Девочка Гусыня - Поппи З. Брайт

Поппи З Брайт

Девочка Гусыня

Poppy Z. Brite — The Goose Girl

© Poppy Z. Brite, 2002

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2022  

https://vk.com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.

Сили проснулась вместе со странным ощущением, будто ей приснилось что-то плохое, и в тоже время важное. Но к сожалению, она забыло, что именно это было. Такая неопределенность и то самое чувство, что это надо вспомнить, испортили такое чудесное утро. И все можно было бы исправить — например, улечься поудобней, закрыть глаза и попытаться снова заснуть и досмотреть такой важный и пугающий сон. Но и здесь все планы разрушил предательский, но очень знакомый звук будильника. А еще стук в дверь. Не дожидаясь ответа, Лорел открыла и вплыла в спальню.

— Друзилла? Подъем, соня! Будильник звонит уже полчаса. Если ты снова нажмешь на кнопку "дремать", то точно опоздаешь.

— Не называй меня так, — пробормотала Сили в подушку, как обычно делала это по утрам.

— Хорошо-хорошо, тогда Сили. Хотя почему ты хочешь использовать это уродливое прозвище, я не могу понять. Родители назвали тебя в честь двоюродной бабушки в знак уважения, а не для того, чтобы ты коверкала ее...

— Сокращала, — сказала Сили.

— Прости что?

— Сокращать — вот слово, которое нужно. Более точное, чем уродовать и коверкать в этом контексте.

— ...

— Друзилла. Сили — более короткое, сокращенное имя. И не такое... винтажное.

Мачеха Сили молча покачала головой, захлопнула дверь и ушла, что было именно тем эффектом, на который втайне и рассчитывала Сили.

Сили освободилась от утешительных объятий постельного белья, мгновение поколебалась, ощущая легкий дискомфорт босыми ногами на холодном полу, затем села за туалетный столик. Старинное зеркало было окружено черной сеткой и засушенными розами. По краям зеркала были расставлены фотографии ее друзей из Сан-Франциско, улыбающиеся лица, накрашенные темным и белым гримом и пронзенные блестящими кусочками металла, шипами, пирсингом, кольцами: друзья, которые были у нее до того, как ее отец женился на Лорел, и они перевезли ее сюда, в страну, которую они называли "Родиной". По мнению Сили, это была не родина; если уж на то пошло, то это была чертова клоака мира.

Перед отъездом из Сан-Франциско она сбрила почти все волосы. Теперь они свисали почти до плеч, обесцвеченные до ломкого желтоватого цвета, с одной фиолетовой прядью у лица. Папа и Лорел ненавидели ее, что заставляло Сили еще больше дорожить ею.

Она поставила в CD-плеер диск "Bloodflowers"группы "The Cure" и приступила к утренней рутине. Она накрасила веки и губы черным цветом, вставила двенадцать серебряных колец в отверстия, прочерчивающие изящные изгибы ее ушей, надела ультратонкие стринги, натянула хорошо поношенные черные джинсы, топ в сеточку и футболку с надписью Crüxshadows (Американская готик-рок группа). Она обула ноги в ботинки фирмы Doc Martens, которые выглядели так, будто она могла приехать в них из Сан-Франциско. Перед тем как спуститься вниз, она открыла нижний ящик своего туалетного столика, заглянула под путаницу нижнего белья и достала носовой платок. На его снежной поверхности виднелись три маленьких красных пятнышка. Цветы крови.

Сили засунула платок в карман джинсов и спустилась вниз, надеясь, что кофе сегодня утром готовил ее отец, а не Лорел. Сказать, что кофе Лорел по вкусу напоминал лошадиную мочу, значит, по мнению Сили, совершить большую несправедливость по отношению к лошадиной моче.

Лучше всего она помнила, как мама брала ее с собой на прогулки верхом. Запах лошадей, их длинные тонкие носы, ищущие яблоко или морковку в ее руке, ощущение жидких мышц их тел между ее ног: все это переплеталось в воспоминаниях Сили о матери и детстве. Самый приятные и теплые в ее короткой, но яркой жизни.

У кляч из конюшни были скучные лошадиные имена вроде Брауни и Джампер, поэтому Сили и мама всегда переименовывали нанятых ими лошадей. Даже если новые имена длились всего несколько часов, они, казалось, подходили животным лучше, чем имена, данные им заводчиками. Однажды, когда Сили было семь лет, она не могла придумать хорошее имя для белоснежной кобылы, на которой ездила, поэтому мама назвала ее Фалладой.

— Фаллада? — с сомнением повторила Сили.

— Это очень старая история, — объяснила мама. — Большинство людей назвали бы ее сказкой, но в ней нет фей, зато есть принцесса, и Фаллада — ее лошадь.

— Значит, я теперь принцесса?! — обрадовалась Сили.

Мама откинула назад голову и тряхнула волосами, густой темной копной, немного похожей на гриву лошади, на которой она ехала:

— Так точно! А я — королева.

Этой ночью Сили скакала на Фалладе во сне. Они сошли с наезженной тропы и пронеслись по холмам, едва касаясь земли. Конь, теперь уже чисто белый с серебряной гривой, заговорил с Сили.

— Увы, юная королева, ты плохо себя чувствуешь и ведешь. Если бы твоя мать узнала об этом, ее сердце разорвалось бы на две части.

— Но-но, Фаллада, я всего лишь принцесса. Самый главный человек — Мама — она королева.

Она почувствовала, как грусть коня коснулась ее разума.

— Ты станешь королевой раньше, чем тебе хотелось бы.

Сили проснулась в слезах, не помня, что ей снилось, только то, что все началось счастливо, а закончилось ужасно.

За неделю до того, как Сили исполнилось восемь лет, мама упала в душе и больше не встала. Папа сказал, что у нее в мозгу лопнул кровеносный сосуд. Он назвал это аневризмой. Маму у нее украло то, что она даже не могла произнести.