FOL (СИ) - Востряков Алексей Дмитриевич

FOL

Часть 1. Новый мир

1.Робинзон поневоле

Иван Демидов открыл глаза. Он лежал на спине. Легкий ветерок холодил лицо. Чувствовал Иван себя, как после жестокой пьянки или глубокого обморока. Немного подташнивало, но можно было терпеть. Некоторое время Иван лежал, рассматривая звездное небо над собой. «А вдруг правда, мы не одни во Вселенной, - стал размышлять Иван, - где-то там, за миллионы парсеков, тоже живут люди, и кто-нибудь так же как я, страдает после вчерашнего». Лежал он на каких-то неровных жгутах, чем-то похожих на толстые корабельные канаты. Иван стал устраиваться удобнее, правой рукой шарить под собой, вдруг почувствовал резкую острую боль в указательном пальце. Автоматически сунул палец в рот, на языке почувствовал солоноватый вкус крови. «Черт! Порезался», - выругался про себя Иван и сел. Лежал он на каком-то крутом склоне. В темноте невозможно ничего разглядеть. Очевидно, было одно, он на улице, под звездным небом. «Как я сюда попал?» - спросил сам себя Иван.

Воспоминания нахлынули неожиданно, сразу, но от этого не стало легче.

Иван вспомнил Берлинский международныйаэропорт Шенефельд. Они с дядей Виктором Павловичем в уютном кафе пьют кофе, ждут объявления на посадку. За окнами тоже ночь, рейс Берлин - Рио-де-Жанейро вылетает поздно. Улетает Иван, дядя только провожает.

Следующее воспоминание. Иван в кресле самолета смотрит в окно. Там уже день. Яркое солнце скрывается за надвигающимися облаками. Стюардессы просят пристегнуть ремни. Возможна болтанка. Последнее воспоминание. Самолет по широкой дуге огибает черную грозовую тучу. Сверкают молнии. Всё. На этом воспоминания заканчиваются.

«Я летел в Бразилию, но не долетел. Катастрофа самолета?» - Иван ощупал себя. Вроде бы цел и невредим. Ничего не болит, если не считать только что порезанного пальца. Насколько это можно понять в темноте, на нем та же одежда, что была в самолете: высокие кожаные ботинки, джинсы, свитер, кожаная куртка. В день отлета в Берлине было прохладно, все-таки декабрь. Немного кружилась голова. Иван снова прилег. Бежать куда-то сломя голову не было смысла. Если это катастрофа самолета, то их уже ищут. К утру здесь должны быть спасатели. «Есть же в Бразилии спасатели? – думал Иван, - Должны быть. Нужно просто ждать». Он некоторое время смотрел на звездное небо над головой, прислушиваясь к окружающему миру, но кроме шума ветра ничего не было слышно. Если где-то рядом лежит потерпевший крушение самолет, должны быть другие выжившие люди. «Или все остальные погибли?» - подумал Иван. Он представил обломки самолета и склон горы, усеянный трупами. «Ничего себе перспективочка, среди трупов дожидаться спасателей!» Но выбора не было. Нужно было ждать рассвета. Иван не заметил, как уснул.

Проснулся отдохнувшим, бодрым. Жаркое солнце, только что поднявшееся над горизонтом светило прямо в глаза. Иван сел и огляделся. Рядом никакого самолета не было. Под ним был ровный склон горы, поросший жесткой острой как осока травой. Эта ее толстые жесткие стебли впивались в спину всю ночь. Позади за спиной вздымались высокие горы, пики которых были покрытые ослепительно белым снегом. А впереди, далеко внизу до самого горизонта расстилалось синее море с зелеными кляксами больших и малых островов. Под самым склоном горы берег, поросший густым тропическим лесом.

«Вот это да, - удивился Иван. - Это как же так получилось? Я выпал на ходу из разваливающегося самолета и остался жив, а самолет вместе со всеми пассажирами упал в море? Никакие спасатели меня здесь искать не будут. Нужно выбираться самому».

Иван пошарил по карманам. Кошелек на месте, в нем пачка - 50 стодолларовых купюр. Иван рассчитывал, что этих денег должно было хватить на первое время. Под руку попалась канцелярская скрепка. Хотел ее выбросить, но решил оставить. Мало ли что. В его положении пригодиться может все. На руке часы, его любимые механические. Документы, все вещи остались в сумке на багажной полке и в чемодане, который он сдал в багаж. «Не густо». Часы стояли, но Иван снова завел их, стрелки поставил на семь часов, так, чтобы хотя бы приблизительно знать время.

«Нужно как можно быстрее выйти к людям», - решил Иван, деньги у есть, не пропадет. Он встал и осторожно стал спускать по крутому склону горы вниз. Примерно через два часа Иван добрался до кромки леса.

Пока шел по открытому всем ветрам склону горы, жара почти не чувствовалась, но только лес заслонил собой простор моря, на Ивана со всей силой навалилась духота. Пришлось снять кожаную куртку и свитер. Куртку рукавами привязал на пояс, свитер связал в узел, так, чтобы получилось нечто отдаленно напоминающее чалму, и водрузил это сооружение на голову. Бейсболки у него не было, а так и руки свободны, и голова защищена от палящих лучей солнца.

На опушке леса в воздухе кружились десятки больших разноцветных бабочек. Лес был густой, заросший папоротниками. Некоторые папоротники своими размерами были похожи на настоящие деревья. Иван вспомнил, что кажется, видел в учебнике по биологии картинку с подобным лесом, под ней было подписано – лес каменноугольного периода. «Каких только чудес не встретишь на нашей старушке Земле», - подумал Иван. Лес был мрачный, идти было тяжело. Приходилось постоянно перелезать через стволы упавших папоротниковых деревьев. Протискиваться сквозь сплошные заросли папоротников. Под ногами вся земля была покрыта разноцветным ковром из мхов.

В этом лесу Иван проблуждал более трех часов, и очень обрадовался, когда, наконец, вышел на открытое место. Было, похоже, что он действительно заблудился и снова вышел к склону горы, только в другом месте.

Здесь с высокой скалы в каменную чашу с грохотом, разбрасывая тысячи брызг, падала вода. Над водопадом сверкала на ярком солнце радуга. Иван нашел пологий спуск к реке у самого подножия водопада, и первым делом напился. Вода была ледяная, но он никогда не пил ничего более вкусного. От холода сводило зубы. Купаться в такой холодной воде Иван не решился. Побоялся простудиться. Намочил рубашку, и просто вытер ей тело. На такой жаре рубашка должна была высохнуть очень быстро.

Иван нашел удобный камень с неглубокой ложбинкой, теплый, нагретый на солнце и лег. Куртку со свитером подложил под голову. Хотя бы полчаса нужно было отдохнуть. Не заметил, как уснул. Проснулся от тревожного ощущения, что кто-то смотрит в лицо. Резко вскочил. Солнце стояло высоко. Воздух возле водопада был свеж. За спиной темнел папоротниковый лес. Рядом никого не было. Неприятное чувство не пропало. Иван быстро напился воды, и широко шагая, пошел вдоль реки к морю. Постепенно успокоился, втянулся в ритм быстрой ходьбы.

Непродолжительный сон восстановил силы и, хотя сейчас есть хотелось сильнее, шел бодро. Справа шумела река. Он, то приближался к ней, то удалялся, огибая скалы и заросли каких-то, необычных на вид кустов. Их стебли состояли из узких трубочек, вставленных одна в другую. У реки идти было веселее. Большие стремительные стрекозы кружили над потоком воды, ловя мелких насекомых. Огромные, размером с ладонь, жуки с гулом проносились над головой. В одном месте он чуть не наступил на целую армию муравьев, деловито струившихся бесконечным потоком.

Через час быстрой ходьбы сделал небольшой привал. Снова напился воды. Снял ботинки, и вымыл ноги. Стало немного легче. День уже перевалил за вторую половину и сегодня, это было очевидно, он до моря не доберется. Нужно было искать ночлег. Иван знал, что в тропиках ночь наступает без сумерек, резко и нужно было к этому подготовиться. То тревожное чувство, которое он испытал у водопада, не давало покоя. Какая-то опасность была. Но он не знал, что это за опасность, и от этого, было неприятнее и страшнее. Черт знает, какие звери водятся в этом лесу и по ночам выходят на охоту. В книгах путешественники, кажется, спасались на деревьях, но деревьев в обычном понимании этого слова вокруг не было. В молчаливый папоротниковый лес, возвращаться совсем не хотелось. Возле реки росли только кусты с трубчатыми листьями. Хвощ. Знакомое слово всплыло в памяти. Подобные растения дома растут вдоль дорог с канавами. Только дома они по своим размерам в разы меньше. А здесь метра на три возвышались над головой вверх. Их ветви казались ненадёжными и хлипкими. Оставались скалы. И надо было подумать о каком-нибудь оружии.