Последний инженер - Павел Шабарин

Павел Шабарин

ПОСЛЕДНИЙ ИНЖЕНЕР

ГЛАВА 1

— …так все и завертелось, — продолжил рассказ Старик и, как будто иллюстрируя свои слова, помешал ложкой в кружке. Маленькие кусочки грибов, которые он почему-то называл чаем, завертелись в урагане янтарной горячей жидкости, но вскоре легли на дно. Старик запихнул в рот черствую галету, разгрыз ее и тут же сделал большой жадный глоток из кружки.

По какой-то странной причине Артуру было интересно наблюдать за тем, как Старик ест и пьет, ведь делал он это… как бы лучше выразиться… по-звериному, что ли. Куски серой протеиновой массы, чем-то схожей с паштетом, он поддевал грязными пальцами прямо из банки и с чавканьем отправлял в рот. Безвкусное лакомство застревало между кривыми, чернеющими зубами, под толстыми ногтями и на седой нечесаной бороде. Артуру приходилось питаться так же — никакой кухонной утвари, естественно, у них не было, да и есть как-то иначе, когда работает лишь одна рука, было бы проблематично. И все же он старался сохранять некоторое человеческое достоинство, поддевая «паштет» не пальцами, а галетой.

От чая Артур отказывался лишь поначалу. Попробовав его впервые, он надолго потерял аппетит. Горько-сладкий вкус буквально въелся в горло с первого глотка. Но чай позволял согреться, что было необходимо, так как на станции почти всегда стоял холод. И, кроме того, напиток обладал легким дурманящим эффектом, а это помогало справляться с болью в руке. После, наверное, десяти кружек, которые Старик чуть ли не заставил Артура выпить, тот даже начал привыкать к отвратительному вкусу этого грибного варева.

Сейчас Старик жевал, пил и одновременно с этим продолжал рассказывать что-то крайне неинтересное из своей биографии.

Артур же продолжал наблюдать за ним и думал о том, что заставляет этого человека питаться таким диким образом и почему он не может делать это нормально. Что мешает раздобыть или на худой конец смастерить простые столовые приборы? Почему он ест так жадно, так быстро?

В какой-то момент Артур понял, что, видимо, его новоявленному хозяину в свое время пришлось пережить сильный голод. Вернее сказать, жить с постоянным голодом долгие годы. На какое-то мгновение он даже почувствовал толику сострадания, но это быстро прошло.

В целом Старик был неплохим человеком, просто… у Артура были свои причины относиться к нему предвзято.

Артур подцепил галетой еще немного протеиновой массы, подумал, что в ближайшее время сам сделает себе хотя бы ложку, и, отправив бутерброд в свою пищеварительную систему, продолжил не слушать Старика.

— …вот так я и оказался на этой чертовой станции, — подытожил тот свой рассказ.

— А что было потом? — выдал дежурное Артур.

— А потом я узнал, что эта сволочь Герхард нашел на своей проклятой свалке одну из инженерных капсул! — Артур возвратился было к своим мыслям, как вдруг услышал то, что не могло его не заинтересовать. — Инженерную капсулу, представь себе! Я забрал полноценную станцию, а он какую-то свалку, и все, что я получил — это гору полусъедобного протеинового навоза, а этот проклятый дуболом разбогател!

Когда Старик наконец-то уснул в своем кресле, Артур укрыл его теплым пледом и тихо ушел. Не то чтобы он заботился о старом подонке, просто, если не укрыть его, тот с утра будет в прескверном настроении, а от его настроения зависела жизнь Артура.

Выйдя в коридор, пленник поправил перевязь, на которой висела его левая, ныне не функционирующая рука. Затем аккуратно провел ладонью правой руки по шее, нащупал холодный металл ошейника. Кольцо легкого сплава с подкладкой из кожзама не причиняло особых неудобств. Страдания, которые оно вызывало у Артура, носили скорее психологический характер. Ошейник в первую очередь был символом его рабства, кроме того, он являлся «почетным орденом» за глупость и самоуверенность. Самым же неприятным оказалось то, что внутри ошейника находились микроскопический заряд взрывчатки и электронный детонатор. Заряд был настолько мал, что не причинил бы вреда никому и ничему, кроме как самому носителю ошейника, то есть Артуру. Однако заряд был достаточно велик и умело расположен для того, чтобы вред этот оказался несовместимым с жизнью. Артур не знал наверняка, но с детства его учили, что нет ничего важнее его собственной жизни, а проверять правильность данного постулата он не собирался. Ошейник мог детонировать в двух случаях: первый — если Старик нажмет большую красную кнопку на своем пульте; второй — если он не будет вводить на пульте код дезактивации через каждые двадцать четыре часа.

Эхо шагов Артура разносилось по узким коридорам станции «Январь-9», отражалось от кажущихся бесконечными труб и перекрытий. Тусклый свет электролюминесцентных пластин мягко расползался по тоннелю номер шестнадцать, постепенно исчезая во мраке служебных ответвлений. Пройдя около пятисот метров, Артур свернул в одно из таких ответвлений и, побродив там немного, наконец-то добрался до своей цели. Привычным уже движением отодвинул пластину фальшпола, потом, спустившись вниз, поставил ее на место над собой.

Внизу, под перекрытиями, между трубами с горячей водой, из подручных материалов — утеплительной пены и старой ткани — был сделан небольшой лежак. Не слишком гигиенично, но тепло и удобно, а самое главное — относительно тихо. Чтобы добиться такой тишины, ему пришлось перекинуть почти всю энергию с этой секции станции на другую. Если учесть, что станция вырабатывала не более семи процентов проектной мощности, он не ожидал никаких перегрузок. В сборочном цехе, который запитал Артур, отсутствовали сырье и, наверное, даже схемы сборки, так что все, что он производил — это шум. Но до импровизированного убежища теперь не долетало ни звука. Первой мыслью, конечно, было перевести энергию на секцию, в которой жил Старик, и надолго лишить того сна с помощью адского грохота. Но Артур отмел эту идею довольно быстро — от настроения хозяина зависела его жизнь.

Энергия ушла в самый дальний угол станции, где шум оживших древних машин никому не мог помешать. Старик, который, конечно, был не в курсе того, что его новоприобретенный раб, в отличие от него самого, умеет работать с центральной консолью станции, тут же отправил Артура ремонтировать «сломанную секцию», в которой как раз и был оборудован лежак.

Артур улыбнулся, радуясь тому, как в очередной раз обдурил Старика. Он уже много раз обманывал его, избегая бессмысленной работы. Но вот чего он до сих пор, за два месяца, не сумел сделать — так это снять проклятый ошейник и вернуться к куда более важным делам, нежели невыполнение чьих-либо поручений.

Подходящие инструменты он уже нашел. Хотя станция в свое время и была прочесана мародерами вдоль и поперек сотни раз, кое-что все-таки осталось. Плоскогубцы, кусачки, две тонкие отвертки, медные проводки, изоляция и зеркало — не так уж и много на первый взгляд, но, чтобы собрать все это, Артуру пришлось потратить на поиски не одну неделю. Он так дорожил этими инструментами, что все время носил их с собой в маленьком мешочке под одеждой. С таким набором, безусловно, можно было обезвредить детонатор и снять ошейник. Но для этой вроде бы плевой процедуры требовались как минимум две руки.

А сейчас у Артура была всего одна.

Лежак получился удобным — мягким, теплым. Места внизу оказалось совсем немного: трубы оставляли мало пространства между собой. Но это было тем, что требовалось Артуру, чтобы успокоиться. Эта маленькая замкнутая камера помогала ему собраться с мыслями, напоминала о прошлом, отгораживала от столь недружелюбного внешнего мира. Он чувствовал себя ребенком, забравшимся в бабушкин платяной шкаф и уснувшим под старой шубой. Не то чтобы у него когда-либо была бабушка, нет, но такую аналогию он находил весьма уместной.

Сняв перевязь, Артур стал напрягать и расслаблять мышцы травмированной руки и аккуратно массировать их. Он не знал, сколько времени уйдет на восстановление, не знал даже, восстановится ли моторика вообще. Определенный прогресс был: раньше любое движение отзывалось в руке дикой болью — теперь лишь любое резкое движение.

Мысли его вернулись назад, к недавнему разговору со Стариком. В последнее время он все меньше и меньше слушал его. Одни и те же истории порядком утомляли Артура, однако в самом начале его пребывания на станции именно эти истории помогли сформировать картину окружающего мира. И картина эта была далеко не красочной.

Люди довольно широко расселились по пригодным для жизни территориям, плотность населения оставалась низкой. Крупные поселения, которые Старик гордо именовал «городами», как правило, располагались вокруг геоэнергетических электростанций, робототехнических заводов или станций терраформирования. Городами этими управляли отдельные личности, обладающие либо уникальными знаниями по управлению станцией, либо большой группой хорошо вооруженных соратников, либо просто достаточной беспринципностью. В ряде случаев — всем, вместе взятым. Такое государственное устройство больше всего напоминало феодальный строй. Что особо удивило Артура, так это то, что разнообразные религии были тут обычным явлением. Порой верования принимали самые замысловатые формы, вникнуть в особенности которых он пока, конечно, не мог. Таким образом, если не считать широкого распространения «древних» технологий — начиная с огнестрельного оружия и двигателя внутреннего сгорания, заканчивая антигравитационными движками и плазменными резаками, — на планете сейчас шли Темные Века Средневековья.