Человек в полоску - Кир Луковкин

Кир Луковкин

Человек в полоску

Пока аэрокар подруливал к парковке, Андрей Хоф заприметил среди призрачных шапок деревьев бастионы стационара и попытался угадать, сколько лет исполнилось зданию. Корпуса выглядели сравнительно новыми, но Хоф отлично знал, насколько обманчивой бывает внешность. Некоторые элементы его архитектуры явно указывали на период промышленного авангарда. Со стороны стационар выглядел заброшенным, впечатление усиливали решетки на окнах и высокие стены.

Хоф поблагодарил водителя и направился к административному корпусу. Секретарь провела его по длинному коридору к кабинету с массивной дверью. Пока она сообщала директору о прибытии, Хоф украдкой отметил про себя, что здесь довольно чисто, светло и совсем не пахнет больницей. Секретарша бросила «проходите» и, потеряв к нему всякий интерес, удалилась по своим делам. Андрей зашел в просторный кабинет и первое время не мог найти его хозяина — сфокусировать зрение мешал бьющий прямо из окна солнечный свет. Эта осень выдалась на удивление теплой и светлой.

— Присаживайтесь, — сказал человек, сидящий в высоком кресле.

Они пожали друг другу руки, Андрей сел. Директор Бедерман какое-то время сдержанно рассматривал Андрея; тот мужественно терпел.

— Ну что же, Андрей, приятно слышать, что нам на смену приходят новые специалисты, — отрывисто сказал Бедерман, сплетя пальцы на столе, — Тем более, что психиатрия всегда в них нуждается. На нашем поприще всегда достаточно работы. И работа — не сахар. Вы прибыли к нам по направлению на преддипломную практику и сразу скажу, что все бумажки оформят надлежащим образом. У меня другой вопрос…

Хоф приготовился.

— Вы курите?

— Нет, — признался практикант.

— И правильно делаете, — одобрил Бедерман. — Как называется тема вашего диплома?

— «Посттравматические расстройства личности».

Бедерман задумчиво поморгал. Его глаза шарили по зеленому покрытию стола. Видимо, название не произвело на него особого впечатления.

— Мое исследование направлено на изучение деградации психического состояния после различных шоковых ситуаций, — решил проявить инициативу Андрей. — Я изучаю защитные механизмы человеческой психики и ищу причины, почему они не срабатывают. Или наоборот, срабатывают слишком эффективно. Это поможет разработать рекомендации по поведению в экстренных ситуациях, когда невозможна квалифицированная помощь. Я хотел бы работать в Космическом агентстве, готовить астронавтов к полетам. Космос таит в себе не только физические опасности.

Брови Бедермана поползли вверх:

— Похвально, молодой человек. Но всякий большой путь начинается с первого шага, верно? Знаете такое выражение — «Нет психически здоровых людей, есть не обследованные»? Так что, если стесняетесь рассказать о своих переживаниях, я к вашим услугам.

Они рассмеялись. Обстановка сразу же разрядилась.

— Я вижу в ваших глазах целеустремленность. Это хороший признак. Поскольку вашу анкету я получил за неделю, то имел возможность подыскать сферу применения ваших способностей.

Директор стационара прошел к массивному стеллажу, вытащил с верхней полки папку и вручил ее Андрею. Папка с личной карточкой была тонкой, в ней помещалось от силы листков десять.

— Пойдемте, — сказал он, выходя.

Они направились в лечебный корпус по соединяющему коридору. Бедерман попросил двух санитаров привести пациента и неторопливо расположился в предбаннике комнаты для бесед, доставая сигареты. Андрей скромно разглядывал внутренний двор в окно. Когда минут через десять больного привели в комнату, практикант и директор подошли к обзорному окну.

Бедерман кратко обозначил диагноз, пока практикант листал историю болезни:

— Параноидальная шизофрения. Миф заключается в том, что он — робот в человеческом обличье, и все кругом тоже роботы. Его паранойя достаточно четкая и последовательная, но в ней есть пара прорех. А вот каких именно, разберетесь сами. Поосторожней с ним, он резковат в выражениях. Да, за последний месяц наблюдается незначительное улучшение. Он стал более общителен и принимает пищу сам.

Хоф вопросительно поднял глаза на директора.

— Раньше питание вводили через трубку, — получил он ответ. — У вас неделя на выработку методики. Пациент ваш. Предоставляю полную свободу действий, в пределах разумного, конечно.

Бедерман откланялся и ушел, властно развевая полами халата. Какое-то время Хоф разглядывал через смотровое стекло человека, сидящего за столом в комнате и внутренне готовился к общению. Блеклая полосатая пижама свободно охватывала его жилистое тело. Шизофреник никак не отреагировал на появление Андрея, все так же бесстрастно уставившись в пространство прямо перед собой. Симметрично выложенные на столе руки казались асбестовыми из-за бледности. Зажав под мышкой папку с карточкой, Андрей представился.

Человек медленно повернул голову и уставился на Хофа долгим сверлящим взглядом.

— Вы робот, — резюмировал он. — Не надо корчить из себя человека.

Хоф моргнул.

— Вы действительно так считаете, Ник?

— У меня нет имени. Только порядковый номер, но он слишком длинный. Сам себя я привык называть «95», по последним цифрам номера. И вы тоже можете меня так называть. Да, я действительно так считаю. Потому что это правда.

— О'кей, Девяносто пятый, — согласился Андрей, шлепая папкой по пластиковому столу. — Я постараюсь помочь вам.

Человек растянул губы в вымученной улыбке, которая смотрелась в сочетании с его взглядом как-то дико и неестественно, словно приклеенная, однако ничего не сказал. Хоф перевел дух и продолжил:

— Нашей задачей станет поиск этой правды. Для чего я здесь и нахожусь.

— А вы уверены, что ее нужно искать? Мне и так хорошо.

— Факт вашего пребывания в стационаре говорит об обратном, — сказал Андрей. — Вы были достаточно видным деятелем науки, журналистом, писателем. И так резко сдали позиции. Ваши коллеги беспокоятся за вас. Это трагедия и личная, и общественная.

— Я уничтожил все свои рукописи, — выпалил «95», и впервые тень эмоции мелькнула на его продолговатом лице, — а опубликованные отозвал из печати! И не спрашивайте, почему, вам этого не понять. Если бы поняли, то сидели бы со мной в одной палате, пускали бы слюни. Так что хватит называть меня всякими эпитетами.

— Как скажете, — быстро согласился Андрей.

Пациент держался очень уверенно, чего нельзя было сказать об Андрее, которому почти физическим усилием приходилось сохранять спокойный вид. Хоф решил подождать с расспросами. Кивнув, он распрощался с человеком и ушел. Попутно отметил, что первая беседа могла получиться гораздо хуже.