Прогулки по Москве. Москва деревянная: что осталось - Владимир Резвин

Владимир Резвин

Прогулки по Москве

Москва деревянная: что осталось

Серия «Прогулки по Москве»

Во внутреннем оформлении использованы фотографии:

В. Резвина, Г. Духаниной, из архива «Союза московских архитекторов», © Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры «Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева» «Музей архитектуры имени А. В. Щусева». © Государственный музей А. С. Пушкина; © А. Свердлов, Александр Поляков, Алексей Бушкин, Алексей Куденко, Борис Рябинин, В. Бабайлов, В. Кашанов, В. Рокетянский, Валерий Шустов, Владимир Вдовин, Владимир Вяткин, Д. Смирнов, Екатерина Чеснокова, Иван Шагин, Игорь Виноградов, Кирилл Каллиников, Макс Альперт, Михаил Успенский, Павел Балабанов, Папикьян, Селимханов, Сергей Гунеев, Столяров, Улозявичюс Аудрюс, Фридлянд, Э. Седеш, Ю. Левянт, Юрий Артамонов, Юрий Каплун, Юрий Сомов, Яков Берлинер / РИА Новости; Архив РИА Новости; © Валентин Соболев, Игорь Зотин, Людмила Пахомова, Михаил Фомичев, Николай Малышев, П. Клепиков / Фото ИТАР-ТАСС; Архивный фонд Фото ИТАР-ТАСС; © Alexei Tavix, dmitry_m, lana1501, Lora, Natalya Sidorova, stargal, Александра М., Давид Мзареулян, Денис Ларкин, Дмитрий Неумоин, Зобков Георгий, Илюхина Наталья, Михаил Котов, Михаил Широков, Ольга Липунова, Самохвалов Артем, Солодовникова Елена, Устенко Владимир Александрович, Яков Филимонов / Фотобанк Лори / Legion-Media; © Elena Rostunova, Andrei Gilbert, Tycson1, Oleg Ard, Lucertolone, Irina Afonskaya, strelka, Jauhien Krajko, dimbar76, pp1, Vadim Petrakov, Nikita_Maru, Iris_Smiles, Natalia Sidorova / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com, © Konstantin Kokoshkin / Russian Look; © Фотограф Вадим Разумов

© Резвин В., 2017

© Оформление перплета. ООО «Издательство «Э», 2017

Для чего написана эта книга

Действительно – для чего? Ведь всем известно, что существуют сотни книг о русском деревянном зодчестве и деревянное строительство – отдельная тема в архитектуре и ее истории[1]. Но вот парадокс! В книгах и исследованиях речь идет главным образом о чудом сохранившихся деревянных храмах и народном жилище, а книг о городском деревянном доме или усадьбе, в том числе в Москве, значительно меньше.

Это тем более удивительно, учитывая, что еще в начале XVIII столетия почти все городские жилые дома были деревянными. Как известно, наши предки были убеждены в том, что жить в каменном доме вредно для здоровья. Именно поэтому главный дом городской усадьбы часто был деревянным, тогда как службы – каменными.

В древней Москве деревянными были не только дома простых людей и состоятельных граждан, но и дворцы. Хрестоматийный пример – уникальный по архитектуре дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском, о котором подробно рассказано в этой книге. Интерес к городскому деревянному жилищу возрос после Отечественной войны 1812–1814 годов. Москвичи возвращались в родной город после изгнания неприятеля и не находили своих домов, сгоревших в сентябрьском пожаре 1812 года. Именно тогда начался невиданный подъем строительства, особенно это касалось жилых домов. История возрождения послепожарной Москвы многократно и подробно описана, и в книге она также будет затронута.

Лицо Москвы первой половины XIX века определяли городские усадьбы и дома в стиле раннего московского классицизма. Большинство домов были деревянными, на каменном фундаменте. Деревянные дома строились быстрее, да и стоили дешевле каменных. С 1813 по 1816 год в Москве было построено 328 каменных и 4486 деревянных домов. Московские здания того времени имели ряд характерных архитектурных и конструктивных особенностей. Одной из таких особенностей стала отделка деревянных домов «под камень». Об этом мы подробнее поговорим во второй главе книги.

Дворец Алексея Михайловича в Коломенском. Гравюра XVIII в.

Деревянная Успенская церковь в Кондопоге, Карелия

Причины недолговечности деревянных зданий очевидны: органическая основа дерева, климат и пожары. Дерево подвержено влиянию погодных явлений, впитывает влагу, не противостоит гниению. При надлежащем уходе деревянная постройка может сохраняться двести – триста лет, и такие примеры известны, но их не много.

О третьем главном враге деревянных зданий – пожарах, регулярно возникавших в старой деревянной Москве, рассказано в этой книге. Не все знают, что древняя Москва минимум дважды в столетие полностью выгорала и вновь восстанавливалась. Выгорал и Кремль. Свидетельством тому служит поставленный Монферраном у подножия колокольни Ивана Великого Царь-колокол, безнадежно испорченный в пожаре 1737 года.

Но не только перечисленные выше обстоятельства являются причинами недолгой жизни деревянных домов. В современной Москве на первый план выходит их недобросовестная эксплуатация. Еще сравнительно недавно, в годы жилищного кризиса, деревянные особняки использовались под коммунальное жилье. Производилась перепланировка, и в бывшем особняке появлялись коммунальные квартиры. Как правило, именно в это время домам наносился наибольший ущерб. О таких зданиях говорится в книге.

С появлением в Москве первых каменных зданий началось постепенное вытеснение из города деревянных строений с заменой их каменными и кирпичными. Этот период длился более пятисот лет, вплоть до начала XX века, когда строительство деревянных домов в Москве практически прекратилось.

Уже со второй половины XIX века деревянные дома строили, как правило, на окраинах Москвы, в фабричных районах. Это были бараки с коридорной системой: двери комнат выходили в длинный коридор. Кухня и другие удобства были общими. Такой тип деревянного дома оказался очень живучим. После Октябрьской революции, во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы в бараках жили десятки тысяч людей. Не знаю, сохранился ли в Москве хоть один барак 30-х годов прошлого века. Его следовало бы сберечь как памятник эпохи.

Царь-колокол

Сегодня в разных районах Москвы еще сиротливо стоят отдельные старинные деревянные постройки. Судьба этих домов внушает тревогу, и здесь большие претензии у общественности и активистов «Архнадзора»[2] имеются к органам охраны памятников, которые должны контролировать состояние деревянной архитектуры в Москве. Многие строители и работники коммунальных служб, а иногда и руководители столицы не могут понять, «зачем их надо беречь, такое старье». Но для человека, любящего Москву, это чудом уцелевшие частицы истории родного города.

И тут мы подошли к извечному главному вопросу – что делать?

Ворота Николо-Корельского монастыря

Самый надежный и проверенный способ сохранения памятников деревянной архитектуры – организация музеев деревянного зодчества на открытом воздухе. В них свозят и реставрируют памятники со всего региона. Такие музеи есть под Архангельском, в Новгороде, в Костроме. Есть такой музей и в Москве, в Коломенском. Ученые долго спорили, правильно ли вырывать памятник из родного окружения и перевозить за десятки, а иногда и сотни километров. Но в дилемме, что лучше: оставить памятник умирать на исконном месте, где его увидят десять энтузиастов, или перевезти, реставрировать и сделать доступным для тысяч людей – победил второй вариант. Однако все сказанное относится к деревянным памятникам народной архитектуры, а городские дома в такие музеи не попадают, значит, для памятников Москвы этот вариант не подходит.

Многолетний опыт подсказывает, что памятники архитектуры, и не только деревянные, надо как-то использовать. Стоящий в городе пустой дом долго не проживет. Как использовать? В домах В. Л. Пушкина и В. М. Васнецова, например, организовали прекрасные мемориальные музеи, сотрудники которых самоотверженно оберегают здания. Но в каждом деревянном памятнике делать мемориальный музей нереально. Возможен и более широкий подход. В Москве живут десятки, если не сотни коллекционеров, которые вынуждены хранить свои сокровища в квартирах, где буквально ногу негде поставить. Чего только москвичи не собирают: столовую посуду, утюги, пишущие машинки, шарманки и музыкальные шкатулки, картины и гравюры, фотоаппараты, пряники, старинную одежду, часы, игрушки – всего не перечислить. У меня перед глазами стоит квартира моего покойного друга, собранию которого могут позавидовать многие музеи. Что с этими сокровищами делать, семья не знает. Коллекционеры мечтают показать свои собрания людям, но боятся: они не уверены, что их не обманут, что все будет цело. Передавать коллекцию в музей, где она обречена лежать в запаснике, хотят не все. Да и какой музей согласится принять, например, коллекцию старинных бутылок или мундирных пуговиц? Как правило, после смерти владельца такие коллекции расходятся по рукам или исчезают. Во многих странах Европы и в Америке подобные коллекции размещают в маленьких музеях. Если бы московским властям удалось перенять этот опыт, часть деревянных особняков зажила бы новой жизнью. Однако боюсь, что в обозримом будущем у нас такого не случится.