Дом психопата - Роберт Блох

Дом психопата[1]

Кирби Макколи[2]

на случай, если ему будет нечего почитать.

1

Луна скрылась за облаками, когда Терри и Мик подошли к входной двери.

— Вот видишь? — прошептала Мик. — Теперь ты понимаешь, почему я сказала прихватить фонарики?

— А чего это ты шепчешь? — спросила Терри. — Тут же никого нет.

Однако свой фонарик она включила, едва это сделала Мик.

— Не будь так уверена в этом. — Мик отыскала на связке самый маленький ключ и вставила его в замок, затем помедлила.

— Боишься? — спросила Терри.

— Вот еще. — Мик повернула ключ, и дверь открылась. — Посмотри, не идет ли кто?

Терри бросила взгляд на дорогу.

— Все чисто.

Мик кивнула.

— Отлично. Зайдем, посмотрим, что там.

Две невысокие фигуры в синих джинсах переступили порог конторы. Сильный запах свежей краски наполнял помещение, темноту которого едва ли могли рассеять лучи их фонариков. Моргая, Терри двинулась следом за Мик к стойке регистрации, но, увидев склонившуюся над ней тень, резко остановилась. С того места, где они находились, была видна только спина.

Теперь зашептала Мик:

— Видишь? Что я тебе говорила? Это он!

Терри нервно сглотнула.

— Не может быть.

— Не может? — Мик протянула руку и нажала на серебристую кнопку звонка, установленного на столе.

В первый момент все было тихо… но затем тень медленно повернулась и они увидели перед собой лицо Нормана Бейтса.

— Добро пожаловать в мотель Бейтса, — произнес он. — Ваша комната готова.

Его глаза были стеклянными, улыбка застывшей, и лишь пронзительный голос подводил его.

— Вот черт! Как они это сделали?

— Легко. Звонок не настоящий — электронный. Манекен укреплен на чем-то вроде стержня. Звонишь, и запускается магнитофонная запись.

Терри подскочила от неожиданности, когда восковая фигура вновь повернулась, приняв прежнюю позу. Не так-то легко справляться со своими нервами.

— Значит, это и есть старина Норман! Как ты думаешь, он на самом деле так выглядел?

Мик пожала плечами.

— Говорят, Толстяк Отто хочет, чтобы все выглядело по-настоящему.

Терри снова вдохнула запах свежей краски.

— Наверное, кучу денег потратил, чтобы соорудить все это.

Мик кивнула.

— Отец говорит, что Отто взял их в банке. Если что-то и пойдет не так, ему все равно ничего не будет.

Терри обежала лучом фонарика стены конторы, потом бросила взгляд в направлении окна.

— Вот уж кому явно что-то будет, так это тебе, если твой отец обнаружит, что ты взяла ключи.

— Не волнуйся. Он уже все покрасил, так что ему незачем сюда возвращаться. А ключи он повесил на крючок в гараже — там я их и взяла вчера вечером, и, раз он до сих пор не заметил, что их нет, с чего бы ему заметить это теперь? Полдюжины банок пива и футбол по ящику — вот что его сейчас занимает.

— А где, по его мнению, находишься ты?

— В библиотеке, делаю домашнее задание.

— Спорим, я знаю, какое домашнее задание тебе действительно нравится делать, — сказала Терри.

— Заткнись! Библиотека закрывается в девять. Лучше пойдем дальше, ты ведь хотела посмотреть, что тут есть еще.

Мик повернулась и направилась к двери в дальней стене. Дверь открылась без помощи ключа.

— Забавно, — сказала Терри. — А я думала, что в номера можно попасть только снаружи.

— Глупая, да тут нет других номеров, кроме этого! Все остальное — только стены, сколоченные для виду, чтобы это выглядело как настоящий мотель. Отец сказал, что Толстяк Отто, возможно, добавит потом еще несколько номеров, если дела пойдут хорошо.

— Думаешь, люди будут приходить сюда и платить деньги только за то, чтобы посмотреть, где старина Норман проделывал свои штучки?

Мик усмехнулась.

— Но ведь мы-то пришли, не так ли?

— Пришли — даром. Но я не понимаю, кому захочется покупать билет, чтобы увидеть подделку.

— А по-твоему, было бы лучше, если бы настоящий Норман бродил тут с настоящим ножом?

— Он мертв. Это всем известно.

— А как насчет призраков?

— А как насчет того, чтобы прекратить молоть всякий вздор? Ты меня не запугаешь.

Терри и впрямь не было страшно, даже когда они вошли в комнату за открытой дверью. Обыкновенный номер, какой есть в любом мотеле; ничего необычного, кроме разве что запаха краски. Глядя на кровать, освещенную лучом фонарика, Терри подумала, что была бы испугана больше, если бы пришла сюда для того, чтобы Мик занялась с нею этим.

Но, черт возьми, рано или поздно кто-нибудь все равно этим с нею займется, так что нечего ломаться. Найла Патнэм говорит, что уже почти год занимается этим с Гарри и что это с самого начала было здорово. Конечно, кто поверит Найле Патнэм, она ужасная лгунья, да и уродина; такой красавчик, как Гарри, к ней даже не притронется.

Да по правде говоря, и Мик к Терри не притронется, потому что Мик — тоже девчонка. Хотя, глядя на них, и не скажешь, что Мик на самом деле зовут Мишель, а Терри — Терезой. По крайней мере сейчас, когда они обе носят короткие стрижки, джинсы и свитера. Может, ей следовало отрастить за лето волосы, чтобы они хорошо смотрелись осенью, когда она начнет ездить в школу в Монтроз?

— Чего ты там стоишь? — спросила Мик. — Иди сюда.

Лучи их фонариков пересеклись, когда они переступили порог ванной комнаты и оказались возле ванны с душем.

— Готова? — спросила Мик.

В том, как это прозвучало, было нечто странное, и Терри догадалась, что причиной тому — сочетание шепота и эха. В ванной комнате голоса всегда отдаются эхом, этому она не удивилась, но почему Мик перешла на шепот?

Может, она боится? Но не она ли все время твердила Терри, что бояться нечего? Ведь старина Норман мертв, и, кроме них двоих, здесь никого нет.

Но тут Мик отдернула занавеску, и оказалось, что их трое.

Голая женщина, стоявшая под душем, смотрела на них широко раскрытыми глазами, полными страха, вытянув руки ладонями вперед, словно защищаясь от удара невидимого ножа.

Крови не было, но, даже закрыв глаза, Терри могла ее видеть, и даже в полной тишине она слышала беззвучный крик.

Она повернулась к Мик и только потом открыла глаза и изобразила на лице усмешку.

— Эй, да это же статуя!

— Какая еще статуя! Это манекен — ма-не-кен. Отец сказал мне, что Толстяк Отто специально заказал его где-то на востоке. Послал им фото той девки, которую здесь убили, и, как говорит отец, манекен вышел ее точной копией.

— А ему-то откуда знать? Он что, развлекался с ней? — хихикнула Терри.

— Не смешно! — Тон, которым Мик произнесла это, яснее ясного говорил, что Терри для нее — не Вупи Голдберг.[3] — Мой отец был еще ребенком, когда все это здесь произошло.

Терри кивнула, но слово «здесь» ее не обрадовало. Хотя это и была бутафорская ванная, а охваченная страхом фигура под душем сделана из воска, но ведь в прошлом были и настоящий Норман, настоящий нож, настоящее убийство. А «здесь» — это уже чересчур. «Здесь» — значит в ночи, в этой темноте, где ты стоишь и прислушиваешься, не открывается ли дверь в соседней комнате.

— Что это был за звук? — Терри схватила Мик за руку.

— Я ничего не слышала.

Терри еще крепче стиснула ее запястье.

— Заткнись и послушай!

С минуту они стояли молча, потом Мик высвободила руку и повернулась к подруге.

— Никого там нет, — пробормотала она.

— Ты куда?

— А ты как думаешь? — Мик направилась обратно в номер. — Ну, ты идешь или будешь стоять здесь и дрожать, как цыпленок?

Терри знала ответ. Да, она была цыпленком, но все равно двинулась следом за своей подругой. Кто бы или что бы ни кралось там, в темноте конторы, рядом с Мик она чувствовала себя в большей безопасности, чем в этой ванной комнате, возле обнаженной восковой леди, замершей в ожидании удара обнаженного лезвия.

Мик уже потянулась к двери, которая вела в контору, но Терри остановила ее, положив руку ей на плечо.

— Погоди, — быстро и настойчиво зашептала она. — Сначала выключи свой фонарик. Что, если он нас увидит?

— Там никого нет! — В голосе Мик прозвучало презрение, однако Терри заметила, что подруга все же заговорила тише и погасила фонарик, прежде чем приоткрыть дверь в контору.

Дверь подалась, и контора приняла их в свою теплую, полную запахов темноту. Где-то вдалеке за окутанной мраком стойкой по-прежнему безмолвно маячила фигура Нормана Бейтса. Ниоткуда не доносилось ни звука, ни одна тень не шевелилась.

Двигаясь мелкими шагами, девушки проследовали к наружной двери конторы. Ее они тоже открыли медленно и осторожно и, только увидев в проеме пустынную дорогу, ощутили в себе достаточно смелости, чтобы снова включить фонарики.