Пятьдесят лет в Российском императорском флоте - Генрих Цывинский

Г.Ф. Цывинский

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ В РОССИЙСКОМ ИМПЕРАТОРСКОМ ФЛОТЕ

Обложка: на 1-й стр. Крейсер «Герцог Эдинбургский» во время смотра на Кронштадтском рейде; на 2-й стр. Под парусами в океане; на 3-й стр. Клипер «Наездник» в Нагасаки в 1887 г.; на 4-й стр. Плавание в пассате Текст: 1-я стр. Крейсер «Герцог Эдинбургский» (из альбома рисунков В. Игнациуса «Русский флот», С.-Петербург, 1882 г.)

Вместо предисловия

Проследив историю развития морских держав, мы придем к несомненному выводу, что: максимального расцвета политического могущества, народного богатства и военной силы достигала каждая держава в те периоды своей исторической жизни, когда обладала сильным флотом и покровительствовала мореплаванию. Примером тому служит история древних держав (Финикии, Карфагена, Рима), затем средних веков, как Голландии, Португалии, Испании (во владениях коей «не заходило солнце») и даже маленькой Венеции, державшей в своих руках почти все побережье Средиземного моря. И, наконец, мы видим, как небольшая островная Англия — благодаря сильному флоту — овладела важнейшими стратегическими пунктами на земном шаре и богатейшими колониями. Современная Япония также служит наглядным подтверждением той же исторической аксиомы.

В России Петр Великий первый осознал важное значение флота, и он стремился к обладанию незамерзающим морем. Это стремление к свободному выходу в море за два последних века было заветною мечтою России и послужило причиной многих войн. Счастливою эпохой для Черноморского флота было царствование Екатерины II и Николая I (2-я половина XVIII в. и до половины XIX в.), когда он свободно выходил проливами и крейсировал в Средиземном море. С политикой России в то время считалась Западная Европа. Но поражение России под Севастополем в Крымской войне лишило ее права свободного плавания, и флот ее был заперт навсегда в Черном море. В последнее время (конец XIX и начало XX в.) Россия обратила свое внимание на Дальний Восток и продолжала добиваться обладания незамерзающим морем. Но государство погибло, не осуществив своей заветной мечты. В настоящих мемуарах красною нитью пробегают причины гибели столь многочисленного и хорошо вооруженного русского флота, а за ним и гибели самого Русского Государства.

Морское начальство, отправляя нас в дальние плавания, воспитывало из нас с молодых лет привычных моряков, вырабатывая как опытных, образованных навигаторов, лихих парусных виртуозов и даже ученых геодезистов и астрономов (Академия и Пулковская обсерватория). Продолжительные кругосветные плавания давали нам знание лоции всех главных морских путей земного шара. Мы знали входы и выходы в главнейшие порты земного шара. Мы хорошо знали места, где дуют пассаты, муссоны; мы умели избегнуть или выйти из застигнувшего нас циклона или тайфуна. На наших кораблях были современные орудия, торпеды, механизмы, радиотелеграфы и новейшие оптические приборы. Ими заведовали образованные артиллеристы, ученые минеры и электротехники… Но (!) ни в Морском Училище, ни в Морской Академии — в мое время (т. е. до 1901 года) не было предметов морской стратегии и морской тактики: о преподавании военно-морского искусства было как бы забыто, точно бы военному моряку ни к чему было интересоваться этими предметами. В сущности на кораблях производились обычные артиллерийские и минные упражнения и стрельбы, но не было выработано строго определенного метода управления огнем эскадры с неприятелем или одиночных кораблей между собою.

Этот важнейший фактор в бою представлялся как бы на вдохновение или на импровизацию командирам каждого корабля отдельно. И вот результатом такого пренебрежения тактикой морского боя был полный разгром в Цусимском сражении вдвое сильнейшей эскадры адмирала Рожественского эскадрой адмирала Того, который в ожидании прихода русского флота выработал на своей эскадре метод сосредоточения огня всех своих кораблей на один головной (адмиральский) корабль русского флота, и при этом управление огнем всей эскадры находилось в руках одного человека (адмирала). Град японских снарядов обсыпал залпом головного мателота русского флота, тот выходил из строя, горел и тонул опрокидываясь. Затем такой же сосредоточенный огонь переносился на следующий головной корабль и т. д. Так погибали поочередно корабли русской эскадры. Когда стемнело, адмирал Того отошел с эскадрой в сторону, а на уцелевшие русские корабли, сбившиеся в кучу, направил свои миноносцы, и те, атакуя их минами Уайтхеда, довершили гибель русского флота.

Были и другие причины поражения русского флота: измученность и апатия личного состава эскадры, сознание бесцельности экспедиции, предчувствие поражения, а главное — намерение начальника эскадры уклониться от боя — что противно принципам морской стратегии.

Автор льстит себя надеждою, что некоторые главы настоящих мемуаров могут быть полезны и даже поучительны для возрождающихся военных флотов молодых государств (Польши, Финляндии, Латвии, Эстонии) со стороны воспитательной для личного состава этих молодых флотов; именно чтобы не повторять тех ошибок в системе воспитания будущих флотоводцев, которые были причиною гибели флота, а за ним и гибели самого Русского Государства.

Г. Ф. Цывинский. 1922 г.

Часть I. 1872–1892 гг.

Три кадетских плавания. Выпуск в гардемарины. В Артиллерийском отряде и Таможенной флотилии. Турецкая война 1877 г. Морская Академия. Минные офицерские классы. Первое кругосветное плавание. Клипер «Наездник». Дания, Англия, Франция. Атлантический океан. О-ва Зеленого мыса. Экватор. Южные тропики. Шторм у островов Тристан-да-Кунья. Мыс Доброй Надежды. Капштадт. Война с зулусами. Смерть принца Lulu, сына Наполеона III. Императрица Евгения. Штормовой переход Индийским океаном. Зондский пролив. Остров Ява. Китайское море. Нагасаки. Эскадра адмирала С.С. Лессовского.

Плавание по портам Японии. Кобе, Иокогама, Хакодате. Владивосток, местные нравы. Шанхай, Чифу, Нагасаки, зимовка в Кобе. Убийство Императора Александра II. Присяга новому Царю. Переход в Гон-Конг, Сингапур. Поиски бухт для угольных станций. Возвращение судов в Россию; Батавия. Южные тропики Индийского океана. Сейшельские острова, Гвардафуй. Аден. Красное море. Гонка с «Джигитом». Без угля. Суэц-Порт-Саид. Средиземное море, Неаполь, Помпея. Гибралтар. Кадикс. Бой быков. Бискайское море. Ламанш. Шербург. Немецкое море. Копенгаген. Возвращение в Кронштадт. Жандармские обыски. Террор генерала Баранова после 1-го марта 1881 г. Салют снарядом Императору Александру III.

Поступление на дополнительные академические курсы Минного класса. Диссертация. Экзамен. Занятия преподавателем в Минных классах. Зимняя жизнь Кронштадта. На Минном учебном отряде. Командование миноносками. Инструктором на «Африке». Служба с Ф. В. Дубасовым. Назначение старшим офицером на фрегат «Владимир Мономах». Плавание с Наследником Цесаревичем Николаем Александровичем на Дальний Восток. Триест, Пирей, Порт-Саид, посещение Египта, Канал. Суэц. Красное море. Бомбей. Болезнь Великого Князя Георгия Александровича. Возвращение его в Россию. Цейлон. Коломбо. Малаккский пролив. Сингапур, Батавия. Празднование перехода через экватор. Сиам. Банкок. Охота на слонов. Сайгон. Кохинхина. Гон-Конг. Кантон. Шанхай. Нагасаки, Кагосима. Кобе, Киото. Покушение на Наследника. Телеграмма Александра III об уходе во Владивосток. Закладка вокзала для Великого Сибирского пути. Закладка дока. Отъезд Наследника через Сибирь в Петербург.

Дальнейшие плавания «Мономаха» в Тихом океане. Иокогама. Иокосуку. Зимовка в Нагасаки. В апреле 1892 г. уход в Россию. Сели на мель. Гон-Конг. Сингапур. Коломбо. Аден, Суэцкий канал. Мальта. Кадикс. Шербург, Киль, Кронштадт. Высочайший смотр. Холера в Петербурге. Назначение помощником Главного инспектора минного дела. Переезд в Петербург.

Первое лето класс плавал на фрегате «Пересвет», и одна артель поочередно посылалась на две недели на парусную яхту «Кадет» для парусной практики.

«Пересвет» делал переходы исключительно под парами и большую часть времени стоял на рейдах, занимая нас учениями: парусным, шлюпочным, артиллерийским, греблей и подробным изучением внутренних помещений корабля. Долго мы стаивали на пустынных рейдах, но, однако, посетили в это лето Биоркэ, Транзунд, Роченсальм, Котка, Ревель и Гельсингфорс.

Первая кампания на нас, воспитанников, не видавших вовсе моря, произвела весьма невыгодное впечатление, и многие совершенно разочаровались в прелестях морской службы, так как их ожидания, навеянные романами Купера и Эмара, не только не оправдались на деле, но даже наоборот: жизнь на корабле показалась нам слишком однообразною, скучною, тяжелою, утомительною, и вместо поэзии, ожидавшейся от борьбы с «бурными стихиями», мы чувствовали на себе суровую прозу со стороны судовых офицеров, требовавших от нас строгого исполнения корабельного устава и сажавших нас на салинг за манкирования ночными вахтами, которые нас, 16-летних юношей, жестоко утомляли. Программа первого плавания имела весьма определенную и узкую задачу — приучить нас к корабельной жизни и к строгому исполнению требований морской службы, но мы на первых порах не могли усвоить себе, что эти требования были необходимы и что та поэзия, о которой мы мечтали, придет впоследствии — в дальних кругосветных плаваниях, а нам ее хотелось сейчас.