Спор со смертью - Крэг Гарднер

Крэг Шоу Гарднер

«Спор со смертью»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Каждый волшебник должен иметь в виду: магия — вещь непостоянная. Она все время меняется, и чуткий маг обязан уметь меняться вместе с ней. Магия не есть нечто незыблемое. Она непрерывно развивается и не поддается систематизации и учету. Нельзя считать заклинание вполне удавшимся до тех пор, пока своими глазами не увидишь результата. Также необходимо помнить, что на любое заклинание найдется контрзаклинание и что в мире, где действуют законы волшебства, все возможно. Волшебнику порою требуется целая жизнь, чтобы осознать, что заклинания, соединяясь с другими заклинаниями, вырастают в мощную силу, неизмеримо большую, чем нужна для его скромных целей; что его собственное волшебство сплетается с магией волшебников прошлого, настоящего и будущего, образуя постоянно меняющийся узор, простирающийся далеко за пределы видимого простым смертным и порою совершенно непостижимый даже для магов. Понять это невозможно, это можно только принять.

Вот что такое магия, если говорить вкратце. Это мое последнее слово… Пока последнее».

— Вунтвор!

Я поднял голову. Кто-то звал меня по имени, и возможно, уже давно.

— Вунтвор! — повторил женский голос. Это был голос моей возлюбленной, волшебницы Нори. — Может, поговорим?

Я пожал плечами. Мне было все равно. Мне теперь ни до чего не было дела. Пропал мой учитель, Эбенезум, величайший волшебник Западных Королевств. Его похитила Смерть. Хуже того: она забрала его, потому что не смогла заполучить меня. Именно за мною она охотилась. И все из-за какой-то ерунды: якобы я — Вечный Ученик, постоянно возрождающийся в новом, не менее ученическом, чем прежние, теле; вечно суетящийся, всегда помогающий героям всех времен и народов и, следовательно, неизменно ускользающий из объятий Смерти. По этой самой причине — из-за моей недоступности — Смерть так жаждала завладеть моей душой. Ради этого она была готова на все.

Нори присела рядом и заглянула мне в глаза. Она взяла меня за подбородок своими прохладными пальцами:

— Ты что, до скончания века собираешься вот так сидеть?

Я медлил с ответом. Она убрала руку. Я вздрогнул, посмотрел на траву под ногами, потом снова поднял глаза на встревоженное лицо Нори, пожал плечами и вздохнул. Смерть унесла моего учителя. Какое теперь имеет значение, что я делаю и где сижу!

Нори тихо присвистнула:

— Кажется, Эли была права.

— Эли? — пробормотал я. — Значит, здесь была Эли?

Нори кивнула, скорее себе самой, чем мне:

— Я не поверила, когда она сказала, что обняла тебя, потерлась щекой о твою щеку и обещала сделать все, что ты пожелаешь, лишь бы вывести тебя из этого состояния, а ты и ухом не повел… Тогда я не поверила ей, но теперь верю.

Эли все это проделала? Не помнил я никаких объятий и обещаний. А ведь белокурая красавица Эли была из тех, чье объятие должно было запомниться. Она еще и щекой о мою щеку потерлась? И обещала сделать все, что я пожелаю?

Все? Да нет, ВСЕ мне в любом случае не нужно, потому что я принадлежу моей возлюбленной Нори. Но… неужели ВСЕ? Как же это я ничего не помню?

Нори нахмурилась:

— Должен же быть какой-нибудь способ привести тебя в чувство!

Я тоже помрачнел. Оставалось только надеяться, что такой способ есть. Но, судя по тому, что мне только что рассказала Нори, депрессия оказалась серьезнее, чем я думал. Я старательно морщил лоб, пытаясь вспомнить объятие Эли, но не мог. Неужели ВСЕ?

Нори обхватила меня руками и крепко обняла.

— Кажется, тут нужны решительные меры, — прошептала волшебница, и легкая улыбка тронула уголки ее губ. Она подалась вперед и прильнула ко мне.

Что она делает? И это сейчас, когда учитель пропал… У меня нет времени на подобные глупости. Ее губы были так близко к моим! Я хотел было отвернуться, но почему-то не сделал этого. Наши губы слились в поцелуе. Он получился долгим. Внутри у меня как будто что-то загорелось, и пока мы целовались, тепло разлилось по всему телу, от макушки до кончиков пальцев на ногах. И горячее всего было моим губам, к которым прижимались мягкие губы Нори, самые чудные губы, которые кому-либо когда-либо доводилось целовать.

Поцелуй наконец закончился. Открыв глаза и отдышавшись, я подумал: «Как знать, может, я и не безнадежен!»

— Ну а теперь, — сказала моя возлюбленная, — поговорим?

Я кивнул, потому что пока еще не мог говорить.

— Эбенезума нет, — подытожила Нори. — Его забрала Смерть. Но на самом деле Смерти нужен ты.

Я снова кивнул. Нори меня просто восхищала. И как ей удалось сохранить ясную голову после такого поцелуя?

— И Смерть с радостью обменяла бы душу Эбенезума на твою?

— Боюсь, что так, — вздохнул я. — Если, конечно, вообще можно доверять Смерти. Она слишком любит играть в разные жестокие игры. Как бы вместо того, чтобы отпустить Эбенезума, заполучив меня, она не заграбастала нас обоих.

— Люди! — сказал довольно противный голос сзади. — Вы что, ничего не знаете?

Я обернулся и увидел правдивого демона Снаркса, как всегда закутанного во что-то серое, весьма напоминающее монашеское одеяние. Несмотря на свою нейтральную окраску, одежда никак не сочеталась с ярко-зеленым цветом лица демона. Я бросил на самодовольно усмехавшегося Снаркса гневный взгляд и спросил:

— Ты давно здесь?

— О, довольно давно! Поцелуй был неплох. — Демон любезно кивнул Нори, потом опять повернулся ко мне. — Позже, наедине, я дам тебе несколько советов, как усовершенствовать технику и как…

— Снаркс! — Я возвысил голос и указал на поляну, где находились наши спутники. — Если ты немедленно не…

Но возлюбленная прервала мою гневную тираду, дотронувшись до моей руки:

— Оставь демона в покое. В его словах есть разумное зерно.

Снаркс кивнул:

— Моего разума никто не замечает из-за этих тряпок. — И он указал на свои многочисленные одежды.

Я пришел в ужас. Нори и Снаркс — заодно, против меня? Я даже с трудом заставил себя взглянуть на свою возлюбленную:

— Ты имеешь в виду, что он прав насчет моей техники…

Нори тихо засмеялась:

— Нет, нет, она безупречна. Хотя, конечно, нам обоим не помешает побольше практики. — Она нежно поцеловала меня в щеку. — Я думаю, Снаркс прав в том, что со Смертью можно бороться разными способами.

Что-то не припомню, чтобы Снаркс это говорил… Впрочем, я имею обыкновение после поцелуев впадать в забывчивость. Как в подобной ситуации поступил бы учитель? Поразмыслив с минуту, я сдержанно кивнул и стал ждать, когда кто-нибудь из них продолжит разговор.

Снаркс указал своим нездорово-зеленым пальцем на Нори.

— Юная волшебница далеко пойдет, — сказал он. — Она очень способная, особенно для человеческого существа. Итак, когда я появился на сцене, вы как раз предавались унынию из-за того, что Смерть, как вам кажется, контролирует ситуацию. Типичная человеческая ограниченность! — Демон пожал плечами, отягощенными многочисленными одеяниями. — Но что с вас взять! Вам не посчастливилось получить воспитание на задворках Голоадии. Мозги работают гораздо лучше, когда они обильно смазаны слизью.

Я внимательно слушал плюгавого демона, ибо, хотя Снаркс выражал свои мысли самым раздражающим образом, многое из того, что он говорил, бывало весьма полезно. Он обладал удивительно ясным и четким взглядом на вещи, может быть благодаря своей непреодолимой склонности всегда говорить правду, — последствие шока, пережитого им еще в утробе матери: женщину тогда сильно напугала группировка демонов-политиканов.

— Итак, мы участвуем в игре по неизвестным правилам, причем все козыри на руках у Смерти, — улыбнулся Снаркс. — Но я думаю, что в нашей игре карты вообще не понадобятся. Кто сказал, что мы должны играть по правилам Смерти? У нас куча союзников, и многие из них обладают весьма интересными способностями. Чуть-чуть выдумки — и можно повернуть игру так, что преимущество будет на нашей стороне, а не на стороне Смерти. — Демон хлопнул в ладоши. — Мы запросто можем выиграть!

— Точно! — пискнул голосок, обладатель которого находился где-то в районе моей лодыжки. — Как можно проиграть, если на твоей стороне Домовая Сила!

Снаркс, который собирался было хлопнуть в ладоши еще раз, застыл, скорчив еще более неприятную, чем обычно, физиономию. Создавалось впечатление, что у него вдруг сильно заболел живот. Демон даже сделался зеленее, хотя, казалось бы, зеленее некуда.

— Правда, — продолжал он через несколько секунд, очевидно справившись со своим недомоганием, — в услугах некоторых союзников мы, пожалуй, не нуждаемся.