Мой старый двор - Галина Николаева Румянцева

Галина Румянцева

Мой старый двор

Как-то раз, мы с моим приятелем — известным ученым в области права, решили прогуляться по нашим старым местам нашей молодости — в центре Москвы. Как оказалось, мы родились и провели многие, наверное, лучшие годы нашей жизни рядом, в пределах бульварного кольца. В те годы считалось, что то, что находится за пределами этого кольца — уже окраина. Со временем центр Москвы расширился до Садового кольца, затем город вырос до МКАД. В наше время в черту города входят уже многие вывшие подмосковные поселки, однако своей любимой Москвой я считаю Москву моего рождения, юности, молодости — это в первую очередь Страстной бульвар, Пушкинская площадь, улица Горького (ныне снова Тверская) и конечно Успенский переулок, где находилась наша школа.

Каждый раз, когда я, испытывая ностальгические чувства, попадаю на Страстной бульвар, меня охватывает волнение и перед глазами встает множество воспоминаний прожитых здесь лет.

И вот мы идем по Страстному бульвару: справа первая лавочка — это место моих свиданий, в том числе с моим будущим мужем — Валерой.

Надо сказать, что в этом году бульвар, даже в конце ноября очень красив: все деревья и кустарники подсвечены множеством светящихся лампочек, в основном голубых, и это создает необычайное впечатление какого-то праздника.

Идем дальше и видим несколько памятников, которые были установлены ранее: поэту Высоцкому, композитору Рахманинову, а также новый — поэту Твардовскому. Это радует: бульвар становится не только старейшим в Москве живописным уголком природы с вековыми дубами, тополями, лиственницами, но и отражает культурную жизнь Москвы в лице её лучших представителей.

От бульвара поворачиваем налево и направляемся по Страстному бульвару к моему дому. На углу, к моему удивлению, вижу недавно отреставрированное здание больницы № 24. Оказалось, что это красивейший особняк на территории усадьбы. К сожалению, раньше мы ничего этого не видели: усадьба была закрыта от нас большими заборами, и как использовались постройки внутри усадьбы мы не знали. Теперь в здании расположилась Московская городская дума. Это было новостью для меня. Ну что ж — у наших депутатов хороший вкус.

Слева от здания Мосгордумы находится наш двор. Он, как и раньше загорожен забором. Одни из двух ворот открыты, имеется охрана: въезд посторонних машин запрещен. Входим во двор и видим несколько домов: впереди двухэтажный, а слева одноэтажный отреставрированные домики, в которых никто не живет. В глубине двора — семиэтажный кирпичный дом. Это мой дом: как много воспоминаний связано с ним! Вижу окна моих одноклассниц: Тани Ивановой, Юли Репкиной, Симы Фарберовой. В памяти всплывают детские и юношеские воспоминания о том, как гоняли по двору, играя в «казаков — разбойников». Зарывали в землю, а потом находили «секретики», которые состояли из лепестков цветов, листьев, камушков и других, как нам тогда казалось, ценных и красивых предметов.

Это все было летом, а зимой нашим любимым занятием, конечно же было катание на коньках: сначала на «снегурочках», потом на «гагах». Каток располагался в нашем дворе возле забора, на «развалинке»: так называлось место, оставшееся после разрушенного бомбой дома во Время Второй мировой войны. На катке мы проводили после занятий в школе большую часть свободного времени, причем не просто катались по кругу, но учились выполнять всякие сложные элементы: «ласточку», «пистолетик», «вращение» и т. д. Наши «достижения» мы демонстрировали подружкам и родителям.

Кстати, наша «развалинка» со временем превратилась в прекрасный зеленый уголок усилиями практически одного человека — Подчасова, который, в ту пору, будучи уже пожилым человеком, абсолютно бескорыстно посадил садик, проложил аллеи, установил лавочки. Мы вспоминаем о нем с большой благодарностью. Побольше бы таких людей встречалось на нашем пути. В настоящее время в центре садика установлен бюст знаменитому врачу — Петровскому.

Слева от нашего скверика я увидела лавочку и вдруг вспомнила — на этой лавочке один наш знакомый, приехавший к папе из Грузии, сказал мне такую фразу: «Вы должны танцевать в тёмной комнате». Я не могла понять смысл сказанных слов. Наш знакомый пояснил: «Ваш муж очень любит Вас, но об этом должны знать только Вы, иначе у Вас появится много завистников. Такая любовь встречается очень редко — Вы счастливый человек!» — закончил он. Я позднее часто вспоминала эти слова и дорожила чувствами своего мужа. Но, к сожалению, сохранить это не удалось — через 17 лет совместной жизни мы расстались. Не знаю, кого можно в этом винить? Да и стоит ли ворошить прошлое? Ясно одно: в ту пору на Страстном бульваре мы были по-настоящему счастливы.

С волнением я подхожу к первому подъезду дома, где вижу наши окна и окна наших соседей, с которыми дружили мои родители, сестра и я. Чувствую желание позвонить в дверь нашим самым близким соседям — семье Протченко, но что-то останавливает меня: по — видимому страх узнать, что кого-то из старшего поколения уже нет в живых, а их дети и внуки или не помнят меня или не знали вовсе.

Еще раз вглядываюсь в знакомые окна: горит свет, но я хорошо понимаю, что за этими окнами живут уже другие люди. Тех, которых я знала и любила практически нет: многие разъехались по новостройкам, некоторые живут за рубежом, другие ушли в мир иной.

К нам подходит молодой человек, спрашивает: «Могу ли я чем-то помочь Вам». Я объясняю ситуацию и задаю единственный вопрос: «Знает ли он кого-нибудь из сторожил этого дома». Он ответил отрицательно, так как живет в доме сравнительно недавно-лет 15, но знает его историю и год постройки — 1929. Это совпадает с моими данными: да наш дом был построен как кооператив «старых большевиков», по словам моих родителей, именно в 1929 году.

Покидая столь памятный для меня уголок Москвы, я почувствовала, что именно этот московский двор всегда будет местом, куда я захочу возвращаться вновь и вновь.

Январь 2016 г.