Есть время жить - Пауль Локамп

Пауль Локамп

Есть время жить

Часть первая

Пролог

Если бы не чугунная печка, стоявшая около самого окна, и картонная коробка с дровами, то ничего необычного в этой комнате не было. Разве что здоровенный сибирский кот, усевшийся неподалёку, с удовольствием ловил остатки тепла. Можно было бы предположить, что это и есть хозяин квартиры, которому лень подняться, чтобы подбросить дров в почти погасший огонь. За окном сгущались сумерки, и декабрьская метель швыряла снег на окна, забранные снаружи железными, грубо сваренными решётками. Но вот кот оглянулся, потянулся всем телом и, задрав пушистый хвост, не спеша направился к входной двери. Еще через пару минут щёлкнули замки, и в квартиру, тяжело ступая, вошел человек, от которого пахнуло морозом и трубочным табаком. Тщательно заперев за собой дверь, он опустил на пол тяжёлый рюкзак.

— Ну что, кот, не было у нас гостей? Вижу, что не было, ты молодец, настоящий охранник, — мужчина присел на стул, стоявший здесь же, в прихожей, и, расстёгивая куртку, устало оперся на стену. — Сейчас посижу немного и будем ужинать, печку натопим...

Этот уставший, немного замёрзший мужчина — я. Обычный живой человек. Странно звучит фраза: «обычный и живой»? Что поделать, с некоторых пор эти слова приобрели особый смысл. Почему? Для этого мне придется рассказать всё, с самого начала. Вы готовы меня выслушать?

Роберт. 21 марта, утро. Нагорный Парк, Вильнюс.

Т-та-та-тах! Шестнадцать выстрелов раскатились в частую дробь, громыхнули металлом упавших попперов[1] и ушли звонким эхом в весеннее небо. Глухо стукнул о землю выпавший магазин, пистолет щелкнул, принимая новый, и выстрелы повторили только что утихшее стаккато. Отстреляв еще одну серию, стрелок разрядил пистолет, снял наушники и повернулся к стоявшему позади него человеку:

— Привет, Мартинас.

— Привет. Что-то ты рано, Робби, вроде поспать любишь. Или бессонница, на старости лет, замучила?

— Дела, боярин, дела.

— Разве что дела. Вряд ли ты, чтобы просто пострелять, из Каунаса поедешь...

Человек, только что закончивший стрелять — это я, Роберт Берг. Мне тридцать семь лет, я дизайнер по профессии и стрелок I.P.S.C.[2] в свободное время. Больших спортивных достижений у меня нет — это скорее увлечение, чем спорт. И еще хороший повод провести время в компании людей, которые не будут испуганно хлопать глазами при виде оружия. Вот вы улыбаетесь, а таких очень много, поверьте. Слава Богу, среди моих знакомых таких нет.

Этот невысокий, улыбчивый мужчина — Мартинас, мой коллега по спорту и управляющий тиром. Чуть старше тридцати лет, но уже лысый как колено, отрастил небольшое, пивное брюшко, что ему не мешает быть одним из лучших стрелков Литвы. Кстати, он прав, я ненавижу рано вставать, и если бы не дела — ни за что бы не поехал в тир, за сто километров от дома. Тем более сегодня.

— Кофе будешь? — Мартинас отбросил ногой гильзу и потянулся.

— Конечно, — убирая запасные магазины в сумку, ответил я, — обязательно буду.

Роберт. 21 марта, утро. Аэропорт, Вильнюс.

Воробей осторожно подобрался к упавшему кусочку пончика и, наклонив голову, посмотрел на меня: «Тут у вас что-то ненужное упало, я возьму, если ничего не имеете против»... Чирикнув, осторожно схватил добычу и стремительно рванул куда-то вверх, под крышу здания.

Я стоял в зале ожидания Вильнюсского аэропорта и, прихлёбывая кофе из пластмассового стаканчика, ждал рейса из Москвы, которым прилетал мой коллега по рекламному бизнесу, Айвар. Бизнес — это наверное слишком громко сказано — на двоих у нас была небольшая рекламная агентура, которая в последнее время боролась с набиравшим обороты кризисом, клиентами-должниками и просто весенней хандрой. Кроме нас двоих, в конторе трудилось еще девять человек, если считать секретаря-администратора, которая уже полгода сидела в декретном отпуске. День, как говорится, не задался с самого вечера, причем ещё с позавчерашнего. Типография тормозила с выполнением заказов, клиенты обрывали телефон и ненавязчиво, как бы между делом, интересовались — увидят ли они свою рекламную продукцию до наступления осенних холодов? Странно развивается этот кем-то придуманный кризис. Народ вроде бы должен работать быстрее, а получается наоборот — работают еще медленнее, оправдывая свою заторможенность трудностями времени. Крутились бы быстрее — кризиса бы не было.

На большом экране, висящем в холле, рядом с надписью «Москва-Вильнюс» появилось «опаздывает на 15 минут»; то же самое по трансляции продублировал приятный женский голос. Я, мысленно плюнув: «и тут тормозят, сволочи», пошел к выходу на перекур, по пути отправив стаканчик с кофе в ближайшую урну. У входа, как обычно в аэропортах и на вокзалах, толпился народ — с чемоданами и без, отъезжающие и провожающие, встречающие и только что прилетевшие соотечественники. Не помню, кто-то из древних сказал умную вещь: «В разлуке три четверти горя берет себе остающийся, уходящий уносит всего одну четверть» — вон у женщины глаза на мокром месте, наверняка мужа на чужбину отправляет за длинным рублем. То есть за каким, пардон, рублем — евро. Или долларом, но это смотря куда товарищ ехать намылился. Как бы там ни было, в последнее время народ из Литвы массово рвёт когти. А что здесь ловить? Нечего. Безработица растёт, как на дрожжах, политики, прикрываясь обещаниями, разворовывают еще не разворованное, а в свободное время выпрашивают кредиты у Евросоюза. Интересно, а кто их возвращать будет? Загадка, в общем, детская — налогоплательщики, кто же ещё. Как говорил Остап Бендер: «Грустно, девушки».

К концу второй выкуренной сигареты (и моего терпения!) наконец-то объявили посадку московского рейса. Еще пятнадцать минут ожидания, и мой коллега выпорхнул из дверей таможенного зала — если можно сказать «выпорхнул» о человеке ростом в метр девяносто пять и весом под сто двадцать килограммов.

— Прикинь, Робби, какой дурдом! Из Москвы еле-еле вылетели, прилетев, тут полчаса кружили, посадку не давали, я уже подумал — в Ригу отправят. Чашку кофе для меня, конечно, не купил? — размахивая огромной сумкой, как барсеткой, выпалил Айвар.

В этом он весь. Мой коллега по работе и друг ещё со студенческих времен. Слегка бесцеремонный сорокалетний мужчина с грацией медведя и упрямством осла. Несмотря на все эти «сомнительные» достоинства, человек, на которого можно положиться в любой ситуации и в любое время суток. Если ему позвонить в три часа ночи и попросить приехать за вами из Каунаса в Вильнюс, он только усмехнётся и спросит: «Она хоть красивая была?». Ругаться, конечно, будет, что разбудили среди ночи, но без злобы, скорее так, для порядка. Самая положительная черта — никогда не унывает, не был бы Овен по гороскопу. Грустным видел всего один раз, когда по ошибке бухнул в его чашку с кофе две ложки соли. Искусство и он, по его собственным словам, вещи совершенно несовместимые, что не мешает ему заниматься рекламным делом. Правда, если я с дизайнерами буду спорить до хрипоты, обсуждая новый проект, он, глядя на нас, ухмыльнётся, пожмёт плечами и отправится соблазнять соседскую секретаршу.

— Во-первых, привет, — в тон ему ответил я. — А во-вторых, чего ты хотел — на полосе туман, видимость с гулькин нос, а они такого человека на родину везут. Естественно, боялись тебя угробить, надежду рекламного бизнеса. Ну а в-третьих, с твоими габаритами надо транспортными самолётами летать. Что хорошего привёз, чем отца родного порадуешь?

— Отца! — фыркнул он. — Сынка неразумного, а не отца! Чтобы вы делали без меня, умницы и почти гения. А если серьёзно, то привез пару интересных проектов, ну это потом обсудим. Сразу в контору или домой меня закинешь? Я бы хотел в душ залезть.

— Ладно, — добравшись до машины, сказал я. — Раз проекты интересные, отвезу тебя в душ, заслужил. Что Москва, на месте? Книгу привёз?

— На месте, что ей сделается! Строится, расширяется. Посмотришь, так и кризиса у них нет. Книгу — да, привез. Кстати, а кто такой этот Круз? Его «Земля лишних» в страшном дефиците, еле нашел. Можно сказать, пол-Москвы обегал, так что с тебя причитается.

— Спасибо, возьми с полки пирожок, там их два, твой посередине. Москва, батенька — это государство в государстве, поэтому кризис и не чувствуется, а Круз, чтобы ты знал, это писатель такой, — выруливая со стоянки, заметил я и еле успел дать по тормозам, чуть не влетев в стремительно пролетевшую машину скорой помощи. — Ну ни фига себе, ты видел! Им что, сирену лень включить?

— А может они, подъезжая, выключили? — сказал Айвар, провожая взглядом машину и вытаскивая пачку сигарет.

— Зачем?

— Чтобы панику среди встречающих не устраивать. Мало ли рейсов на посадку ждут. А так тихо подъедут, мол, кофе попить заехали.