как всегда от сильных чувств, захотела есть. Она взяла из холодильника фарш и стала его жарить. Димон сказал, что печень у него не выносит запаха - в Чечне он дважды переболел желтухой. Там, среди общего воровства, бурно охватившего демократическую российскую армию, приходилось питаться чем попало: с доброй примесью вирусов гепатита. Как гепатита А, так и Б. На самом деле на месте сковородки раскаленной он каждый раз видел докрасна раскаленный остов бронетранспортера, а в нем шипящие тела ребят. А когда Таисия закрыла сковородку крышкой, то сходство вообще стало непереносимым. Пока Таисия жарила мясо, кот Зевс, он же Зява, вспрыгнул на стол, где лежал дневник, и сильно помял его. Он стал с огромной силой чесать себе лапой за ушами, где у него горели раны от схваток с крысами. И листы в тетради пошли морщинами. Таисия села и хотела зареветь, но ведь он не со зла... Дневник был похож на помятое и умудренное тяжелой жизнью существо. "Ну что, старик? Попало тебе от Зевса?! Ничего, держись! Я еще вырасту и вылечу многих, в том числе Димона. Надеюсь, что к тому времени война в Чечне закончится. Мама говорит, что перед выборами Президента власти прекратят бойню. Это хорошо, что власти зависят от выбора народа, а то папе уже давно не дают зарплату в школе. А перед выборами немного дадут, может. Кстати, о деньгах. На днях у нас с Машей стало на одну подружку меньше! Вероника сказала, что бабушка Генриетта запретила ей дружить с нами, потому что мы ходим во всем старом!!! Мама ее ездит в Турцию за вещами. Они разбогатели. И отдали Веронику в особую школу с двумя языками: немецким и английским. Ослушаться Вероника не может. Доказательством тому будет история, которую я изложу на этих страницах. Два месяца назад Вероника болтала с Алешей Загроженко. А ее Мартик в это время шнырял по двору. Он искал друзей и подружек. Я несла кулек с мусором. Мартик думал, что в этом кульке есть что-то интересное. На мильтонской машине приехал папа Вероники капитан. Он скомандовал: "Сейчас же домой!" А Вероника побежала за Мартиком и еще остановилась со мной поговорить: похвастаться, что ей сказал Загроженко. Он спросил, сколько стоит ее куртка, такая красивая, кожаная, турецкая. Вероника думала, что если для Загроженко куртка интересна, то и сама она тоже... И тут папа-капитан налетел на дочь, как будто задерживал преступника. И стал тащить и пинать. Мартик еще раньше убежал, а вопли Вероники доносились из подъезда: "Папочка, не буду больше, папочка, не надо, папочка, не пинай!" И пока они не вошли в квартиру на четвертом этаже, все было слышно, вот как она кричала сильно!.. А через месяц мама Изольда стала жаловаться на скамейке бабушкам, что Вероника руки из волос не достает, все чешется, но это не вши. И полную голову, как панцирь, коросты начесала. Пошли они к врачу, когда уже расчесы перешли на щеку. Врач сказал: "Псориаз" - и спросил: были за последний месяц нагрузки на психику, на нервы? А Вероника так удивилась: не было! Я все это слушаю и говорю: "У тебя же был стресс! Как ты могла забыть? Папа-то тебя избил месяц назад". А Вероника посмотрела на меня с таким удивлением: и ведь не притворяется - забыла. А вечером я сказала Александре и Маше, что Вероника с ума сходит, Александра говорит: это нормальная реакция, называется вытеснение". Димон в это время подходил к магазину "Детский мир". Он понимал, что жизнь не бывает снисходительной... Он решил: надо тянуться до уровня среднего нормального человека на гражданке. Если купить подарок Александре, то он будет, как все. Торопливо прошел по первому этажу мимо заводных машинок. Он на войне нагляделся на них, и до сих пор во сне танки, бронетранспортеры, самолеты и вертолеты наваливаются со всех сторон. На втором этаже магазина ему сразу стало хорошо среди уютных толп мягких игрушечных животных. Коровы из Голландии понравились ему, очень симпатичные: добрые глаза, улыбка даже есть, и не плотоядная. Но как бы эта корова не прошла намеком между ним и Александрой, которая тоже красивая и большая. Да и, конечно, корова ведь не умнее той травы, которую она ест! Вот заяц - всем хорош зверек, шустрый, хитрый, его не подстрелишь сразу. Не очень храбрый, но теперь уже Димон знал, что храбрость - не первое качество, которое нужно на такой войне, из которой он выбрался... Но плохо, что они, эти зайцы, все косые. Медведица белая с сыном. Медведеныш еще в клетчатом нагрудничке. Чтобы кашей не измазался. Вот они похожи на людей. И в то же время... обычно медведи мяса не едят, сильные, смышленые, не очень-то и злые, только когда доведешь! Во-вторых, медведица из золотистого материала, а у Александры точно такие волосы. Димон даже себе порадовался: вот ведь с каким смыслом подарок-то... "11 мая 1996. Александра сказала, что чувствует себя с Димоном, как бабушка с внучком. "Подарил мне медведицу, показывая, что я должна нянчиться! С ним..." Моя сестра Маша ходит в психологический центр "Подросток"..." Таисия посмотрела на Машу. Сестра сидела с перекошенным лицом и читала книгу "Путь к красоте". Видимо, стиль повествования был очень плавным, и она его с помощью лицевой работы пыталась сделать трудным, чтобы победить и усвоить. Только трудное она могла усвоить. Мысленно Маша преодолевала все препятствия и барьеры из масок и массажей, стоящие на пути к Красоте. Вид Маши был, как вихрь. Он зашел через глаза Таисии и все внутри вымел, сделал ее пустой от мыслей, так что хотелось лечь и поспать, чтобы мысли помаленьку опять выработались. - Маш, вы о комплексах проходите в подростковом центре? - спросила Таисия.С каждой войны с комплексами приходят. Мама Таисии переносила на тарелку лицо Ахматовой: так водила кисточкой по дну тарелки, будто прибывает скорый поезд. Продолжая накладывать ветвистые струи волос, мама сказала: - С любой войны люди приходят изуродованными - и телом, и душой. Но сейчас... можно Димону намекнуть, чтобы сходил к психологу. - Димону вообще ничего не светит. Александра познакомилась с милиционером...- Маша осеклась: "Вот я какая, опять чуть не проболталась, обещала ведь Александре молчать". Но мама яростно вкручивалась кисточкой в тарелку. Просто как-то странно, в этот момент образ милиционера совместился с Ахматовой, она только начала удивляться, а он уже пролетел мимо. "Ну, о главном писать пока не буду - кругом много народу. И Маша торопит на треньку. До вечера, старик!" Таисия любила мечтать и рассуждать. А Маша всегда хотела побеждать только в борьбе. Напрасно Таисия старалась походить на Машу в жизни!.. Может, хоть в дневнике это выйдет? Нужно лишь побольше ставить восклицательных знаков. "11 мая, вечер. Так устала на треньке, что не могу ничего написать о главном! Завтра напишу!!! Точно!!! А сейчас про то, как мы с Машей встретили Веронику, ее маму Изольду и бабушку Генриетту! Кстати, у нас тоже есть бабушка и дедушка. Они живут в другом городе на улице Свердлова возле дворца имени Чкалова! А мы живем на ул. Чкалова возле дв. Свердлова. Никто не заметил этого совпадения! Я Машу толкнула в бок: здороваться или нет с Вероникой, Изольдой и Генриеттой? И Маша сказала: "Надо". И мы первые поздоровались, а Вероника, Изольда и Генриетта не ответили. Они прошли с таким видом, будто мы хотим отобрать все, что они из Турции привезли". Тут Таисия вспомнила, что надо становиться умнее - как мама с папой. И дописала: "Это называется путанье цели и средств. Деньги - средство. И Турция - тоже. Но мама Вероники и ее бабушка перепутали все местами!!! Прямо зла не хватает, как всегда повторяет Маша. Но зла и не должно хватать, его пусть всегда будет мало!" "12 мая 1996. Я хотела написать о главном, но теперь это уже не главное. Алеша Загроженко мне нравится, это само собой. А теперь главное - про жилетку". Таисия стала записывать, какой умный Загроженко! В перемену он гонялся за девчонками с мелом: за Таисией, Ириной и Наташей. И, чтобы никто не догадался, он Наташке черканул по рукаву один раз, Ирине попал вообще в волосы, а у Таисии всю жилетку сзади замелил. Мама, конечно, была недовольна, потому что ничего не понимает. "Сейчас же сними и замочи жилетку!" Как же ее снять, если жилетка доказывает ВСЕ! Так ясно это... А мама крик подняла: "Я кому сказала! Сними сейчас же - в грязи утонем". "Нас какая-то сила неодолимая влечет в грязь",- услужливо добавил папа, машинально перелистывая французский словарь. Как же так - снять, думала Таисия, без жилетки как чувствовать, что он справа налево и сверху вниз тщательно все закрасил?.. Таисия решила по-горбачевски: должен быть консенсус. "Снять, но замочу потом, а сейчас тарелку распишу. Это и есть мой консенсус". Хоть жилетка и лежала в углу, Таисия все равно ее чувствовала. И не нужно специально было о ней думать, она сама думалась... Таисия взяла тарелку и стала писать портрет Пушкина. Недавно родители помогали ей написать сочинение по Пушкину. Почему родители ничего не понимают в жилетке, хотя все понимают в Пушкине? В это время в жизнь вклинился брат Петр: Таисию прямо в пот бросило, когда он захохотал над своими шутками. Этим он походил на молодого Пушкина. Но тем, что опустошил холодильник, наоборот, не походил на Пушкина. Вместе с Петром сидел и хохотал его друг Виталя, громко рассказывая, как отлично идут дела: - С директором мы уже вступили в завершающую стадию борьбы. Он фирму чуть не погубил. По всем признакам он в отчаянии. Не платит нам зарплату - его ответный удар. Петр должен ехать в командировку в Екатеринбург - к генеральному директору. Чтобы окончательно свалить местного директора, Пете нужно сто тысяч на дорогу. Если семья сейчас ему их выделит, то в случае победы он их, конечно, вернет. При словах "сто тысяч" мама уронила тарелку. Тарелка не разбилась. Но это ей подсказало, что можно сделать рисованные красивые трещины. Мама резко подобрела и дала сыну щедрой рукой две банки тушенки. - А сто тысяч, сынок, ты у друзей займи! И тут Виталя перестал обаятельно смеяться: ведь ближайший друг, у которого Петр будет занимать,- это же он, Виталя! - А как идет дело с разменом квартиры? - как бы случайно спросила мама. А папа посмотрел на нее говорящим взглядом: охота тебе слушать много вранья? - Мы с бывшей женой сами разбираемся, все идет процессуально, времени абсолютно нет... отчет, вокзал, билет... дискеты...- И брат схлынул, шумя и пенясь. "13 мая 1996. Сегодня увидела во дворе, что Алеша Загроженко играет с Мартиком Вероники, но потом пригляделась: это Мартик пристает и прыгает, а Алеша неохотно ему отвечает. - А Тургенев, сын Ахматовой,- спросила я,- сколько языков выучил в лагере? Папа подчеркнуто умно нахмурился, как делает, когда он хочет что-то отмочить: - Ну, наверно, не меньше, чем Гете, сын Евтушенко... Мама мчалась кисточкой по тарелке, выписывая Цветаеву, покрытую трещинами. Она воздела к потолку руки с тарелкой и кисточкой: - И это моя дочь! "Я просто спутала похожие фамилии, на самом деле я знаю, что у Ахматовой сын - Лев Гумилев. Папа тут же меня извинил и даже сделал умнее, чем я сама о себе думаю: - Устами младенца глаголет истина. Тургеневский Базаров материалист, режет лягушек, рефлексы там изучает... И Лев Гумилев в Бога не верит. Папа говорит всегда умно, потом вдруг резко - еще умнее, у меня аж дух захватывает. Все становится понятно. Но потом папа поднимается еще выше - на одну ступень. И я перестаю понимать. Вообще! Словно слышу не слова, а ультразвук! И мне хочется вырасти, чтобы подняться еще на один этаж ума. Чтоб все понимать. Вот вдруг папа сказал, что к материи нужно относиться, как к козлу. Почему? Я ничего не поняла". "13 мая, вечер. Оказывается, папа имел в виду, что к материи нужно относиться, как ко злу, а я думала - как к козлу! - Ну ты точно: Тургенев - сын Ахматовой! - смеется надо мной Маша. А мне не до смеха. Сегодня на треньке не было Алеши, а Наташа сказала: он будто бы не поедет с нами летом на сплав, а будет мыть машины на автозаправочной станции. Чтобы заработать на кодирование своей мамы от водки, от вина. И будто бы хочет купить сестре Лизе куртку у мамы Вероники Изольды. Кстати, когда наша мама узнала, что Вероника не стала с нами дружить из-за того, что мы ходит во всем старом, сразу сказала: - Господь этим спас вас от боЇльшей беды! Да-да. Может, потом бы Вероника отбила жениха вашего - с ее-то знанием языков, одеждой... А папа добавил, что одежда - напоминание о грехопадении, не больше. В раю Адам и Ева ходили без одежды". - Поэтому к материи нужно относиться, как ко злу? - спросила Таисия. - Материю Бог создал, и в ней две стороны. Человек сам выбирает... Или он ценит одежду за то, что она от холода спасает, от микробов... Или хвастается, что богато одет. У папы это была любимая мысль: все зависит от личного выбора человека, в тайне выбора все ответы на все вопросы. Таисия не хотела об этом даже думать, потому что вдруг завтра Алеша выберет другую девочку, и что тогда ей, Таисии, делать? Тайна выбора - это у-у-у тема, которая не по силам маленькой Таисии. - Мама, а детям работать ведь можно? Машины мыть... я имею в виду мальчикам! - Таисия, мальчикам это особенно вредно: у них дыхание глубже, чем у девочек, они быстрее отравляются. От этого, знаешь, даже дети могут родиться больными. "Мама иногда бывает умная, а иногда нет. А иногда - вообще ничего не понимает, как с жилеткой! Сейчас я спрятала жилетку за тумбочку с телевизором, там электричество, мама не заглядывает. А ведь хочется, чтоб родители были умные кругом, как бывают круглые дураки!!!" Димона что-то прямо тянуло в "Детский мир". Он снова быстрым шагом прошел по первому этажу - мимо заводных танков и самолетов, при этом почему-то устал, словно сделал крюк длиною в один километр. Устал и усталыми глазами стал смотреть на мягкие игрушки. Красивых коров с добрыми глазами из Голландии уже не было. Вместо них появились бегемоты. Нет, ничем не лучше они коров. Вот маленькие трудолюбивые ослики, они Димону понравились, но ведь тоже намек не тот. И снова пошел он к полке с медведями. Видимо, коми-пермяцкий архетип бродил в его генах. Медведь - тотем, покровитель одного из крупнейших коми-пермяцких племен. Он взял медведя в кепке: лихой и в то же время деловитый вид у зверя. Но слишком американист - под ковбоя. Димон заплатил и тотчас перочинным ножом срезал у игрушки маленький пистолет. Мама Таисии была озабочена, что на ее тарелках получаются какие-то идеи деревьев, а не они сами. Она села на скамейку, чтобы наглядеться до насыщения деревом. Дерево было березой. Она вытягивала из себя ветки, по тысячелетней привычке рассчитывая на то, что их будут обламывать на веники для баньки, поэтому старалась изо всех сил. Мама Таисии думала, что надо все эти слова отбросить, чтобы кисточкой показать это усердие дерева... Вот я уже много слов надумала, от них как-то нужно бы избавиться, думала мама Таисии, но тут мама Вероники села рядом, подсыпая пригоршнями пыльные слова: - Мартик, душка, вечер чудный, гуляй, гуляй! Через две дороги, возле парикмахерской, показалась Вероника. Издалека она выглядела почти красиво. Мама Таисии подумала: вот сейчас девочка приблизится и будет видна ее некрасивая короста на лице. Но Вероника приблизилась, а лицо ее все еще казалось красивым, ибо было неиссякаемо радостным. Гомер навязчиво указывал, что боги могли красотой покрывать человека сверху, как светящейся золотой аэрозолью. Видимо, у великого певца были комплексы, мечта, наверно, была - о красоте, которую давали боги своим любимцам. Вот так радость покрыла коросту на лице Вероники. - ...заказала путевки... прелестная деревушка в Греции,- продолжала пылить словами Изольда. Вероника бросилась тискать Мартика, как будто с младшим братом увиделась после долгой разлуки. Но мама брата Веронике так и не родила, и вот приходится тискать животное, а брат бы сказал: "Ты чего, дура, больно сжала?", но пес молчал, и усталость от тисканья переходила в опустошение. - Пришлось весь город обойти,- с еще не погасшей радостью сказала Вероника.Надо доплатить. Еще просят. - Делать нечего, - с видом благородной матроны кивнула Изольда. - Подешевле не получается, у них заказов много, оказывается... - Ты просто поленилась торговаться, деньги-то не твои.- Изольда ворчала, но видно было, что она все-таки довольна. Тут же, повернувшись к матери Таисии, она сказала, чтоб не оставлять ее в недоумении: - Решила поддержать дочку, чтобы она постояла за себя. В новой школе ее дразнят "Сало", а какое она сало, просто крепкая. Завидуют. Я даже деньги из педагогических соображений ей дала, чтоб мафию нашла... Побить, поучить немножко - ума добавить обидчикам, чтобы вели себя по-джентльменски с девочками. Отец бы мог заступиться, но послали на месяц в Грозный. Вдруг мама Таисии подумала, что нужно ответом и молчанием понравиться этим людям, а то они найдут мафию, чтобы побить, поучить лично ее. И сквозь нарастающую боль в левой руке мама Таисии думала: повезло очень этому насмешнику, который назвал "Салом" Веронику, не умный, бедняга, но если б папа Вероники с ним разбирался, то... Мафия лучше, пожалуй! Левая рука превратилась в какой-то разрядник, посылающий огненные струи в сердце. А Изольда спросила: - Что вы так побледнели? Может, вам валидолу дать?.. Дочка, сбегай домой, у бабушки на тумбочке сумочка... - Нет, нет! - остановила их мама Таисии, стараясь говорить как можно мягче, добрее, стараясь их не рассердить. Ей было омерзительно видеть себя с такой неожиданной стороны - в виде испуганной курицы. - Я понимаю, жизнь у вас тяжелая, столько нарожали. Но и у вас со временем все образуется. Можете со мной в Турцию поехать, будете, как мы. Маме Таисии стало еще хуже. Левая рука начала с исключительной меткостью очередями поражать сердце. Мартик попросил, чтобы ему бросили камушки - он засиделся. Вероника и ее мать Изольда стали по очереди бросать всякие прутики под березу, и пес исправно бегал искать, загребая лапами, как лопастями, воздух. Береза стояла, и в ней все было связано: ветки со стволом, который сам не понимал, где он переходил в корни, а корни строят неплохие отношения с землей, которая уживается со своей воздушной оболочкой, а атмосфера заигрывает с вакуумом, дающим место всем планетам, частицам и магнитным полям,- широкая душа!.. У мамы Таисии не было желания плавно перерастать в Веронику и Изольду, а также в бабушку Генриетту. "14 мая 1996. Очень много новостей! Во-первых, Веронику мама повезет летом в Грецию, чтобы полечить!!! Во-вторых, папу-капитана послали на войну в Чечню, а Вероника нашла мафию, чтобы проучить тех мальчиков, которые дразнят ее "Сало". Мой папа считает, что с этого все войны и начинаются, с вражды людей... Папа думает, что если он сам будет долго говорить, то все придет в порядок, за это время проблемы сами отомрут. Главное - говорить долго, не дать протиснуться между словами ничему! Неприятные события не должны протиснуться между словами папы. И они потихоньку сами отомрут, эти неприятности!!! - А на том свете мы спросим, кто убил Листьева? - спросила у родителей Маша. - Зачем? Мы и так будем все знать,- ответил папа. Я решила написать тарелку с портретом Листьева: может, ее в магазине дорого продадут! Мне нужно накопить денег на резиновые сапоги на сплав - старые стали уже малы!" Все развалины биографий похожи друг на друга, руины - они и есть руины, но все-таки души-то до превращения в руины были уникальны и порой на бесформенных обломках психики можно наткнуться на тончайший таинственный орнамент. Общая руинность квартиры Загроженко проявлялась в том, что два года посреди комнаты лежали на двух стульях доски, на которых в свое время стоял гроб бабушки. С тех пор на этих досках обосновались стопки посуды, похожие на стопки опят-переростков на пнях, яркие пустые пакеты из-под супов, среди которых норовили затеряться такой же яркости и глянцевитости обложки журнала "Родина" за 1994 год. Кто-то вынес их в свое время в подъезд. Мы не знаем, как ведут себя в подробностях алкоголики других стран, а наши, русские, то есть российские, почему-то жадно тянутся к чтению - в оставшееся от напитков время. Мама Алеши Загроженко ставила на окно журнал с видом на солнечную дорогу, такую плавную, что казалось: ступи на нее, и она приведет тебя к добру. В укромном же месте, за кроватью, стоял журнал "Родина" с фотографией горящего грузовика "ГАЗ-63". Когда в озере алкоголя, которое плескалось внутри матери, заводилась злоба, она свешивала голову в закуток и смотрела на пылающий грузовик. Если бы мама Алеши знала всякие умные слова, она бы сказала, что это такая у нее медитация - смотреть на горящий грузовик. С ее помощью она представляла, что отец Алеши, который некогда работал шофером, а нынче неизвестно где, сгорает внутри. Но она лично придет к нему на помощь, потушит огонь, и в благодарность он останется с ней навеки. Мама Алеши дула в одеревенелом опьянении на изображение огня под крупными буквами "РОДИНА". Мать Алеши с наступлением теплых денечков усердно навещала одну компанию за другой и целую неделю отсутствовала. И вдруг ее потянуло домой. Она себе это объясняла несколько абсурдно: внезапно пробудившейся материнской любовью. Дома она сразу поняла, что сын не зря спит в носках (там, в носках,деньги). Но Алеша начал вдруг кричать: - Косинус альфа бу-бру-бу... - Алеша, помоги! - закричала во сне Лиза. "Навязалась, как этот... от которого я ее родила!.. Который ушел... только потому, что пенсия у меня по вредности... характера..." Зов, который привел ее сюда, забылся. Новый зов вдруг повел ее в Балатово, к другу, у которого она не была два месяца. Не рассуждая, она ушла по пеленгу. Стало совсем тихо. На солнечной тропинке, которая в ослепительных разрывах фотоэмульсии вилась между холмов, возникли две маленькие фигуры. Они быстро шли вдаль, в перспективу фотографии, затем поднялись к верхнему ее краю, перешагнули и дошли до слова "Родина". Алеша озабоченно посмотрел внутрь буквы О, махнул сестре рукой: - Лизка, лезь первая! И они скрылись в таком уж свете, что пора было открывать глаза и просыпаться. Первая мысль была бодрая: осталось двадцать тысяч. Вчера пошиковали, погуляли, съели полкило колбасы, надо притормозить. Хорошо, что мать родила его, когда не пила. Правда, Алеша не помнил такого времени, но бабушка когда-то говорила... И отец, наверное, не понуждал сильно, уже за это можно дать ему жить дальше, если встретится... Вчера Алеша получил премию за победу на школьной математической олимпиаде - тридцать тысяч. Таисия его поздравила. Алеше в жизни никогда не доставалось ничего хорошего: ни еды, ни возможности с утра до вечера закапываться в математику. Он уже давно ходил разгружать хлеб в булочную... Он от этого не страдал: так вот жизнь складывается. Но когда он не видел Таисию день или два, ему казалось, что он не ел неделю. Сейчас свистну, Таисия выйдет, она мне поможет сэкономить деньги. В походе Таисия готовит медленно, с научным видом, но лучше всех. "15 мая, вечер. Загроженко дал мне буханку горячего хлеба! Он получил премию за олимпиаду да еще хлеб из булочной за разгрузку. Мне хочется сохранить этот хлеб, потому что жилетку от мела уже отстирали. Но буханка зачерствеет. Да и мама сказала: как хорошо - горячий хлеб, только почему он у тебя в тумбочке спрятан, рядом с учебниками?! И когда я ела этот хлеб, я поняла, что от Алеши что-то впитывается в меня. Я прямо это почувствовала внутри. Буханку съели за один вечер, мою любовь. Я не знаю, надо так или не надо, но получается, что любовь должна впитаться в людей, а сама по себе она пропадет никому не нужная. Еще раз вечер 15 мая, но поздно! Встала потихоньку, еще раз пишу. Никогда такого не бывало. Что-то все не сплю! Вспомнила, что Маша мне говорила, когда я ходила еще в садик: "Если ты не заснешь, то все волшебники умрут!" И так я начинала жалеть волшебников, что последняя дремота убегала. Или дрема?.. И этим я губила последних волшебников, наверно. Плачу, потом истощаюсь до нуля и в конце концов засыпаю. А утром Маша мне говорила: "Глубокий, здоровый сон воскрешает магов и волшебников". А сейчас я не сплю, чтобы чудо буханки, которой уже нет, дольше было со мной. Потому что когда все это заспишь, уже не вернешь в себя. А спать хочется. Но еще посижу. Нет, пойду... Неужели я привыкну к таким воспоминаниям?! Душа такая тупая и быстро привыкает к хорошему, если оно повторяется, и считает ни во что... Достоевский опять задергался, эпилептик, не знаю, как мы будем его продавать. А Мурка спит, не просыпается даже, что ее сыночек в беде". Алеша причесывался перед зеркалом и думал: "Не похож я на Влада Листьева!" Вчера вечером Таисия сказала, что сделала на тарелке портрет Листьева. Да, может, и хорошо, что не похож, как-то неохота на него походить - чтоб из жизни уходить. Когда Алеша отлип от своего отражения, он еще несколько секунд был доволен. Просто чистый Штирлиц, как говорила с похвалой бабушка. Как это мужья разрешают женам-артисткам целоваться в кино? Если Таисия будет артисткой, я никогда не разрешу! Я буду дублером во всех сценах... Когда бабушка была не только жива, но и очень бодра, она устроила один раз Лизе елку. Потом Лизка много дней еще спрашивала: "Вы куЇпите мне праздник? КуЇпите?!" Сегодня куплю тебе небольшой праздник. Ну, допустим, двести граммов халвы... еще в пределах. Вот вынесу-ка я гробовые доски эти. Получается, что после этого надо мыть посуду, пол, сменить обои, красить пол. Окна тоже... Он знал, на что идет, но все-таки содрал тарелки, прикипевшие с помощью грязи. И вспомнил, как они в походах снимали с берез чагу. И снова стало хорошо. Вторая доска далась уже совсем легко. Лиза крикнула из сна: "Что стучишь?" Сделал несколько движений веником, показав себе, что уборка квартиры еще запланирована на продолжительное будущее. Он оставил доски возле скамеек во дворе: мало ли кто может умереть, стариков в доме много, а старухи-то вообще кишат. Живучие, как тараканы, лезут все время, советы дают. А бабушка никогда не лезла, будто и не старуха вовсе была. Бабки с лавочек кричат: "Не кури - не вырастешь высоким!" "Зато в корень пойду",- один раз сказал он. Накинулись после так, будто хотели его бесплатно во внуки зачислить. "По телевизору всех детей испортили",взъелись старушки, как бы снимая с себя вину. Если бы он сказал им все шутки, какие в школе слышит, то много досок бы пришлось для них таскать. Вот, например, одна из них: "Я так хочу тебя (пауза)... лягушками кормить!" А туристок не испугаешь лягушками... Вечером в воскресенье папа пришел навеселе с работы. С тортом, из которого были выедены два кусочка. Сказал с обидой: - Пытались мне вручить бутылку коньяка недопитого... Вот здесь-то их подсознание и вылезло, новых русских! За кого они меня приняли: за слугу, обслугу свою? Мама Таисии встала на защиту новых русских: ничего они такого не имели в виду - просто люди экономные. Папа достал из портфеля запечатанную бутылку травника "Мономах". - Вот подарили. Почему они устроили мне день рождения?.. А, понимаю: весна, солнце посылает свои расслабляющие лучи, вся природа вокруг... - И снова ты недоволен. Изо дня в день... из года в год.- Мама подавала ужин. - Мама, а у других вообще мужья пьют.- Таисия хотела отвлечь маму от папы на других мужей. Маша тоже туда же: она в классе почти всех победила, кроме одного; руками боролись, когда локти на столе. Она сделала паузу, чтобы все поняли, что сила в руках у нее от отца. Но мать еще больше понурилась. И внезапно сказала чистосердечно: - Вдруг я так позавидовала соседям внизу: железную дверь вставили. - Мама, Достоевского на рынке продали, ты еще недовольна! Валерьянкой напоили, он и не дергался. А красавец! За пять тысяч купили английские студенты. Я им говорю: "Пять, пять, фюнф таузенд",- а они на руке просили написать... Осталась одна девочка: Буткина. Каждый день буткалась с кровати на пол... Вдруг мама повеселела: в жизни-то все идет к хорошему, оказывается! Хворого котенка купили, притом англичане, которые, наверное, гуманные и не выбросят его брезгливо. А Буткину купят в следующее воскресенье, она за это время еще поздоровеет. Тут разыгралась на глазах семейства целая пьеса сложных отношений и переглядываний в прайде кошек. Буткина развязно цапнула сиамца Зевса в его изысканный бархатный нос, кот в ответ дал девочке-котенку по уху могучей лапой. Мурка просто так оставить это не могла, подошла сзади и осторожно лапой тронула Зевса. Он обернулся - она ему в глаза посмотрела: "Понял? Не горячись. Ребенку надо на ком-то шлифовать мастерство охоты, скрадывания и душения". Котята были так замусолены в маскульте и киче, что мама не видела возможности эту сцену перенести на тарелочку. А чувство бессилия она не любила, поэтому продолжала ворочать глазами в разные стороны. Вдруг на полу обглоданный меланхоличным Зевсом скелет ставриды. Вот в чем выход! Так, белый фарфор там, где скелет, оставлять? Или засинить все, а сверху белилами? Когда мама брала в руки тарелку и кисточку, все знали, что лучше не лезть. "16 мая 1996. Привет, старик! Что я тебе напишу!!! Наташка мне сказала, что Вероника всем рассказывает, какой она видела про меня сон. Будто бы в походе мы сидим у костра и едим. Вдруг у меня начал расти мешок кожи под подбородком, вырос, как у динозавра. Все на меня смотрят, и тут она проснулась... Она хочет, чтоб Алеша потом женился на ней. У него много сил, он сможет помогать вещи привозить из Турции. Но она понимает, что этого никогда не будет. И никакие деньги тут не помогут. Вероника прекрасно видела, что буханку хлеба Алеша подарил мне". Загроженко звал ее в свое царство, но оно за большой железной дверью, не видно... Алеша повернулся, и ворота за ним захлопнулись и срослись. Вероника с надеждой постучала туда - ворота с треском разорвались сверху донизу, и Вероника провибрировала всем раздувшимся телом: - Дай мне буханку хлеба, я тебе помогу выйти! Страшные толчки сотрясали тело Таисии: тут она поняла, что это царство не то, куда надо было отпускать Загроженко... Мама тихонько касалась ее плеча. - Тася, проснись! Ты что так смеешься? Смех был такой жутко-торжествующий, какого мама никогда в своей семье не слыхала. - Спи дальше, только тихо. Таисия немного покаталась по цветущему лугу на поезде - без рельсов, над лиловыми колокольчиками, а потом вспомнила, почему смеялась. Эта Вероника была такая корова в этом сне, сначала она поскользнулась и упала, потом ее начало раздувать. Так сатирически. Раз - на спине платье лопнуло, и вырос жировой горб. Таисия засмеялась. И от ее смеха, как от насоса, Веронику стало еще больше раздувать во все стороны, накачивать... - Давай вместе посмеемся, она лопнет от злости,- сказала Таисия Алеше, который, оказывается, стоял здесь все время, а потом из него образовалось дерево, а за деревом открылось царство. Наверное, и без этого сна Таисия взяла бы Кулика. Куликом она назвала щенка потому, что на Куликовом поле русские победили. А он должен победить своего самого страшного врага - смерть. Но сон как-то ее овиноватил, как будто обвинил в том, что желает лопнуть - заболеть - и кому, бывшей подруге, с которой гуляла. И они ходили и больше молчали, чем говорили, и говорил-то за них обеих Мартик, визжал и лаял разными голосами, добро озвучивая их молчание. Было так же хорошо, как уютно было, когда она не умела говорить до года, и без слов все ее понимали. Но родители заставили ее заговорить, обучили словам, хотя сколько слов ни говори, хоть тресни, а уж такого понимания и любви не выколдуешь! Один раз на Мартика набросилась кошка, которую дура Лилька вынесла в коробке вместе с котятами подышать воздухом. Кошка вопреки всем законам летала над ним кругами, вырывая то там, то тут из него кусок шерсти. Первыми двумя самыми мощными взмахами когтей она разрубила его нежный нос, и Мартик тут же упал в позу покорности, задрав с мольбой четыре ноги. На языке собак это... Но кошка была в языках несильна. Она бы поняла, если б он внятно выразился побежал бы, тогда она б его проводила ритуально до границы своей территории... Кошку Лилька наконец унесла, вместе с котятами... Но сейчас у Мурки одна Буткина - надо ее срочно продать. Таисия не запечалилась над изувеченным Куликом: если б она завяла, ей бы ничего не удалось. А так уже Маша уехала на рынок с Буткиной, папа писал список необходимых лекарств, а мама отсчитывала большие деньги и только приговаривала плачущим голосом: - Сначала Мурку больную лечили, потом Зевса с гниющей сломанной ногой подобрали, теперь вот Кулик без сознания... Как только Таисия увидела Кулика, дрожащего без памяти на теплой крышке канализационного люка, а вокруг стояли дети из разряда "мелких" (детсадовского возраста), тут же ее пронзила картина: Кулик уже выздоровел и подружился с Мартиком. Таисия же будет бегать, отзывать его и постепенно разговорится сначала с Мартиком, а через него и с Вероникой. Собака умеет выражать восторг хозяином, а ведь хочется, чтобы кто-то тобой восторгался... Среди волосинок растерянно бродили блохи, словно понимали, что произошло что-то с их источником питания. "Мелкие" сказали, перебивая друг друга: был бомж, запинал его, и щенок заболел, и с тех пор лежит... - За что Бог щенка наказал? - спросила Таисия у папы.- Он ведь ни в чем не виноват... - Если палец болит - порезала, то нельзя спрашивать, за что Бог наказал этот палец. Бог тебя наказал... Или твои грехи тебя наказали... Таисия вспомнила про сон с Вероникой, которая раздувалась, и больше не решилась спрашивать, хотя многое было все равно непонятно. Каждую секунду будущие видения счастливых прогулок с Куликом осеняли Таисию: и в главном они с Вероникой будут совсем неотличимы. В главном! Кулику дали цинаризин, димедрол, антибиотики, витамины, залили все в его пят