Энтакриона - Владимир Иванов

Энтакриона

Владимир Иванов

Когда день превращается в ночь,

Звёзды опускаются с неба,

Чтобы раскрыть секреты,

Погребенные песками времени.

Дизайнер обложки Маргарита Иванова

© Владимир Иванов, 2017

© Маргарита Иванова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-2507-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Верховная жрица храма Исиды Энтакриона открыла глаза. Утро уже наступило, и звезды утонули в небесной сфере, растаяв без следа. Бог Ра еще не успел обрушить свои испепеляющие лучи на землю, и воздух был насыщен остатками ночной прохлады и благоуханием цветущего сада. Щебетание птиц врывалось в распахнутые окна, и во всем теле Энтакрионы разливалась сладкая истома уходящего сна. Сердце билось ровно и сильно, призывая молодой организм к действиям, и мысли разнеженные сном становились четкими и ясными.

Верховная жрица хлопнула в ладоши и тут же из-за приоткрытых дверей, словно мираж пустыни появились служанки готовые провести ритуальные действия утреннего умывания и одевания своей госпожи.

Погрузившись в бассейн с благовониями, и чувствуя, как по телу скользят аккуратные и легкие руки рабынь, омывающих тело госпожи, Энтакриона предавалась неспешным размышлениям о заботах храма и проблемах, которые придется решать в течение жаркого и долгого дня. Вода успокаивала, и мысли текли плавно и неторопливо, как потоки великого Нила. Прикрыв глаза, жрица представляла себя в огромной лодке скользящей по водной глади реки: волны бьются в борта, заставляя лодку покачиваться, а свежий ветер приятно обдувает лицо и доносит с берега сладкие запахи цветущих садов, в изобилии раскинувшихся вдоль берегов и разноголосое пение птиц, спрятавшихся в ветвях прибрежных деревьев…

Красочные размышления были прерваны донесшимися звуками приближающихся шагов и шуршанием одежд. В такое время к Верховной жрице мог быть допущен только один человек. Энтакриона открыла глаза. Да, она как всегда не ошиблась.

– Госпожа, да будут благосклонны к тебе небеса, – Митафия склонилась перед Верховной жрицей, – хвала Исиде, богиня оберегает нас от врагов и завистников.

– Говори, – прервала Энтакриона длительный приветственный монолог Главной хранительницы.

– Работы по Вашей усыпальнице ведутся, но необходимо принести дополнительные жертвоприношения, чтобы боги были благосклонны к нам и помогали в решении этого очень важного вопроса.

– Я лично принесу жертвы богине.

– Да, госпожа.

– Продолжай Митафия.

– Начальник храмовой стражи просил Вашей аудиенции…

Теплая волна нежности пробежала по телу Энтакрионы, заставив учащенно забиться сердце. Стараясь скрыть волнение, она вновь прикрыла глаза и сделала небольшую паузу.

– Я приму его, но это будет не ранее полудня.

Вот уже скоро год, как по рекомендации фараона, к ним в храм прибыл новый начальник храмовой стражи, заменив умершего от укуса кобры старого начальника. Этот юноша поражал своей красотой. Его рост достигал двух метров, широкие плечи и развитая мускулатура, невольно вызывали уважение. Черты лица полуюношеского, полумужского завораживали, а глаза… О. эти глаза… за них Верховная жрица храма готова была отдать все…

– Госпожа. Мне кажется, Вы чем-то озабочены?

– ?

– Вы не слушаете меня.

– Митафия, все, что ты рассказала мне, действительно очень важно. Я приму решение по всем вопросам и сообщу о них. А сейчас оставьте меня.

Митафия склонилась в глубоком поклоне и медленно начала удаляться. Но надо было видеть глаза Главной хранительницы. Они сверкнули, как два острых ядовитых зуба кобры, готовой сделать молниеносный смертельный бросок на свою жертву. Ненависть и злоба, зависть и желание быть выше Главной жрицы – все это промелькнуло на лице женщины. Увидевший этот взгляд должен был бы вздрогнуть. Но Энтакриона, занятая своими мыслями, не обратила внимание, на то, что самый главный её враг и завистник совсем рядом, что он затаился и готов нанести удар в спину.

Оставшись одна, Энтакриона вновь отдалась во власть грез о Лаките, так звали Начальника храмовой стражи.

Солнце медленно подползало к зениту и небесный купол, на котором не было ни одного облачка, словно выцвел под беспощадными, обжигающими лучами. Песок раскалился до такой степени. Что на нем можно было спокойно готовить пищу, не прибегая к помощи огня. Все живое зарылось глубоко в землю, дожидаясь ночной прохлады. Лишь изредка, по песчаным барханам, катились сухие кусты перекати-поле, подгоняемые не менее жарким ветром.

Мина с трудом переставляла ноги, утопающие по щиколотку в раскаленном песке. Горло разрывалось от сухости, нестерпимо хотелось пить. Казалось, мозг думал только об одном: «Воды, воды, воды».

Прошло уже двое суток, как туристический самолет-такси, совершающий облет над величественными пирамидами, потеряв управление, упал в пустыню. От столкновения с песчаным барханом погибли пилот и все пассажиры воздушного такси. Мина, вылетевшая через лобовое стекло, каким-то чудом осталась жива. Просидев сутки возле обломков самолета, в надежде на быструю помощь, Мина выпила почти всю воду, оставшуюся в самолете после катастрофы. Но время шло, а помощь не приходила и девушка решилась на отчаянный, но может быть единственно правильный поступок – идти по пустыне, в надежде, что ее заметят с воздуха поисковые партии, или она набредет на караван, идущий через пустыню. Девушка еще не знала, что рейс воздушного такси был не учтенным, никто самолет на экранах радаров не отслеживал и поэтому его исчезновение не вызвало у службы воздушного контроля никакого беспокойства, и катастрофа произошла вдали от караванных путей, пересекающих пустыню.

Девушка упала лицом в обжигающий песок. Хотелось плакать от бессилия и беспомощности, но слезы высохли от нестерпимого жара. Перед глазами плыли разноцветные круги. Тело стало невесомым и легким. Казалось, сам великий и безбрежный океан подхватил её на руки и несет по своим прохладным водам, плескаясь в лицо брызгами, срывающимися с шапок могучих волн…

…Вода плескалась на лицо щедрой струей и еще не до конца пришедшая в себя Мина пыталась поймать эти долгожданные струйки тепловатой жидкости пересохшими губами.

– Бедняжка, – голос принадлежал молодому мужчине, – наконец-то пришла в себя. А я то, грешным делом подумал, что все, не оживет. Ну не торопись, а то не хватало, еще захлебнутся в этом безводном аду.

Нагнетаемый кондиционером охлажденный воздух был настоящим спасением. Окна кабинета, зарытые плотными жалюзями, создавали тот необходимый полумрак, который хоть немного настраивал на работу. Джейн, старший инспектор отдела охраны ценностей, уже который раз листала пухлую папку с делом по расхищению гробниц. Бандиты действовали нагло и в тоже время аккуратно. Разграбленные пирамиды, украденные ценности и не одного следа, ни одной маломальской зацепки. Ясно, что действует группа и они не новички в этом деле. Но хотя бы один отпечаток, один свидетель… Все тщетно.

Она только что вернулась от комиссара полиции. Он вызвал её на совещание вместе с начальником отдела и был вне себя от ярости. Итак, установлен еще один «последний срок» – неделя. Кара начальства будет жестокой и всеобъемлющей. «Сидя в кабинете, – рассуждала Джейн, – можно топать ногами и посылать проклятья, грозить увольнением или переводом в рядовые сотрудники, но делу, то этим не поможешь».

Наметив очередной план, Джейн решила, что короткий обед не помешает успокоить нервы, и привести мысли в порядок. Захлопнув толстую и порядком надоевшую папку, она вышла из кабинета, чтобы пройдя прохладным коридорам управления, окунуться в расплавленную беспощадным солнцем, атмосферу города.

Почти добежав до джипа, Джейн открыла дверцу кабины и нырнула внутрь машины. Внутри было еще хуже, чем на улице. Единственно, что лучи солнца не обжигали кожу. «быстрее завести двигатель, чтобы включить спасительный кондиционер», – билась, пульсирующими толчками мысль в голове Джейн.

Попетляв по старой части города, она все же решила немного отложить свой обед и доехать до окраины Эль-Гиза, где находились пирамиды, а в одной из антикварных лавок работал ее осведомитель Хабиб, старый и хитрый старикашка. Сгорбленный годами и тяжелой жизнью, в которой все время приходилось бороться то за кусок хлеба, то за место «под солнцем», а то и за саму жизнь. Хабиб, тем не менее, умудрился сохранить ясность ума и трезвость мысли. Его хитрые глаза запоминали все, уши закрытые чалмой, слышали, о чем говорят и даже шепчутся покупатели сувениров и древностей, ну а если еще прибавить и то, что старый торговец умел читать по губам, то Джейн можно было позавидовать о то ценном сотруднике, которого она заполучила. Но старшему инспектору все это было давно известно, и поэтому она не часто пользовалась услугами Хабиба, чтобы не привлечь к нему внимания различного рода преступников и группировок, зарабатывающих возле пирамид свои грязные деньги.