Когда Англия вторглась в Советскую Россию - Эндрю Ротштейн

Эндрю Ротштейн

Когда Англия вторглась в Советскую Россию…

Всеволод Овчинников

Причастность к теме

С Эндрю Ротштейном мне довелось познакомиться в доме 37-А по лондонской улице Клеркенуэлл Грин. Мы впервые встретились в той самой комнате с косым чердачным потолком, где отец этого человека в начале нашего столетия помогал В. И. Ленину редактировать «Искру».

На старомодном двухэтажном особняке в сотую годовщину со дня рождения основателя Советского государства была открыта мемориальная доска. Этот дом пользуется широкой известностью не только как музей, но и как библиотека марксистской литературы. Выдающаяся роль в ее создании принадлежит автору данной книги — Эндрю Ротштейну.

Жизнь этого человека являет собой интернациональный подвиг первого поколения зарубежных друзей Страны Советов. Людей, Которые приветствовали Октябрь как осуществление надежд всего человечества и пронесли эту убежденность через все бури и испытания нашего века, неутомимо взращивая чувство дружбы к родине социализма в сердцах новых и новых поколений своих соотечественников.

За годы работы в Лондоне в качестве корреспондента «Правды» мне много раз доводилось обращаться к Эндрю Ротштейну за советом и помощью. И встречаясь с ним, я всякий раз поражался его деятельной натуре и душевной молодости, его умению оценивать любые события с позиций рабочего класса.

На протяжении многих лет Эндрю Ротштейн отдавал свою энергию и опыт делу взаимопонимания и сотрудничества между нашими странами как президент Общества англо-советской дружбы. Когда ему исполнилось 80 лет, ЦК КПСС от имени советских коммунистов приветствовал юбиляра, «неутомимого борца за жизненные интересы рабочего класса Великобритании и всего трудового народа страны, последовательного марксиста-ленинца, отдающего все свои силы и знания делу распространения марксизма-ленинизма, верного друга советского народа, внесшего большой вклад в развитие и укрепление дружбы между народами Великобритании и Советского Союза».

Редко бывает, чтобы автор фундаментального исторического исследования, посвященного событиям шестидесятилетней давности, был бы к тому же участником этих событий. А на сей раз дело обстоит именно так. Вот записанный мною со слов Эндрю Ротштейна знаменательный эпизод из его жизни.

Середина декабря 1918 года. Роту, в которой служил Ротштейн, построили на плацу, объявив, что с солдатами будет говорить майор из генштаба. О чем пойдет речь, все уже знали. С тех пор как 11 ноября на европейских фронтах вступило в силу перемирие, в казармах только и говорили о демобилизации: попасть бы в приказ до рождества, чтобы встретить Новый, 1919, год дома с родными! Но для британской армии война, оказывается, не кончилась: в частях набирали людей для отправки в Архангельск.

Усатый майор, сверкая пуговицами и нашивками безукоризненного мундира, изрекал:

— Большевики предали Антанту, заключили мир с немцами. Мы обязаны помочь нашим верным союзникам, у которых красные силой отобрали власть, спасти Россию от анархии и террора… — Майор сделал многозначительную паузу и добавил доверительно: — Вы сейчас получаете пятнадцать шиллингов в неделю. Тому, кто вступит в ряды экспедиционного корпуса добровольно, будут платить двадцать пять шиллингов в день. Повторяю: двадцать пять, и не в неделю, а в день… Итак, — майор снова перешел на патетический тон, — кто готов выполнить наш великий исторический долг в России — два шага вперед!

Рота не шелохнулась. Эндрю Ротштейн смотрел из второй шеренги на побагровевшее лицо майора и ликовал. Двадцатилетний капрал, призванный в армию полтора года назад со студенческой скамьи, он накануне произнес в казарме первую в своей жизни политическую речь. И, судя по поведению роты, выиграл заочный диспут с вербовщиком из генштаба.

Эндрю изучал в Оксфорде историю, был членом Британской социалистической партии и хорошо понимал подлинные цели интервенции. Ведь если высадка десанта в Мурманске весной 1918 года мотивировалась «защитой севера России от угрозы германского вторжения», то чем можно было оправдать насильственный и вероломный захват Архангельска в августе? Или появление интервентов в Баку и Владивостоке?

«Западная цивилизация перед лицом большевистской угрозы — более зловещей, чем вторжение орд Чингисхана», — этот заголовок лондонской газеты «Дейли кроникл» дает представление о яростной антисоветской кампании, которой сопровождалась военная интервенция в Мурманске и Архангельске.

Но вот 14 декабря 1918 Года в левом еженедельнике «Геральд» появилась статья «Британия и Россия». Ее автор. Дуглас Янг, был консулом в Архангельске до его военной оккупации. Он был убежден, что действия Великобритании на севере России представляют собой трагическую ошибку, и считал долгом проинформировать правительство об истинном положении вещей. Однако министр иностранных дел лорд Керзон уклонился от встречи с ним. Глава департамента отказался принять даже его письменный доклад.

На свою беду Дуглас Янг не знал в ту пору о меморандуме Бальфура, который был принят военным кабинетом как генеральный план антисоветской интервенции и помощи контрреволюционным силам в России. Секретный меморандум всем британским посольствам гласил: «Союзные правительства твердо решили сделать все, чтобы свергнуть Советское правительство в России в возможно кратчайший срок». Руководство борьбой против Советов предлагалось сосредоточить в Лондоне. Для этого был создан «Комитет для решения русского вопроса». Во главе его встал военный министр Черчилль.

Непосредственная цель высадки британских войск в Мурманске и Архангельске состояла в том, чтобы создать на севере России контрреволюционное правительство, которое поощряло бы проникновение в Россию британского капитала. Снаряжая экспедиционный корпус, в Лондоне лелеяли мечту о том, что оккупированный север станет местом рождения «национальной» армии (половина офицерского состава которой состояла бы из англичан) и что, разрастаясь как снежный ком, войско это дойдет до Москвы и навсегда уничтожит «гидру большевизма».

Натолкнувшись на глухую стену в ведомствах Уайтхолла[1], Янг решил нарушить субординацию и обратиться непосредственно к общественности через печать. И тут же был отстранен от дипломатической службы.

Тем временем в Англии набирало силу могучее движение протеста против антисоветской интервенции. 18 января 1919 года в английской столице был образован комитет «Руки прочь от России!». Его первая листовка, которую Эндрю прочел в Оксфорде, называлась «Британскому рабочему — от британского рабочего»:

«Сейчас много говорят о России. Газеты кричат о большевистской анархии, о красном терроре. Но вдумайся, друг: Россия — первая страна в мире, где рабочие стали сами решать свои дела. Британский народ не хочет воевать с Россией. Только богачи, капиталисты жаждут уничтожить свободу в этой стране, боясь, как бы мы не захотели, как и русские рабочие, стать хозяевами собственной судьбы. Друг! Если мы позволим нашим правителям-богачам посылать войска в Россию, наши сыновья и братья будут гибнуть за то, чтобы русские рабочие лишились свободы, а богачи богатели. Помни — британские капиталисты ненавидят Россию потому, что они ненавидят свободу, а свободу капиталисты ненавидят потому, что она мешает им богатеть!»

Вернувшись в Оксфорд после демобилизации, Эндрю быстро сблизился с группой прогрессивно настроенных студентов, вместе с ними установил связи с активистами местных профсоюзов. Инициатива Лондона нашла отклик, и в университетском городе вскоре был создан местный комитет «Руки прочь от России!», одним из активистов которого стал Эндрю Ротштейн.

В ту же пору. объединенная конференция Британского конгресса тред-юнионов и лейбористской партии решила поддержать массовую кампанию под лозунгом «Руки прочь от России!» Профсоюзы горняков, железнодорожников, транспортников пригрозили парализовать экономическую жизнь страны, если правительство не прислушается к этому требованию. Под нажимом нарастающих протестов премьер-министру Ллойд Джорджу 9 ноября 1919 года пришлось объявить о выводе британского экспедиционного корпуса из Архангельска и Мурманска.

Однако Лондон по-прежнему поддерживал контрреволюцию на юге и западе России, британский флот не прекращал враждебных действий в Черном и Балтийском морях, оставалась в силе экономическая блокада.

Британский империализм искал лишь удобного момента, чтобы нанести по Стране Советов новый удар, предпочтительно чужими руками. Такой повод представился летом 1920 года, когда правящие круги Лондона и Парижа вознамерились примкнуть к новому антисоветскому походу на стороне белополяков.