Секреты Микеланджело: Найти себя в работе и жизни - Крис Уайднер

КРИС УАЙДНЕР

СЕКРЕТЫ МИКЕЛАНДЖЕЛО

Найти себя в работе и жизни

Уайднер К.

У12 Секреты Микеланджело: Найти себя в работе и жизни / Крис Уайднер; Пер. с англ. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. — 110 с.

ISBN 978-5-9614-0648-1

Молодой американец Том Кук отправляется в путешествие в поисках смысла жизни. Во Флоренции он встречает таинственного старика, который рассказывает ему о жизни и творчестве Микеланджело, раскрывает секреты работы художника. Эти секреты помогают Тому осознать силу, которая кроется в каждом из нас, красоту, которая раскрывается, если живешь в согласии со своей душой, если следуешь своим путем.

Предисловие

Иногда в художественной литературе больше истины, чем в самых реальных фактах.

Хорошая беллетристика не просто развлекает, она еще и учит. «Секреты Микеланджело» — именно такая книга. Крис Уайднер преподносит истину в виде художественного вымысла, который приковывает наше внимание и в то же время обучает наш разум и придает смелости сердцу.

Мне посчастливилось видеть «Давида» своими глазами. Никакие фотографии и описания не в состоянии передать величие этого шедевра Микеланджело.

«Давид» стоит в музее, расположенном в центре большого, шумного города. Его жители и приезжие являют собой вместилище разнообразнейшего человеческого опыта. Среди них есть и те, кто получил блестящее образование, и те, кто едва закончил школу, и миллионеры, и бедняки. Некоторые живут на широкую ногу, другие вынуждены ограничивать себя во всем.

«Давид» напоминает о том, какой может быть жизнь каждого из нас, вне зависимости от того, какая она есть на самом деле. Это идеал красоты и совершенства, который побуждает нас привносить в свою жизнь больше прекрасного.

Простые истины так притягательны именно потому, что мы живем в очень сложном мире. Мы отчаянно ищем смысл, фундамент, на котором должна строиться наша жизнь.

Я согласен с Крисом, каждый человек — это произведение искусства, на которое до поры до времени наброшено покрывало. Увы, не все осознают свои силы, не все знают, как дать им раскрыться. Надеюсь, что эти «Секреты...» помогут вам лучше разобраться в себе, в том, что вам дано свыше, и вы начнете создавать из своей жизни тот шедевр, которым она и должна стать.

Марк Сэнборн

Глава 1. НАЙДИ В СЕБЕ АНГЕЛА

В каждом человеке заложены неисчерпаемые богатства души, позволяющие быть королем и воином, человеком достоинства и человеком свершения, силы и красоты.

В Европу Тома Кука привели поиски своего жизненного пути, однако за день до отъезда он вынужден был признать, что цель оказалась неуловимой. Он приехал сюда в подавленном состоянии: в последнее время его собственная жизнь — и на деловом, и на личном фронте — угнетала его во всех своих проявлениях, поэтому Том и решил дать себе двухнедельную передышку в надежде на то, что смена обстановки как-то прояснит его мысли и позволит разобраться в самом себе. Он убедил себя в том, что, покинув Штаты, освободится от тягостного груза нерадостных мыслей и на свежую голову сможет принять какие-то важные решения. И вот позади остались Англия, Франция, Испания, но ответов он так и не нашел. Так же, как и в день вылета из аэропорта Кеннеди, он и сейчас не представлял, что будет дальше с ним и с его карьерой. Настал последний, третий, день его пребывания в Италии, во Флоренции — заключительной точке его маршрута, время неумолимо истекало. Тут-то все и началось...

Флоренция. Firenze. Город романтических чувств, искусств, божественной кухни и изысканных вин. Город, великолепие которого никого не оставляет равнодушным. Город, чьи музеи хранят шедевры человеческого гения, давший жизнь и славу немалому числу творцов и героев. Прекрасная, ослепительная Флоренция — средоточение истории и культуры. Раньше Тому казалось, что это лучшее место для поисков пути, радости и вдохновения.

Уже перевалило за полдень, он сидел на скамейке посреди шумной площади. Он чувствовал, что смертельно устал. Устал от путешествия. Устал от поисков. Устал от жизни. Просто устал.

Поставив на землю тяжелый рюкзак, Том обводил взглядом колышущийся и текущий мимо людской поток — и здесь все точно так же, как дома, сновали туда-сюда, торопились по своим делам. Среди них были и счастливые, и те, кто будто стремился убежать подальше от этого места, и влюбленные, для которых не существовало ничего, кроме глаз друг друга. Но Том видел лишь океан толпы, в котором вместо ответов можно отыскать лишь новые вопросы. Куда они все идут? Что хотят обрести? Нашел ли хоть кто-нибудь из них свое счастье? Как ни прискорбно сознавать, но к тридцати годам Том превратился в законченного циника. Уж он-то точно не был счастлив и с трудом представлял, что у кого-то может быть иначе. Ему казалось, что в человеческой жизни для счастья никогда не хватает места.

Погрузившись в свои мысли, Том в какой-то момент перестал замечать прохожих. Он уронил голову на руки и остался один-одинешенек среди людей. На него накатил приступ отчаянной жалости к себе, и в этот самый момент кто-то заговорил с ним:

— Ой-ой-ой! И что же за печаль у такого молодого и красивого человека?

Том не пошевелился — лишь поднял глаза, чтобы посмотреть, кто нарушил его печальное уединение. Перед ним стоял старик. Из уважения к возрасту Том все-таки распрямился — медленно, словно через силу, но ничего не ответил. Однако внешность незнакомца заставила Тома приглядеться повнимательнее. Тот весь был будто соткан из противоречий. С одной стороны, от него веяло чем-то... грубоватым, простецким, и в то же время его окружала аура какой-то неуловимой изысканности. Вот в том, что он далеко не молод, сомнений не возникало — меньше семидесяти не дашь, а то и все семьдесят пять. Буйная, несмотря на годы темная шевелюра и нечесаная борода давненько не видели парикмахерских ножниц. В его росте и телосложении не было ничего примечательного, однако крепкие жилистые руки словно принадлежали какому-то другому человеку. Обветренное лицо и мозолистые ладони выдавали человека, не чурающегося физического труда, однако стильно и со вкусом подобранный костюм явно свидетельствовал о том, что этот человек одевается не в первом попавшемся магазине. Он явно пользовался услугами портного, а может, и не одного. Из-под дорогого берета живописно выбивались непокорные кудри. Шелковая расписная рубаха, аккуратно выглаженные просторные штаны. Кожаные туфли блестели как новые.

— Да, ты в печали. Уж это-то я вижу. — Не спрашивая позволения, старик присел рядом на скамейку. Том пока не мог поверить до конца в реальность происходящего. Слишком неожиданно нарушили его тоскливое одиночество. — Но я вижу и то, что у тебя множество поводов быть счастливым. Скажи, как тебя зовут?

— Том.

— Том? — переспросил старик и повторил задумчиво: — Том... Томас, значит?

— Да, Томас.

— Ну да, ну да, понятно. Томас. Как тот упрямец, которого прозвали Неверующим, да? — Старик хмыкнул. — И ты, наверное, тоже такой же. Фома неверующий. Так во что же тебе не верится, Томас-Фома?

Во что мне не верится? Что за бред? Откуда взялся этот спятивший итальянец?

— Видите ли,— наконец проговорил Том, — я ценю ваше неравнодушие, но, по правде говоря, у меня нет никаких проблем с верой.

— Извини, Томас, ты сейчас думаешь, что это не мое дело, но, поверь, я разбираюсь в таких вещах. Недаром же я столько лет топчу эту землю. Я много чего повидал. А сейчас вижу, как ты теряешь веру. Но может, тебе просто не нравится это слово? Ладно, пускай, тогда просто скажи, что гнетет тебя в этот прекрасный день?

Том решил подыграть старику. В конце концов, что от этого изменится? Хуже все равно уже быть не может.

— Как вам сказать... Мне стукнуло тридцать, а я до сих пор ничего не достиг. Мой босс считает, что я ни на что не годен, да так оно и есть, наверно, ведь мне всегда достается та работа, от которой отказываются все остальные. Я как будто кручу и кручу педали, но при этом не двигаюсь с места. Буквально на днях от меня ушла девушка, сказав, что мне не хватает позитива. Даже мои родители, похоже, уже не верят, что из меня получится что-то путное. Если честно, я и сам в это уже не очень-то верю.

Проходившая мимо парочка попросила старика сфотографировать их. Тот согласился, и молодые люди стали суетливо устраиваться перед объективом. Потом, поблагодарив, забрали фотоаппарат и, заразительно смеясь, умчались прочь.

Старик снова повернулся к Томасу.

— Ничего путного, говоришь? Понимаю, звучит невесело. Вижу, у тебя и впрямь есть причина предаваться печали — даже в этом прекрасном городе. А ты заметил, что большинство людей здесь — особенно приезжие — выглядят вполне счастливыми? — Старик помолчал немного, потом спросил: — Ты давно во Флоренции?