Решение Смольникова - Рустам Ниязов

Рустам Ниязов

Решение Смольникова

Предупреждение: все имена людей, названия учреждений и события являются вымыслом, любые совпадения с реальностью случайны. В произведении присутствует нецензурная лексика.

Человек по фамилии Смольников прекрасно знал, что едет сейчас в самое пекло, на улицу Пастера, переименованную в Макатаева. Трамвайная трель и тоскливо-медленный поток ползущих на закат автомобилей — вот, что ждало его здесь, как впрочем, и добрую сотню других водителей, тщетно пытающихся пробиться в город со стороны южных рынков.

Поняв, что окончательно завяз в пробке, Смольников решил выбираться с Пастера. Он доехал, а точнее — дополз до первого попавшегося поворота и свернул в какой-то глухой дворик. Резко остановился прямо посреди тротуара и крепко задумался.

«А что я теряю, если соглашусь на его предложение?!» — спросил он самого себя, глядя на детей, игравших во дворе в некое подобие «выбивалки». Так, по крайней мере, эта игра называлась в его пору. Правила были просты до гениальности: двое по очереди кидают мяч в толпу, выбивая игроков. Если игрок перехватил брошенный в него мяч, то получает право вернуть в игру любого «выбитого». Игра шла до последнего «выбитого», но как водится, длилась до бесконечности, пока родители не заводили детей по домам.

— Уберите машину отсюда! — возмутился какой-то старик на лавочке. Даже взмахнул свой клюкой для пущей убедительности, но Саша лишь рассеянно глянул на него и отвернулся. «Что я теряю, если соглашусь?!» — пробормотал он вслух.

Через пять минут Смольников хлопнул дверцей и решительно направился к проезжей части. Он вернулся на Пастера, пошел скорым шагом, но потом не выдержал и побежал, едва огибая прохожих. Когда он вернулся в кафе, Омаров все еще был там. «Слава тебе, Господи!» — вздохнул он с облегчением.

— Я знал, что ты вернешься! — встретил его Омаров, улыбаясь.

— Да ничего ты не знал! Подвинься! — и сел на свое прежнее место.

— Чай, кофе?

— Да напился я твоего чая и твоего кофе!

— Ты только не заводись, Санек, — Омаров вытряхнул из пачки белую тонкую сигаретку «Parliament» и протянул в его сторону.

— Неохота, спасибо!

— Как знаешь, — Омаров запалил сигаретку и сделал несколько глубоких затяжек.

— Интересный ты человек, Жантик! — заговорил Смольников с жаром, все еще тяжело дыша после бега. — Толком ничего мне не объяснил — а вдруг там «гера» или взрывчатка?! Я на это не подпишусь, ты меня знаешь!

— Саня, я не бандит, и ты не бандит. Мы оба — обычные люди, которым выпал шанс поднять нормальную сумму. Никто тебе не откроет все карты, пока ты не скажешь, что подписываешься!

— Ну, хорошо-хорошо, — Саша разом сник, сдаваясь. — Я подписываюсь.

— Вот это по-взрослому!

Жантик вытащил из кармана тысячу тенге одной купюрой и положил под пепельницу.

— Пойдем.

Они вышли из кафе и направились к его машине.

— Есть один дядька, академик, работает в Институте микробиологии и вирусологии, — начал давать вводную Омаров. — Имен называть не буду, как он вышел на меня — тоже. Просто будем называть его заказчиком. Он из тех, про кого говорят «одной ногой на пенсии, другой в могиле». Жантик завел свой «Вранглер» и направил машину на улицу Космонавтов.

— И вот дожил этот заказчик до седых волос в подмышках и решил срубить немного «бабла»... Ты меня слушаешь?

— Да-да, продолжай!

Омаров надавил на газ и помчался по каким-то глухим дворам, задевая стеклом ветки деревьев.

— На его товар есть серьезные покупатели. Кто они такие — нам знать не дано. Что за товар — тоже неизвестно...

Продолжая рассказывать, Омаров выбрался, наконец, из лабиринта переулков и выехал на улицу Кирова. Минут через двадцать они остановились напротив дома под номером 103.

— Вот он, этот институт.

Смольников наклонился вперед, разглядывая старое желтое трехэтажное здание.

— Надо зайти туда ночью и вынести пару ящичков. Вес каждого ящика — сто пятьдесят кило. Размеры — три раза по семьдесят.

— И все? — произнес Смольников с сомнением.

— Нет, Саня, не все! Надо доставить эти ящички в одно место, сдать нужному человеку и получить «бабло».

— Это не заразно? Вдруг там вирусы?

— Риск есть, не спорю, — Омаров выключил двигатель. — Заказчик говорит, что не заразно и не опасно. Для очистки совести, я пытался навести справки, у меня знакомый работал в этом институте. Ты его помнишь — Серик Ашикбаев.

— Помню, конечно! Большой любитель был деньги брать в долг и не возвращать!

— Забудь о старых обидах, друг! — Омаров похлопал товарища по плечу.

— Да я и забыл. Если бы ты не напомнил — я бы не вспомнил.

— Так вот, я недавно звонил ему, попили пивка, вспомнили былое. Он был практикантом в этом институте, поэтому, знает шарашку от и до. Все штаммы, образцы проб или как их там еще называют — они держат их в других лабораториях, раскиданных по всему городу. В институте ничего серьезного нет. Так себе, сборище академиков и блядовитых лаборанток.

Саша рассмеялся в ответ, но получилось как-то натянуто. Смеяться не хотелось. Его встревожило то, что Жантик пытался навести справки об институте. Омаров никогда не суетился напрасно. Значит, у него были сомнения в заказчике.

— Мутно все это, Жантик...

— За это нам и платят! — перебил его Омаров. — Белые люди доверяют грязную работу нем и платят за это деньги!

Он порылся в бардачке и достал охотничий бинокль.

— А это зачем? — удивился Саша.

— Тебе надо сейчас внимательно изучить фасад. Придется лезть через окно. Глянь вон туда, крайнее окно справа, на третьем этаже.

Саша навел бинокль на окно. Подкрутил фокус.

— И что я там должен увидеть?

— Туда очень легко залезть по арке. Видишь арку?

Действительно, Саша качнул бинокль еще немного правее и увидел, что к зданию было пристроено какое-то нелепое бетонное сооружение с железной решеткой. Если влезть на решетку, а затем взобраться на арку, то до окна можно было рукой дотянуться.

— Заказчик сам предложил мне такой вариант. На этом окне нет сигнализации, окно всегда нараспашку. Вообще, весь институт — это проходной двор. Советский союз развалился, Академия наук скоро закроется, всем пофиг. Завтра вечером, заказчик лично проверит, чтобы это окно было открытым. У них на третьем этаже раньше располагался институт ботаники. А сейчас что-то типа актового зала. Мы влезаем в зал через окно, выбиваем дверь и оказываемся в коридоре.

— А дальше?

— Дальше — по схеме, — Омаров вытащил из кармана джинсов сложенный вдвое лист бумаги. Вырванный из тетради, судя по неровной бахроме перфорации.

— Да, сразу видно, что академик рисовал, — Саша посмотрел на аккуратный и детально расчерченный план здания. Было видно, что человек не просто академик, а очень умный академик, потому что на бумаге не было каких-либо надписей или пометок.

— Никакой серьезной охраны в институте нет. Ровно в семь вечера приходит сторож-дедулька, который сменяет вахтера-бабульку. И остается там же, на вахте. Это первый этаж, деревянная будка. Если особо не шуметь, сторож ни хера не услышит. Нам надо будет спуститься в холл и хорошенько шугануть его. Ну там, кляп в рот, затычку в жопу.

Жантик завел двигатель и повел машину обратно, на Пастера.

— Открой мою сумку, — попросил он Сашу.

Смольников перегнулся и поднял с заднего сидения кожаную сумку. Внутри лежала увесистая пачка денег.

— А теперь, мадам, давайте перейдем к приятной части тела, как говорил Мопассан!

— Это задаток? — спросил Смольников.

— Да, ровно половина — тебе.

Смольников вынул пачки и начал медленно перебирать деньги. Новенькие синие десятитысячные купюры с портретом Аль Фараби сладко затрещали между пальцев. Отсчитав себе пятьсот банкнотов, он рассовал их по карманам.

— Надо еще скейтборды купить.

— Зачем скейтборды? — удивился Смольников.

— Коридор в институте очень длинный. Если в темноте понесем ящики на руках — уроним, не дай Бог! А их нельзя ронять. Заказчик примет только целые ящики, без трещин и без вмятин. Так что, повезем на скейтах, как на параде!

— Значит, в ящиках что-то ядовитое? Или вирусы какие-нибудь?

Омаров в ответ неопределенно развел руками, отпустив на секунду руль.