Конек-Горбунок - Пётр Ершов

Пётр Павлович Ершов

Конёк-Горбунок

Пётр Павлович Ершов (1815—1869) родился в Сибири.

В детстве он слушал сказки сибирских крестьян, многие запомнил на всю жизнь и сам хорошо их рассказывал.

Ершов очень полюбил народные сказки. В них народ остроумно высмеивал своих врагов – царя, бояр, купцов, попов, осуждал зло и стоял за правду, справедливость, добро.

Ершов учился в Петербургском университете, когда он впервые прочитал замечательные сказки Пушкина. Они тогда только что появились.

И он тут же задумал написать своего «Конька-горбунка» – весёлую сказку о смелом Иванушке – крестьянском сыне, о глупом царе и о волшебном коньке-горбунке. Многое взял Ершов для «Конька-горбунка» из старинных народных сказок.

Сказка была напечатана в 1834 году. А. С. Пушкин прочитал и с большой похвалой отозвался о «Коньке-горбунке».

Окончив университет, Ершов вернулся из Петербурга в Сибирь, на свою родину, и там прожил всю жизнь. Много лет он был учителем гимназии города

Тобольска. Ершов горячо любил свой суровый край, изучал его и хорошо знал.

Кроме «Конька-горбунка», он написал ещё несколько произведений, но они сейчас уже забыты. А «Конек-горбунок», появившись больше ста лет назад, по-прежнему остается одной из любимых сказок нашего народа.

В. Гакина

ЧАСТЬ 1

За горами, за лесами,За широкими морями,Против неба – на землеЖил старик в одном селе.У старинушки три сына:Старший умный был детина,Средний сын и так и сяк,Младший вовсе был дурак.Братья сеяли пшеницуДа возили в град-столицу:Знать, столица та былаНедалече от села.Там пшеницу продавали,Деньги счётом принималиИ с набитою сумойВозвращалися домой.

В долгом времени аль вскореПриключилося им горе:Кто-то в поле стал ходитьИ пшеницу шевелить.Мужички такой печалиОтродяся не видали;Стали думать да гадать —Как бы вора соглядать;[1]Наконец себе смекнули,Чтоб стоять на карауле,Хлеб ночами поберечь,Злого вора подстеречь.

Вот, как стало лишь смеркаться,Начал старший брат сбираться,Вынул вилы и топорИ отправился в дозор.Ночь ненастная настала;На него боязнь напала,И со страхов наш мужикЗакопался под сенник.Ночь проходит, день приходит;С сенника дозорный сходитИ, облив себя водой,Стал стучаться под избой:«Эй вы, сонные тетери!Отпирайте брату двери,Под дождём я весь промокС головы до самых ног».Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолилсяВправо, влево поклонилсяИ, прокашлявшись, сказал:«Всю я ноченьку не спал;На моё ж притом несчастье,Было страшное ненастье:Дождь вот так ливмя и лил,Рубашонку всю смочил.Уж куда как было скучно!..Впрочем, всё благополучно».Похвалил его отец:«Ты, Данило, молодец!Ты вот, так сказать, примерно,Сослужил мне службу верно,То есть, будучи при всём,Не ударил в грязь лицом».

Стало сызнова смеркаться,Средний брат пошёл сбираться;Взял и вилы и топорИ отправился в дозор.Ночь холодная настала,Дрожь на малого напала,Зубы начали плясать;Он ударился бежать —И всю ночь ходил дозоромУ соседки под забором.Жутко было молодцу!Но вот утро. Он к крыльцу:«Эй вы, сони! Что вы спите!Брату двери отоприте;Ночью страшный был мороз —До животиков промёрз».

Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолился,Вправо, влево поклонилсяИ сквозь зубы отвечал:«Всю я ноченьку не спал,Да к моей судьбе несчастнойНочью холод был ужасный,До сердцов меня пробрал;Всю я ночку проскакал;Слишком было несподручно…Впрочем, всё благополучно».И ему сказал отец:«Ты, Гаврило, молодец!»

Стало в третий раз смеркаться,Надо младшему сбираться;Он и усом не ведёт,На печи в углу поётИзо всей дурацкой мочи:«Распрекрасные вы очи!»Братья ну ему пенять[2],Стали в поле погонять,Но, сколь долго ни кричали,Только голос потеряли;Он ни с места. НаконецПодошёл к нему отец,Говорит ему: «Послушай,Побега?й в дозор, Ванюша;Я куплю тебе лубков[3],Дам гороху и бобов».Тут Иван с печи слезает,Малахай[4] свой надевает,Хлеб за пазуху кладёт,Караул держать идёт.

Ночь настала; месяц всходит;Поле всё Иван обходит,Озираючись кругом,И садится под кустом;Звёзды на небе считаетДа краюшку уплетает.Вдруг о полночь конь заржал…Караульщик наш привстал,Посмотрел под рукавицуИ увидел кобылицу.Кобылица та былаВся, как зимний снег, бела,Грива в землю, золотая,В мелки кольца завитая.«Эхе-хе! так вот какойНаш воришко!.. Но, постой,Я шутить ведь не умею,Разом сяду те на шею.Вишь, какая саранча!»И, минуту улуча,К кобылице подбегает,За волнистый хвост хватаетИ прыгну?л к ней на хребёт —Только задом наперёд.Кобылица молодая,Очью[5] бешено сверкая,Змеем голову свилаИ пустилась как стрела.Вьётся кру?гом над полями,Виснет пластью[6] надо рвами,Мчится скоком по горам,Ходит дыбом по лесам,Хочет силой аль обманом,Лишь бы справиться с Иваном;Но Иван и сам не прост —Крепко держится за хвост.

Наконец она устала.«Ну, Иван, – ему сказала, —Коль умел ты усидеть,Так тебе мной и владеть.Дай мне место для покоюДа ухаживай за мною,Сколько смыслишь. Да смотри:По три утренни зариВыпущай меня на волюПогулять по чисту полю.По исходе же трёх днейДвух рожу тебе коней —Да таких, каких понынеНе бывало и в помине;Да ещё рожу конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.Двух коней, коль хошь, продай,Но конька не отдавайНи за пояс, ни за шапку,Ни за чёрную, слышь, бабку.На земле и под землёйОн товарищ будет твой:Он зимой тебя согреет,Летом холодом обвеет;В голод хлебом угостит,В жажду мёдом напоит.Я же снова выйду в полеСилы пробовать на воле».

«Ладно», – думает ИванИ в пастуший балаган[7]Кобылицу загоняет,Дверь рогожей закрывает,И лишь только рассвело,Отправляется в село,Напевая громко песню«Ходил мо?лодец на Пресню».

Вот он всходит на крыльцо,Вот хватает за кольцо,Что есть силы в дверь стучится,Чуть что кровля не валится,И кричит на весь базар,Словно сделался пожар.Братья с лавок поскакали,Заикаяся, вскричали:«Кто стучится сильно так?» —«Это я, Иван-дурак!»Братья двери отворили,Дурака в избу впустилиИ давай его ругать, —Как он смел их так пугать!

А Иван наш, не снимаяНи лаптей, ни малахая,Отправляется на печьИ ведёт оттуда речьПро ночное похожденье,Всем ушам на удивленье:«Всю я ноченьку не спал,Звёзды на небе считал;Месяц, ровно[8] , тоже све?тил, —Я порядком не приметил.Вдруг приходит дьявол сам,С бородою и с усам;Рожа словно как у кошки,А глаза-то – что те плошки!Вот и стал тот чёрт скакатьИ зерно хвостом сбивать.Я шутить ведь не умею —И вскочил ему на шею.Уж таскал же он, таскал,Чуть башки мне не сломал.Но и я ведь сам не промах,Слышь, держал его, как в жомах[9] .Бился, бился мой хитрецИ взмолился наконец:«Не губи меня со света!Целый год тебе за этоОбещаюсь смирно жить,Православных не мутить».Я, слышь, слов-то не померил,Да чертёнку и поверил».Тут рассказчик замолчал,Позевнул и задремал.Братья, сколько ни серчали,Не смогли – захохотали,Ухватившись под бока,Над рассказом дурака.Сам старик не смог сдержаться,Чтоб до слёз не посмеяться,Хоть смеяться – так оноСтарикам уж и грешно.

Много ль времени аль малоС этой ночи пробежало, —Я про это ничегоНе слыхал ни от кого.Ну, да что нам в том за дело,Год ли, два ли пролетело, —Ведь за ними не бежать…Станем сказку продолжать.

Ну-с, так вот что! Раз Данило(В праздник, помнится, то было),Натянувшись зельно пьян,Затащился в балаган.Что ж он видит? – ПрекрасивыхДвух коней золотогривыхДа игрушечку-конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.«Хм! теперь-то я узнал,Для чего здесь дурень спал!» —Говорит себе Данило…Чудо разом хмель посбило;Вот Данило в дом бежитИ Гавриле говорит:«Посмотри, каких красивыхДвух коней золотогривыхНаш дурак себе достал:Ты и слыхом не слыхал».И Данило да Гаврило,Что в ногах их мочи было,По крапиве прямикомТак и дуют босиком.

Спотыкнувшися три раза,Починивши оба глаза,Потирая здесь и там,Входят братья к двум коням.Кони ржали и храпели,Очи яхонтом горели;В мелки кольца завитой,Хвост струился золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты.Любо-дорого смотреть!Лишь царю б на них сидеть.Братья так на них смотрели,Что чуть-чуть не окривели.«Где он это их достал? —Старший среднему сказал, —Но давно уж речь ведётся,Что лишь дурням клад даётся,Ты ж хоть лоб себе разбей,Так не выбьешь двух рублей.Ну, Гаврило, в ту седмицу[10]Отведём-ка их в столицу;Там боярам продадим,Деньги ровно поделим.А с деньжонками, сам знаешь,И попьёшь и погуляешь,Только хлопни по мешку.А благому дуракуНе достанет ведь догадки,Где гостят его лошадки;Пусть их ищет там и сям.Ну, приятель, по рукам!»Братья разом согласились,Обнялись, перекрестилисьИ вернулися домой,Говоря промеж собойПро коней, и про пирушку,И про чудную зверушку.

Время катит чередом,Час за часом, день за днём, —И на первую седмицуБратья едут в град-столицу,Что б товар свой там продатьИ на пристани узнать,Не пришли ли с кораблямиНемцы в город за холстамиИ нейдёт ли царь СалтанБасурманить христиан?Вот иконам помолились,У отца благословились,Взяли двух коней тайкомИ отправились тишком.

Вечер к ночи пробирался;На ночлег Иван собрался;Вдоль по улице идёт,Ест краюшку да поёт.Вот он поля достигает,Руки в боки подпираетИ с прискочкой, словно пан,Боком входит в балаган.

Всё по-прежнему стояло,Но коней как не бывало;Лишь игрушка-горбунокУ его вертелся ног,Хлопал с радости ушамиДа приплясывал ногами.Как завоет тут Иван,Опершись о балаган:«Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!Я ль вас, други, не ласкал.Да какой вас чёрт украл?Чтоб пропасть ему, собаке!Чтоб издохнуть в буераке![11]Чтоб ему на том светуПровалиться на мосту!Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!»Тут конёк ему заржал.«Не тужи, Иван, – сказал, —Велика беда, не спорю;Но могу помочь я горю,Ты на чёрта не клепи[12]:Братья коников свели.Ну, да что болтать пустое,Будь, Иванушка, в покое.На меня скорей садись,Только знай себе держись;Я хоть росту небольшого,Да сменю коня другого:Как пущусь да побегу,Так и беса настигу[13]».

Тут конёк пред ним ложится;На конька Иван садится,Уши в загреби[14] берёт,Что есть мочушки ревёт.Горбунок-конёк встряхнулся,Встал на лапки, встрепенулся,Хлопнул гривкой, захрапелИ стрелою полетел;Только пыльными клубамиВихорь вился под ногами,И в два мига, коль не в миг,Наш Иван воров настиг.

Братья, то есть, испугались,Зачесались и замялись.А Иван им стал кричать:«Стыдно, братья, воровать!Хоть Ивана вы умнее,Да Иван-то вас честнее:Он у вас коней не крал».Старший, корчась, тут сказал:«Дорогой наш брат Иваша!Что переться[15] – дело наше!Но возьми же ты в расчётНекорыстный наш живот[16].Сколь пшеницы мы не сеем,Чуть насущный хлеб имеем.А коли неурожай,Так хоть в петлю полезай!Вот в такой большой печалиМы с Гаврилой толковалиВсю намеднишнюю ночь —Чем бы горюшку помочь?Так и этак мы решили,Наконец вот так вершили,Чтоб продать твоих коньковХоть за тысячу рублёв.А в спасибо, молвить к слову,Привезти тебе обнову —Красну шапку с позвонкомДа сапожки с каблучком.Да к тому ж старик неможет[17],Работать уже не может,А ведь надо ж мыкать век, —Сам ты умный человек!» —«Ну, коль этак, так ступайте, —Говорит Иван, – продайтеЗлатогривых два коня,Да возьмите ж и меня».Братья больно покосились,Да нельзя же! согласились.

Стало на небе темнеть;Воздух начал холодеть;Вот, чтоб им не заблудиться,Решено остановиться.Под навесами ветвейПривязали всех коней,Принесли с естным[18] лукошко,Опохмелились немножкоИ пошли, что боже даст,Кто во что из них горазд.Вот Данило вдруг приметил,Что огонь вдали засветил.На Гаврилу он взглянул,Левым глазом подмигнулИ, прикашлянув легонько,Указав огонь тихонько;Тут в затылке почесал,«Эх, как тёмно! – он сказал .-Хоть бы месяц этак в шуткуК нам проглянул на минутку,Всё бы легче. А теперь,Право, хуже мы тетерь…Да постой-ка… Мне сдаётся,Что дымок там светлый вьётся…Видишь, эвон!.. Так и есть!..Вот бы курево[19] развесть!Чудо было б!.. А послушай,Побегай-ка, брат Ванюша.А, признаться, у меняНи огнива, ни кремня».Сам же думает Данило:«Чтоб тебя там задавило!»А Гаврило говорит:«Кто-петь[20] знает, что горит!Коль станичники[21] пристали —Поминай его, как звали!»Всё пустяк для дурака,Он садится на конька,Бьёт в круты бока ногами,Теребит его руками,Изо всех горланит сил…Конь взвился, и след простыл.«Буди с нами крестна сила! —Закричал тогда Гаврило,Оградясь крестом святым. —Что за бес такой под ним!»

Огонёк горит светлее,Горбунок бежит скорее.Вот уж он перед огнём.Светит поле словно днём;Чудный свет кругом струится,Но не греет, не дымится,Диву дался тут Иван:«Что, – сказал он, – за шайтан!Шапок с пять найдётся свету,А тепла и дыму нету;

Эко чудо огонёк!»Говорит ему конёк:«Вот уж есть чему дивиться!Тут лежит перо Жар-птицы,Но для счастья своегоНе бери себе его.Много, много непокоюПринесёт оно с собою». —«Говори ты! как не так!» —Про себя ворчит дурак;И, подняв перо Жар-птицы,Завернул его в тряпицы,Тряпки в шапку положилИ конька поворотил.Вот он к братьям приезжаетИ на спрос их отвечает:«Как туда я доскакал,Пень горелый увидал;Уж над ним я бился, бился,Так что чуть не надсадился;Раздувал его я с час,Нет ведь, чёрт возьми, угас!»Братья целу ночь не спали,Над Иваном хохотали;А Иван под воз присел,Вплоть до утра прохрапел.

Тут коней они впрягалиИ в столицу приезжали,Становились в конный ряд,Супротив больших палат.В той столице был обычай:Коль не скажет городничий[22] —Ничего не покупать,Ничего не продавать.Вот обедня наступает;Городничий выезжаетВ туфлях, в шапке меховой,С сотней стражи городской.Рядом едет с ним глашатый,Длинноусый, бородатый;Он в злату трубу трубит,Громким голосом кричит:«Гости[23]! Лавки отпирайте,Покупайте, продавайте;А надсмотрщикам сидетьПодле лавок и смотреть,Чтобы не было содомуНи давёжа[24], ни погрому,И чтобы никой уродНе обманывал народ!»Гости лавки отпирают,Люд крещёный закликают:«Эй, честные господа,К нам пожалуйте сюда!Как у нас ли тары-бары,Всяки разные товары!»Покупалыцики идут,У гостей товар берут;Гости денежки считаютДа надсмотрщикам мигают.

Между тем градской отрядПриезжает в конный ряд;Смотрят – давка от народу,Нет ни выходу, ни входу;Так кишма вот и кишат,И смеются, и кричат.Городничий удивился,Что народ развеселился,И приказ отряду дал,Чтоб дорогу прочищал.«Эй вы, черти, босоноги!Прочь с дороги! Прочь с дороги!»Закричали усачиИ ударили в бичи.Тут народ зашевелился,Шапки снял и расступился.

Пред глазами конный ряд:Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой…Наш старик, сколь ни был пылок,Долго тёр себе затылок.«Чуден, – молвил, – божий свет,Уж каких чудес в нём нет!»Весь отряд тут поклонился,Мудрой речи подивился.Городничий между темНаказал престрого всем,Чтоб коней не покупали,Не зевали, не кричали;Что он едет ко дворуДоложить о всём царю.И, оставив часть отряда,Он поехал для доклада.

Приезжает во дворец,«Ты помилуй, царь-отец! —Городничий восклицаетИ всем телом упадает. —Не вели меня казнить,Прикажи мне говорить!»Царь изволил молвить: «Ладно,Говори, да только складно». —«Как умею, расскажу:Городничим я служу;Верой-правдой исправляюЭту должность…» – «Знаю, знаю!» —«Вот сегодня, взяв отряд,Я поехал в конный ряд.Приезжаю – тьма народу!Ну, ни выходу, ни входу.Что тут делать?.. ПриказалГнать народ, чтоб не мешал,Так и сталось, царь-надёжа!И поехал я, – и что же?..Предо мною конный ряд:Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты».

Царь не мог тут усидеть.«Надо коней поглядеть, —Говорит он, – да не худоИ завесть такое чудо.Гей, повозку мне!» И вотУж повозка у ворот.Царь умылся, нарядилсяИ на рынок покатился;За царём стрельцов[25] отряд.Вот он въехал в конный ряд.На колени все тут палиИ «ура!» царю кричали.Царь раскланялся и вмигМолодцом с повозки прыг…Глаз своих с коней не сводит,Справа, слева к ним заходит,Словом ласковым зовёт,По спине их тихо бьёт,Треплет шею им крутую,Гладит гриву золотую,И, довольно насмотрясь,Он спросил, оборотясьК окружавшим: «Эй, ребята!Чьи такие жеребята?Кто хозяин?» Тут Иван,Руки в боки, словно пан,Из-за братьев выступаетИ, надувшись, отвечает:«Эта пара, царь, моя,И хозяин – тоже я». —«Ну, я пару покупаю;Продаёшь ты?» – «Нет, меняю». —«Что в промен берёшь добра?» —«Два-пять шапок серебра» —«То есть это будет десять».Царь тотчас велел отвеситьИ, по милости своей,Дал в прибавок пять рублей.Царь-то был великодушный!

Повели коней в конюшниДесять конюхов седых,Все в нашивках золотых,Все с цветными кушакамиИ с сафьянными бичами.Но дорогой, как на смех,Кони с ног их сбили всех,Все уздечки разорвалиИ к Ивану прибежали.Царь отправился назад,Говорит ему: «Ну, брат,Пара нашим не даётся;Делать нечего, придётсяВо дворце тебе служить;Будешь в золоте ходить,В красно платье[26] наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Всю конюшенну моюЯ в приказ тебе даю[27],Царско слово в том порука.Что, согласен?» – «Эка штука!Во дворце я буду жить,Буду в золоте ходить,В красно платье наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Весь конюшенный заводЦарь в приказ мне отдаёт;То есть я из огородаСтану царский воевода.Чудно дело! Так и быть,Стану, царь тебе служить.Только, чур, со мной не дратьсяИ давать мне высыпаться,А не то я был таков!»

Тут он кликнул скакуновИ пошёл вдоль по столице,Сам махая рукавицей,И под песню дуракаКони пляшут трепака;А конёк его – горбатко —Так и ломится вприсядку,К удивленью людям всем.

Два же брата между темДеньги царски получили,В опояски их зашили,Постучали ендовой[28]И отправились домой.Дома дружно поделились,Оба враз они женились,Стали жить да поживать,Да Ивана поминать.Но теперь мы их оставим,Снова сказкой позабавимПравославных христиан,Что наделал наш Иван,Находясь на службе царскойПри конюшне государской;Как в суседки[29] он попал,Как перо своё проспал,Как хитро поймал Жар-птицу,Как похитил Царь-девицу,Как он ездил за кольцом,Как был на небе послом,Как он в Солнцевом селеньеКиту выпросил прощенье;Как, к числу других затей,Спас он тридцать кораблей;Как в котлах он не сварился,Как красавцем учинился[30];Словом: наша речь о том,Как он сделался царём.

ЧАСТЬ 2