По ту сторону синей границы - Дорит Линке

Дорит Линке

По ту сторону синей границы

Моему брату Берту

DORIT LINKE

JENSEITS DER BLAUEN GRENZE

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

© [2014] Magellan GmbH & Co. KG, Bamberg, Germany

© Комарова В. В., перевод на русский язык, 2017

© Ермольцев Д., послесловие, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2017

По ту сторону синей границы

Мы встретимся с Сакси на Курфюрстен-дамм[1]. И у него будет все та же прическа с длинной челкой. А его «БМВ» окажется старым и помятым. Но это совершенно не будет смущать Сакси. Да и нас тоже. Мы будем страшно рады увидеться. И будем страшно друг другом гордиться.

Наши сумки спрятаны под кустом шиповника. Если их кто-нибудь обнаружит – пиши пропало. Фляжка закреплена на поясе маминым ремешком с золотой пряжкой. Она его не хватится, он старый и страшный.

Теперь надо дождаться подходящего момента и рвануть бегом, потом упасть и ползти – в точности как когда-то в пионерской военно-спортивной игре.

Вокруг – пограничная территория. Позади – предупреждающая надпись: «Запретная зона! Вход и въезд строго воспрещены».

Место выбрано хорошее, подальше от патрульной вышки. Дед говорил, что главное – не попасться на глаза патрулям, которые будут ходить по берегу. А еще будут ездить машины с прожекторами, они освещают берег на километры. Но после часа работы их отключают – для охлаждения, так объяснил дед. Вот за это время и надо добежать до воды.

Точнее, до большущего камня у воды, за ним можно спрятаться. До него недалеко, полоса песка тут не такая широкая, как в Варнемюнде. Ну а в воде скрыться от прожекторов несложно – надо просто нырнуть.

Маме я оставила записку, положила ее под одеяло. Не хочу, чтобы она волновалась. Но не волноваться она, конечно, не сможет. Будет ждать у бассейна, не подозревая, что я совсем в другом месте. Вчера я чуть себя не выдала: оборвала разговор, когда начали показывать прогноз погоды. Обычно-то он мне до лампочки.

До острова Фемарн[2] – пятьдесят километров, расстояние очень даже немаленькое. Но если течение поможет, доплывем за двадцать пять часов. Сейчас ветер дует от берега. Хоть бы и дальше так! Мы стартуем, когда стемнеет, и на рассвете, когда лодки двинутся на поиски беглецов, будем уже достаточно далеко.

Если приблизится патруль – просто нырнем поглубже и будем дышать через трубки, я их вчера удлинила кусками садового шланга. Пока возилась с ними в подвале, пришла соседка фрау Левандовски и спросила, зачем это. Наплела ей что-то про карпов в нашем озере – мол, хочу наблюдать их в естественной среде.

Температура воды – девятнадцать градусов. Это хорошо. Когда отплывем от берега, станет холоднее, и, сколько ни тренируйся, все равно будет очень тяжело. Но мы справимся. У нас все получится. Наконец-то скоро поплывем! Я возбуждена и в то же время спокойна, сосредоточена на предстоящем.

Андреас бледен. Как хорошо, что он здесь! Без него я бы не справилась. Он мне улыбается, но я чувствую: ему страшно. Мне тоже. Только думать об этом нельзя.

В руке Андреас держит «Черную фелюгу». Это для нашего Сакси-Йенси. Единственный выпуск комиксов «Мозаики»[3], которого не хватает в его коллекции. Он вышел в ноябре восемьдесят второго. На Западе такого не найдешь, и мы просто обязаны доставить его Сакси. Мы обещали.

На обложке – пираты, рыбачьи лодки, высокие волны, маяк и люди в тюрбанах. Андреас смотрит на нее, картинка голубеет в сгущающихся сумерках. Наверняка ему хочется открыть и полистать комикс, но это невозможно – он запечатан в пластиковый пакет.

В книжку я положила записку с телефоном родителей. Если с нами что-то случится и кто-нибудь найдет комикс, он будет знать, куда позвонить.

Что сказал бы Сакси, если б увидел сейчас, как мы прячемся в дюнах, вглядываемся в море? Чувствую, как вся горю от волнения. Это приятное ощущение.

Я счастлива: мы вот-вот стартуем! После долгих месяцев подготовки мне впервые легко, почти беззаботно. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Пахнет соленой водой и водорослями… Снова открываю глаза. Между мной и зеркально-гладкой поверхностью моря покачиваются плоды шиповника, чуть поодаль – осока и тростник.

Сакси-Йенси удержал бы нас – он такой трусишка! Вдруг вспоминается – я невольно улыбаюсь, – как на уроке математики я насыпала ему за шиворот семян шиповника. Ну и чесался же он, аж подпрыгивал! Училка выгнала его из класса.

Андреас расстегивает молнию гидрокостюма и прячет комикс внутрь, к документам: паспорту, свидетельству о рождении, табелю за десятый класс. Мои документы тоже между гидрокостюмом и купальником. На Западе ведь непременно потребуется как-то удостоверить наши личности.

Андреас, кажется, заметил мой взгляд. Он снова расстегивает молнию, достает «Фелюгу» и протягивает мне.

– Возьми, – говорит он тихо. – Ты лучше плаваешь.

Это правда. Меня вновь охватывает страх. Не могу заставить себя протянуть руку.

– Ну возьми же, – настаивает он.

Наши пальцы соприкасаются, комикс переходит из рук в руки.

Я тяжело сглатываю, смотрю на море. Взглянуть на Андреаса нет сил.

– У нас все получится, – говорю я.

Мы все время повторяем друг другу эти слова. Это важно. Будет трудно, очень. Но мы должны верить, что все кончится хорошо, иначе не выдержим.

Выдвигаемся в двадцать один час, как только зайдет луна. Она едва видна между деревьями – тонюсенький серпик новорожденного месяца. Света от него практически никакого, но все равно – лучше дождаться полной темноты. Так сказал дед.

Легкий ветер дует с юго-востока. Как раз то, что нужно.

Это был хороший день, душный и жаркий. Мы приехали рано. В сумерках появляться не стоило – могли возникнуть лишние подозрения.

Сначала искупались, потом съели по мороженому на променаде, в толпе отдыхающих. Я чувствовала себя лгуньей. Для всех это был обычный летний день на Балтийском море – но не для нас. Мы смотрели на синюю воду и знали, что случится этой ночью.

В какой-то момент я все-таки отвлеклась. Забыв обо всем, облизывала мороженое, смотрела на маленького мальчика, играющего в мяч, ощущала тепло солнца, вдыхала запахи лета – и в эти минуты была счастлива… А потом вдруг опять всё вспомнила, и в животе что-то сжалось, как когда кружишься на карусели.

Перед обедом мы попробовали немножко поспать на пляже среди дюн, ведь ночью спать не придется. Но ничего не вышло – мы слишком волновались. Мне удалось только ненадолго задремать. Андреас долго ворочался, но так и не смог расслабиться.

Потом пошли в столовую и съели макароны с томатным соусом. Спортсмены всегда едят макароны, они дают запас энергии. И пили много воды, ведь с собой мы можем ее взять совсем чуть-чуть.

Андреас касается моей руки.

Внизу, на пляже, два световых пятна. Идут!

Мы с Андреасом еще глубже забиваемся в кусты. Он затаил дыхание, я тоже полностью каменею, втягиваю голову, не решаясь даже взгляд бросить в ту сторону, откуда доносятся мужские голоса. Это пограничный патруль – он регулярно обходит пляж в поисках чего-нибудь подозрительного. Если с ними собака, они нас найдут, и все закончится, не успев начаться.

Пограничники говорят тихо, слов не разобрать. Вздрагивающие лучи карманных фонарей тщательно обшаривают пляж, подползая все ближе. Андреас прижимается ко мне. Свет скользит по нашим кустам, почти задевая нас.

И вдруг гаснет. Мужчины останавливаются. Собаки с ними нет – вот же повезло!

Один из них откашливается. Почему они не идут дальше? Сердце так колотится, что мне страшно: вдруг они его услышат? Как в рассказе у Эдгара По.

Вспыхивает огонек, на этот раз совсем слабый, его отсвет падает на лицо одного из пограничников. Доносится легкий запах сигаретного дыма. Оба патрульных медленно шагают по песку дальше.

– Ч-чёрт… – переводит дыхание Андреас. – Пронесло…

Ветер прохладный, и я начинаю подмерзать. А каково будет в воде? Мы уже натерлись вазелином – больше десяти тюбиков извели. Это Ульрих посоветовал не жалеть его. В воде тело охлаждается в четыре раза быстрее, чем на воздухе. Чтобы не свело мышцы, плыть надо быстро. Наш учитель физики герр Ковальски сказал бы: необходимо поддерживать равновесие между выработкой тепла и его потерей. Вазелин как раз и поможет уменьшить эти потери.

Тюбики я покупала в аптеке, каждый раз по два, чтобы не бросаться в глаза. Но в последний раз продавщица так странно на меня посмотрела, что я испугалась. И больше туда не пошла.

Под гидрокостюм много не наденешь, он слишком узкий. Под моим – купальник, футболка и колготки. Они уже дырявые, так что мама не рассердится за то, что я взяла их из ее шкафа.

Что сказал бы Ульрих, если б увидел нас сейчас? Надеюсь, он нас не выдал.

Пустые вазелиновые тюбики вместе с нашими вещами и сумками спрятаны в кустах. Через какое-то время их найдут и поднимут тревогу, но это будет не сегодня.