И вдалеке были слышны флейты - Вадим Кирпичев

Кирпичев Вадим

И вдалеке были слышны флейты

Кирпичев Вадим Владимирович

И вдалеке были слышны флейты...

"ТАНКИ МАФИИ ВЗЯЛИ ДОНБАСС.

Сегодня, 1 декабря, пройдя без боя город Ростов-на-Дону и преодолев героическое сопротивление российских войск, шестая танковая группировка мафии при поддержке тактической авиации штурмом взяла Донбасс. Федеральные войска организованно отошли на заранее подготовленные позиции. Министр обороны России обещает создать железный вал на рубеже между Белгородом и Курском. Это будет девятый вал для мафии! Министр заявил: "Если российско-кавказская мафия посмеет сюда сунуться - она будет уничтожена в два дня. Так будет! Залогом тому мудрость генералитета, доблесть..."

- Марина, ты по-прежнему против?

- Категорически.

Отфутболив газету, Игорь Иннокентьевич принялся расхаживать между письменным столом жены, в сугробах рукописей, и громадным эркером в дорических колоннах темно-зеленых штор, прорезанных каннелюрами складок. Треск паркетной доски носился за ним собачонкой.

- Но почему? О боже! Мое открытие может спасти Россию. И это не хвастовство! Я ведь отличный генетик. Марина! Если так дальше пойдет, - эти мафиозные рыла в наколках скоро будут по Кремлю расхаживать. Чему ты рада? Да ты не слушала меня!

Седеющая грива, качнувшись, зависла над столом. Затрубил бас:

- Единых тайн двугласные уста,

Себе самим мы - Сфинкс единый оба.

Мы - две руки единого креста.*

* Вячеслав Иванов.

Игорь Иннокентьевич закрыл книгу, улыбнулся, чмокнул жену, забасил снова:

- Мариночка, нам не спрятаться в Серебряном веке. Проснись, милая, послушай евгеника.

- Луддит ты, и сам того не знаешь. Мы не имеем права замахиваться электронным микроскопом на божественный замысел - это нахальство.

- Нахальство - верный признак гения.

- Поэтому так тяжело и живется в России.

- А что делать? Выглянь в окно - там безжалостный ХХ! век.

На ладони артистичного жеста он подал жене панораму города. За ажуром гардин, сквозь легкомысленность снегопада, провисая в небо куполами, врастала в века каменная гряда Санкт-Петербурга.

- Что-то Валерика долго нет, - Марина вздохнула. - Не случилось бы чего. На прошлой неделе по соседству ученики математичку забили...

Она шагнула в эркер, в его снежное каруселье, готовая по каменно-резному мосту города, радугой улетающего за горизонт, убежать на поиски сына. Стекла задребезжали от далекого взрыва. Началась перестрелка.

- Игорь, ты всерьез говорил, что мафия захватит Москву?

- Гм, я смахиваю на идиота? Только полоумный способен так думать. Наши генералы, может быть, не ганнибалы, но уж столицу кавказской мафии не выдадут. Они ей покажут кузькину...

Ударил далекий пулемет.

- Извини, что-то тяжело дышать... Валерику давно пора вернуться.

- Ох, да у тебя руки ледяные. Успокойся, Мариночка.

- Нежный он у нас - не по эпохе.

- Зато дочка в тебя. С характером! Эх, и почему я тебя слушаю? Ведь поменять русскому человеку два-три гена, чуть подправить Х-хромосому, и мир вздрогнет - это будет вселенское чудо! Он любит труд, жаждет полезной деятельности, социально озабочен, улыбчив, обожает конкуренцию, отвращен от кормушек. А всего тройка мастерских ударов по ДНК. Представь, россиянин хомо моралис! Талантливый я улучшатель рода людского.

- Мечтатель ты, талантливый.

- О, гениальный!

- Хвастун.

Душой она была в окне, где ночь уже заслонила мир своей люрексовой юбкой.

- Эх, Марина, не стой научная мафия у меня на дороге, я давно был бы нобелевским лауреатом, Уотсоном вкупе с Криком ХХ! века. А твои капризы? Да найдется ли еще такой ученый-недотепа, променявший мировую славу на уважение жены?

- Какой жены!

- О?

Игорь Иннокентьевич обнял ладонью узкие плечи, вздрогнувшие под рукой, - за окном ударил гранатомет.

- Где же Валерик?

Почти сразу в коридоре завозились, что-то рухнуло. Детинушка, темечком под косяк, ростом с отца, плечиком навалился на распахнутую дверь. Шурупы затрещали.

- Наконец-то, сыночек! Погоди, ты пил водку?

- Во-первых, мать, водку лакает рэкетирское быдло, а в нашей филологической группировке принимают на грудь исключительно "Камю". А во-вторых, я не дурак! Все наши главари пьют, а мне нельзя?

- Ты как с матерью разговариваешь? - навис над начинающим филологом Игорь Иннокентьевич. - Вообще, куда ты катишься?

- Ба, мой бедный папочка!

- Валерик, не испытывай ахиллесово терпение отца. - Марина поспешила стать между поколениями.

- Пусть не учит. Мочил ты, папочка, всю жизнь белых мышей и чего добился? Нет, я пойду не мышей делать.

- Что за бред? Я известный ученый, меня цитируют, я почти академик...

- А-а, ты всю жизнь - "почти".

- Марина, убери этого мерзавца - я за себя не ручаюсь!

На шум выглянула дочь, года на два старше и на голову ниже братца.

- Сколько раз просила, осторожней с отцом, у него же сердце, дундук.

- Да пошла ты, Ленка...

Толкнул молодец сестру. Та завизжала и вцепилась ему в шевелюру. Рухнув, они покатились по паркету.

- Ой, мамочка...

- Леночка, ты мне мальчика покалечишь!

Бросилась мать, но Валерик уже начал кросс по квартире, убегая от разъярившейся сестры, как щенок сенбернара от кошки.

Примирил всех круглый кухонный стол.

После ужина, когда страсти в семье улеглись, Марина, жмурясь от удовольствия, юркнула в свое двухтумбовое дубовое царство. Подтянула сугроб рукописи с каллиграфической птичьей вязью по первой страничке "Символизм и революция". Вдали заквакали минометы, пурга размазывала снежные рожи по стеклам, лапила их вихрями со всех сторон разом, выискивая щелочку, - а в кабинете никого. Марина сбежала в свой Серебряный век.

Солнечным январским утром Игорь Иннокентьевич шествовал к Невскому. В скверике шел бой между милицией и ОМОНом за контроль над торговыми рядами. За коммерческим киоском кого-то били смертным боем. Процесс саморегуляции рынка шел вовсю.

Какой счастливый день! Завершен труд жизни - получена верная технология трансформации ДНК! И надежно спрятана в сейф! Улыбался мальчишкой Игорь Иннокентьевич, нащупывая в кармане заветный ключ. Ключ от славного будущего России. Отныне ей гарантирован трезвый и нравственный гражданин. Держись, уголовка! Прощайте, пьянство и преступность! Чао, мафиозные морды! Вы обречены! Да-с.

Любовь к людям душила ученого. Неделя безвылазной работы в лаборатории сказывалась. Потянуло к братьям и сестрам по роду людскому. В толпе под громкоговорителем, на самом углу Невского, ученый и остановился.

- ...какой гаденыш будет бутыркаться, то такую обвиниловку вмажу - на какырках приползет!