На край света за мечтой - Сара Ларк

Сара Ларк

На край света за мечтой

Sarah Lark

Eine Hoffnung am Ende der Welt

© Bastei Lübbe AG, Köln, 2015

© DepositPhotos.com / GoodOlga, zagorodnaya, stahov, Iurii, обложка, 2016

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

Предательство

Глава 1

– Где Люцина?

Адам жил с родителями в западной части барака. Сейчас запыхавшийся парень, сдерживая дыхание, стоял перед Хеленой. Он торопился.

– Понятия не имею, – неохотно оторвала взгляд от вышивки Хелена.

До этого момента она сидела, наслаждаясь солнцем, и радовалась, что удалось выбраться из тесных стен барака. В последние дни постоянно дождило – жители не могли и носа высунуть на улицу. Сестра Хелены жаловалась, ведь из-за лагерного распорядка у нее не было возможности навестить своего друга Каспара, живущего в мужском бараке. Люцина поссорилась с девушкой, соседкой по койке, из-за женщины, которая занимала кровать напротив и постоянно разговаривала сама с собой. Хелена обрадовалась, когда утром Люцину наконец снова забрали работать на полевую кухню. И вот теперь Адам нарушил ее покой. Кажется, опять кто-то недоволен ее сестрой.

– А разве она не на кухне? – смиренно спросила Хелена.

– Ей нужно было к врачу, – отрицательно покачав головой, объяснил парень. – Так, по крайней мере, она сказала поварихе.

При лагере имелся небольшой госпиталь.

– Она собиралась вернуться к полудню. Но до сих пор не объявилась, а я должен вместе с ней привезти и раздать еду. Я же не могу делать это один, да и Люцину не хочу подставлять. Значит, если она сейчас не у врача, то…

Адам, тощий пятнадцатилетний блондинчик с прыщавым лицом, нервно переминался с ноги на ногу.

Хелена вздохнула. Вот всегда так. Никто не хотел доставлять неприятности Люцине. Молодая девушка постоянно находила кого-нибудь, кто покрывал ее самовольные уходы и брал вину на себя.

– Она не записывалась к врачу, – ответила Хелена, начав складывать вышивку.

Фартук, пошитый ею на швейной машинке во время уроков кройки и шитья, вышел не очень хорошо. Он уже испачкался: девушка, ошибаясь, раз за разом накалывала пальцы. Таланта к рукоделию у нее было мало.

– По крайней мере, она ничего мне об этом не говорила. Держи язык за зубами, если не хочешь, чтобы ей попало. Давай так, я отнесу вышивку и приду тебе помогать.

Хелена встала, вошла в барак, окинула взглядом полумрак помещения, где так мало окон. Здесь нужно внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о вещи жильцов, выставленные в тесные проходы между койками. Бараки ужасно перенаселены. Узкие нары стояли так тесно, что, укладываясь в постель, можно было задеть соседа.

Хелена недосыпала почти каждую ночь: Люцина спала неспокойно. Ее сестру, как и многих польских беженцев, нашедших пристанище в Персии после пребывания в Сибири[2], мучили кошмары. Люди наконец-то оказались в безопасности, но воспоминания о прошлом преследовали их. Пока русские не вошли в страну, до подписания рокового пакта Сталиным и Гитлером, поляки жили как добропорядочные граждане. Однако диктатор приказал депортировать бóльшую часть поляков из Восточной Польши в сибирские трудовые лагеря, он хотел окончательно «обрусить» их.

В июне 1941 года Германия нарушила пакт о ненападении, в соответствии с которым была осуществлена аннексия Восточной Польши. Чтобы дать отпор Гитлеру, Сталину пришлось искать общий язык с союзниками. Те настояли на возобновлении Сталиным дипломатических отношений с правительством Польши в изгнании[3].

Благодаря этим переговорам поляков в Сибири амнистировали. Хелена и Люцина были свободны![4] Вместе с новой польской армией, сформированной из депортированных, сестрам удалось добраться до Персии. Страна пребывала под протекторатом союзников, которые предоставили полякам статус беженцев. Никто в азиатском государстве не посягал на жизнь Хелены и Люцины, но девушек все еще не отпускала боль страданий, пережитая в предыдущие годы.

Хелена в конце концов добралась до перегородки, за которой они жили с сестрой. Она сдвинула в сторону импровизированную занавеску из одеяла. Ею они отгородили крошечное личное пространство в большом спальном бараке. Девушка бросила вышивку на койку, а потом вместе с Адамом поспешила к полевой кухне.

Солнце уже высоко стояло над покрытыми снегом горами, была середина дня, и поварá успели приготовить еду. Беженцы ожидали с нетерпением. Здесь, в Персии, поляков обеспечили ежедневным полноценным трехразовым питанием, но им это все еще казалось маленьким чудом. В Сибири их держали впроголодь несколько лет подряд.

Полевая кухня располагалась в сотне метров от жилых бараков, где поселили этих людей. Адам и Хелена дошли туда по широкой мощеной дороге. Лагерь для беженцев изначально планировался как казармы для персидских ВВС – центральные кирпичные здания выглядели намного надежнее и солиднее, чем бараки. Они были обнесены обычной каменной стеной, выкрашенной в желтый цвет, а не безобразным забором с колючей проволокой, который быстро возвели вокруг убежищ. Но четыре постройки и не смогли бы вместить такой поток беженцев.

Сначала людей поселили в палатках. После перевели в длинные бараки, построенные в спешке. Теперь в казармах никто не жил, остались лишь госпиталь, школа и мастерские.

Армия предоставила беженцам две полевых кухни и большую палатку.

Сейчас, жарким персидским летом, помощникам нравилось работать на свежем воздухе. Они охотно сидели перед палаткой на солнце либо в тени под навесом, чистя картофель или мелко нарезая овощи для рагу. После нескольких лет сибирских холодов люди наслаждались каждым солнечным лучом. Было бы еще лучше, если бы тут росли хоть пара деревьев, а возможно, и цветы на клумбах.

Здесь никто и не думал украшать лагерь. Глаз радовал лишь далекий хребет Эльбурс[5]: бараки располагались как раз у подножия гор.

– А где же маленькая Люцина? – язвительно бросил один из помощников, когда Адам появился вместе с Хеленой и приступил к раздаче еды. Им и остальным разносчикам пищи из других бараков двое мужчин нагружали на тачки тяжелые котлы с макаронами и тушенкой. – Сейчас разве не ее смена?

Хелена оцепенела.

– Моей сестре нужно было к врачу, – ответила она, поджав тонкие губы.

Второй помощник расхохотался.

– К какому еще врачу? – подшучивал он. – Я недавно видел ее с Каспаром за сараем. Может, она перепутала госпиталь с ремонтной мастерской?

Восемнадцатилетний Каспар сегодня ожидал грузовики, которые должны были доставить в лагерь провизию и новых беженцев. Ему это очень нравилось – Люцина же просто ненавидела работу на кухне. Она ходила сюда не очень-то и добровольно: трудилась больше по настоянию старшей сестры. Теперь же Люцина прогуливала, воспользовавшись малейшей возможностью. Она по-прежнему считала, что шестнадцатилетние должны работать, лишь когда больше не хотят ходить в школу. Люцине было неинтересно учиться на портниху. А вот Хелена пошла на это скрепя сердце. Люцина не хотела улучшать ни свой английский, ни французский или же учить персидский[6]. Казалось, она просто ничего не желала делать, только бродить и наслаждаться этим мнимым раем, куда неожиданно попала.

Хелена осмотрелась по сторонам, прежде чем впрячься в тачку, которую тащил Адам. Сама она не считала лагерь для беженцев раем, несмотря на то что это было лучшее место со времен их депортации из Польши. Она меньше любовалась манящими, покрытыми снегом вершинами гор, зелеными холмами и финиковыми рощами и все больше глядела на мрачные бараки и улицы лагеря, по которым бродили печальные, оторванные от родины люди. И хотя Хелене нравились походы в город Тегеран, находящийся всего в четырех километрах от их поселения, девушка чувствовала себя чужой в бурлящей метрополии. Хаос на улицах, крики шоферов, грузовики, повозки, запряженные ослами и волами, пугали ее, а торговля на базарах, громкая музыка, вопли муэдзинов на верхушках мечетей и люди в шароварах, длинных одеждах, странных головных уборах вселяли в Хелену неуверенность. Девушка могла восхищаться роскошным дворцом шаха, но, в отличие от Люцины, не теряла голову от элегантных лавчонок в западной части города, от шелковых платьев и изысканного макияжа прогуливающихся там женщин. Хелена стыдилась своей простой хлопчатобумажной одежды, когда шла по великолепным улицам. Беженцам дали новые вещи, после того как провели дезинсекцию в пересыльном лагере портового города Пехлеви[7]. Свитера, платья и пальто большинству беженцев не очень подходили по размеру или были слишком теплыми для персидского лета. В сравнении с женщинами из Тегерана Хелена чувствовала себя гадким утенком, в то время как Люцина и в обносках выглядела будто принцесса. Ее сестра даже в таком возрасте была красоткой и прекрасно осознавала это. Люцину не покидала уверенность, что когда-нибудь весь мир будет лежать у ее ног. Ничего в ней больше не напоминало о том маленьком хнычущем существе, вцепившемся в Хелену, когда их семью из просторной квартиры во Львове выволакивали русские солдаты, которые били отца и ругали мать.