Журнал «Вокруг Света» №11 за 2010 год - Вокруг Света

Фламандская «доска» на границе двух миров

Разглядывая Гентский алтарь, мы легко можем реконструировать картину мира людей эпохи позднего средневековья. В первую очередь их представление о пространстве, которое мыслилось четырехмерным

Над Гентским алтарем фламандец Ян ван Эйк работал 10 лет, с 1422 по 1432 год. Это был заказ бургомистра города Гента Йооса Вейта и его жены Элизабет Барлют. Йоос с супругой к тому времени уже переступили порог старости, но Бог не наградил их детьми. А это значило, что после ухода в иной мир за эту семейную пару некому было бы молиться. В те времена к таким вопросам относились со всей серьезностью, ведь если человек попадал паче чаяния в ад, молитва ближних была единственным средством не только облегчить страдания грешной души, но и вымолить для нее прощение на Страшном суде. По этому Йоос и Элизабет решили пожертвовать собору Иоанна Крестителя (с 1540 года собор Св. Бавона, покровителя Гента), где у них была семейная капелла, дорогой алтарь, а также кругленькую сумму, дабы клирики ежедневно поминали их на литургии «до скончания веков». Гентский алтарь состоит из 12 панелей: восьми открывающихся и четырех неподвижных (алтарь раскрывали по воскресеньям и на церковные праздники). На внешней его стороне изображены донаторы и сцена Благовещения, а на внутренней — небесная литургия.

Произведению ван Эйка выпала бурная жизнь. В 1566 году, во время войны Фландрии с Испанией, алтарь для безопасности перенесли в городскую ратушу. Когда же в Генте была установлена протестантская республика (1578–1584), алтарь чуть было не подарили английской королеве Елизавете I в благодарность за помощь в войне с католиками. Дар не состоялся только благодаря решительному протесту дальнего родственника Йооса Вейта. На свое прежнее место алтарю удалось вернуться только в 1584 году, после разгрома протестантов. Два следующих столетия были для него временем мира и тишины. Но в 1792 году, когда войска революционной Франции вторглись во Фландрию, четыре центральные алтарные панели вывезли для пополнения луврского собрания картин. В 1815 году восстановленный на троне Людовик XVIII вернул алтарные части на их родину. Однако прошло чуть больше года, и Гентский алтарь постигла новая напасть. Под Рождество викарий собора Cв. Бавона — Ле Сюрр — тайно продал шесть алтарных створок (ангелы верхнего ряда и панели № 3) неизвестному лицу за 6000 франков, дабы изыскать средства на ремонт храма. Спустя четыре года эти части алтаря очутились у будущего кайзера Германии — Вильгельма, который за 400 000 франков купил их у Эдварда Солли — лесоторговца-англичанина.  Немцы были не прочь заполучить и остальные части Гентского алтаря, но шанс им представился только в 1914-м, когда германские войска оккупировали Бельгию. Однако вожделенное сокровище так и не попало к ним в руки: каноник собора Ван де Гейн сумел столь искусно спрятать национальное достояние, что немцы, несмотря на все старания, его не нашли. Когда же Германия потерпела поражение в Первой мировой, она была вынуждена подписать унизительный Версальский договор (1919 год), в котором был пункт, обязывающий Берлин вернуть Фландрии шесть алтарных створок алтаря ван Эйка. Так целостность святыни была наконец восстановлена. Однако утром 11 апреля 1934 года причетник собора Св. Бавона обнаружил, что одна из многострадальных «досок» — «Праведные судьи» — пропала вновь. Внешнюю ее часть с изображением донатора (Йооса Вейта) удалось вернуть, но внутренняя панель до сих пор пребывает неизвестно где (вместо нее в 1939 году была поставлена копия).

После начала Второй мировой войны бельгийцы, помня 1914 год, отправили свое сокровище во Францию. Но укрытие оказалось не слишком надежным. После оккупации Франции немцы перевезли алтарь в баварский замок Нойшванштайн, а потом перепрятали в шахте, недалеко от австрийского города Альт-Аусзее. 3 мая 1945 года английская штурмовая группа взяла город, а чуть позже были обнаружены сокровища, награбленные нацистами. Алтарь из собора Св. Бавона вернули в Гент, где он пребывает до сих пор.

Алтарная композиция и большая часть символики подчинены одной общей идее: в задачу ван Эйка входило создать у верующих, собравшихся в храме, впечатление, что алтарь служит видимой, реальной границей между двумя мирами : земным и потусторонним, сакральным и профанным. И художнику это удалось: мастер решил проблему, обозначив незримое присутствие помимо трех геометрических еще и сакрального измерения через игру с пространственными оппозициями — правый/левый.

Павел Котов

Мустафа Кемаль Ататюрк

Richard Kalvar/MAGNUM PHOTOS/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU

Основатель и первый президент Турецкой республики и сегодня служит для своих соотечественников наглядным доказательством тезиса «какое счастье быть турком» 

Мустафа Кемаль Ататюрк

Мустафа Риза родился в Салониках 12 марта 1881 го да в семье лесоторговца. Прозвище Кемаль — «Совершенство», — по его словам, получил в военном училище за математические способности. Но самый авторитетный из его биографов, Эндрю Манго, утверждает, что имя это он принял по своему почину в честь поэта-националиста Намика Кемаля. В 1934 году Великое национальное собрание Турции присвоило ему фамилию Ататюрк — «Отец турок». По окончании Первой мировой войны не признал капитуляции султана и раздела Османской империи, после высадки греков в Измире в 1919 году организовал национальное движение сопротивления по всей Анатолии. В 1920-м избран председателем Великого национального собрания. В 1923-м провозгласил республику и был избран ее первым президентом. Умер в Стамбуле 10 ноября 1938 года, с 1953 года его останки покоятся в мавзолее «Аныткабир».

Как-то раз в турецком захолустье я познакомился с бывшим советским скульптором. Что же он лепит? — задал я глупый вопрос. Как что, ну, конечно, Ататюрка! Кто поднаторел в «лукичах» и «ростовичках» (бюстах и статуях Ленина), тому сподручно ваять Отца нации.

Первые статуи Мустафы Кемаля Ататюрка в Турции стали возводить при его жизни немецкие и итальянские скульпторы. Так был задан фашистский стиль ататюрковой иконографии, не менявшийся уже потом никогда. Основных типов статуй было три. Первый изображал Отца турок полководцем — верхом на лихом коне или пешим, с трубкой во рту и папахой на голове. Второй — Отца нации в гражданском одеянии, часто даже во фраке и бабочке, иногда с книгой в руках. Третий символизировал связь вождя с народом: Ататюрк беседует с рабочими и крестьянками, держит за руки детишек и т. п. А в Трабзоне мне попался Ататюрк, вырастающий из гигантской ладони — неизвестно чьей.

Разумеется, гораздо более многочисленны бюсты Мустафы Кемаля: ими украшены все школы, суды, воинские части, больницы, библиотеки, тюрьмы и т. д. Обычно они покрашены золотой краской и воспроизводят всегда одно и то же суровое выражение лица. Ну и вовсе неисчислимы портреты вождя. Одни оживляют стены всех без исключения закусочных, мастерских, магазинов, бассейнов, присутственных мест, а также монеты, купюры, почтовые марки, значки, другие выложены камнями на склонах гор (самый впечатляющий — на горе Эрзинджан, площадью 7568 м2). А турецкие школьники учат наизусть посвященные портрету стихи, вроде тех, что памятны советскому человеку.

Победоносный генерал Мустафа Кемаль, придя к власти в 1919 году, среди уныния, вызванного поражением в Первой мировой войне, наголову разгромил вторгшуюся в Турцию греческую армию и тем вернул народу веру в свои силы. На руинах султаната он начал создавать турецкую идентичность с нуля. Кемаль объявил, что рухнувшая многонациональная Османская империя была лишь  путами для турецкой нации. Всю модернизацию Кемаль проводил под знаменем возвращения к тюркским корням. Европейское платье и всеобщее обучение, женское равноправие и латинский алфавит, парламент и этатизм, западная музыка и система имен и фамилий, гребля и танцы, питье спиртного и гольф — все объявлялось соответствующим исконным национальным традициям турок.

Главной опасностью для реформ Кемаля был ислам. Да, Отец турок провозгласил секуляризм основой государства, отменил шариат, халифат. Однако оставался рубеж, который даже ему было не перейти, — мусульманский быт и образ мыслей. Есть слухи, что сам он недолюбливал ислам, но публично критиковать его не решился. В отличие от большевиков, запретивших колокольный звон и крестные ходы без малейших колебаний, Кемаль вынужденно смирился с постами, хаджем, обрезанием, а главное, с ежедневными пятикратными криками муэдзинов.

Ататюрк умер в 1938 году и упокоился в мавзолее, шедевре фашистской архитектуры. Еще при жизни он стал идолом новой турецкой религии — национализма (в противоположность как имперству, так и исламизму). На всякий подъем мусульманских настроений, на всякое обострение курдского сепаратизма власти отвечали массовым возведением в проблемных областях новых статуй, насильственным распространением новых портретов, переименованием все новых и новых улиц, университетов, дорог, мостов, аэропортов в честь Отца турок. Ататюрк — воплощение того самого мистического тела, которое должна представлять собой турецкая нация. Главным проводником этой светской религии стала армия, периодически отстранявшая от власти гражданские правительства, если их можно было заподозрить в исламистских симпатиях. В последний раз такое случилось в 1997 году. Впрочем, постепенно турецкая экономика начала расти, страна двинулась к процветанию, и тут возникли новые проблемы.