По поводу новых изданий о расколе - Николай Аристов

Николай Яковлевич Аристов

По поводу новыхъ изданiй о расколѣ

РАСКАЗЫ ИЗЪ ИСТОРIИ СТАРООБРЯДСТВА, переданные С. В. Максимовымъ по раскольничьимъ рукописямъ. Изд. Д. Е. Кожанчикова. Спб. 1861.

ЖИТIЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА, имъ самимъ написанное. Издано подъ редакцiею Н. С. Тихонравова по раскрашеной рукописи Д. Е. Кожанчиковымъ. Спб. 1861.

ПОВѢСТЬ О НОВГОРОДСКОМЪ БѢЛОМЪ КЛОБУКѢ И СКАЗАНIЕ О ХРАНИТЕЛЬНОМЪ БЫЛIИ, МЕРЗКОМЪ ЗЕЛIИ, ЕЖЕ ЕСТЬ ТАБАЦѢ. Два произведенiя раскольничьей литературы. Изд. Д. Е. Кожанчикова. Спб. 1861.

Въ древней Руси въ каждой области существовало самоуправленiе, развивалась свободно-самостоятельная жизнь, обусловливаемая мѣстностью, племеннымъ характеромъ, особеннымъ родомъ занятiй и дѣятельности и т. п. Съ усиленiемъ централизацiи эта самобытная жизнь должна была сглаживаться, подчиняться общему теченiю и уровню. Не охотно разставались областные жители съ своею самостоятельностью и свободою, съ своими правами и стремленiями, и стояли въ опозицiи долгое время къ новому для нихъ началу централизацiи. Въ смутное время самозванцевъ рушилось насильственное соединенiе областей; каждая область стремилась усилиться и возвратиться къ прежней самобытной жизни и прiобрѣсть свои старыя права. Но вотъ, съ Михаила Ѳедоровича и особенно съ Алексѣя Михайловича, централизацiя усилилась, и въ это время, по собственному выраженiю народа, ему казалось, что излились на Русь православную всѣ апокалипсическiе фiалы горести. При усиливающемся господствѣ Москвы увеличились тягости и стѣсненiя народа, который отвыкъ во время государственнаго безнарядья отъ повинностей. Въ массахъ явилось недовольство, и при указахъ, предписывающихъ большiе налоги, народъ сталъ возмущаться. Повинностей деньгами и натурою явился цѣлый легiонъ: не находилось промысла и занятiя, которые бы не были обложены данью; самый проѣздъ дорого стоилъ. Особенно горько приходилось крестьянамъ, когда выправливали хлѣбныя и денежныя повинности: ихъ сѣкли, мучили нещадно, случалось даже, что побивали на-смерть. Въ 1624 г. отъ этихъ операцiй на Бѣлоозерѣ разбѣжались всѣ посадскiе. Изъ другихъ городовъ тоже всѣ недостаточные, вся голытьба уходили отъ жестокостей или грозились, что разбредутся врознь. Воеводъ посылали въ кормленье по областямъ, и они кормились на-славу: задачей ихъ было какъ можно больше вымучить денегъ, а иногда они нападали на крестьянъ какъ разбойники и грабили ихъ. Правды и закона искать было негдѣ: они продавались на вѣсъ серебра и домашнихъ продуктовъ; развелись ябедники, которые сдѣлали изъ правды себѣ ремесло; по соглашенiю съ судьями, они обвиняли честныхъ людей въ различныхъ преступленiяхъ, чтобъ взять окупъ. Прикрѣпленiе народа къ землѣ и запрещенiе перехода отъ одного владѣльца къ другому заставило многихъ бѣжать по украйнамъ и искать «вольной воли». Сосѣди-помѣщики часто воевали другъ съ другомъ цѣлыми вотчинами, били и разоряли крестьянъ, своихъ людей мѣняли на борзыхъ собакъ, проигрывали и отдавали чиновникамъ вмѣсто взятки. Тиранствамъ не было мѣры: крестьянъ травили собаками, засѣкали досмерти, въ морозъ въ одной рубашкѣ запирали въ холодныя хатки или ставили на снѣгъ босыми ногами; у женщинъ вырѣзывали груди, вѣшали на сутки вверхъ ногами, и безъ всякой совѣсти оскверняли дѣвицъ и брачное ложе.

Недалеко подвинулось состоянiе народа и при Петрѣ I; только при немъ еще болѣе становилось число недовольныхъ его стѣсненiями и нововведенiями. Его войны и постройки изнурили народъ рекрутскими наборами и сгубили тысячи людей; его преобразованiя были страшно тяжелы для народа, и народъ отказался отъ нихъ. Его жестокiя пытки, преслѣдованiя и страшныя казни по одному ничтожному доносу и часто за одинъ покрой платья или ношенiе бороды возбудили закоренѣлую ненависть къ нему. Его механическое произвольное созданiе государственной системы управленiя, сухое развитiе централизацiи до смѣшныхъ мелочей, преисполненiе чиновничествомъ областей, дѣленiе подданныхъ на касты, презрѣнiе русской народной жизни со всѣми ея преданiями и любовь къ иноземному, – все это поставило въ враждебное отношенiе къ нему народъ, для облегченiя участи котораго онъ ничего не сдѣлалъ, и разорвало съ нимъ его духовную связь. Петръ хотѣлъ образовать одно дворянство и чиновничество, а о народѣ не заботился, считая его злымъ раскольщикомъ, неспособнымъ къ воспрiятiю его нововведенiй. Простой крестьянинъ Посошковъ напрасно писалъ на имя Петра, показывая, чтò за тягости взвалены на плечи народа, говорилъ, что его нужно образовать, что нововведенiя вовсе не въ его духѣ, что "безъ многосовѣтiя и безъ вольнаго голоса никоими дѣлы невозможно". Не упоминаемъ о жестокостяхъ во времена бироновщины и страданiи народа при Елизаветѣ Петровнѣ; скажемъ коротко, что втеченiе всего XVIII вѣка недовольство въ народѣ росло, росло и высоко поднялось. Ему навязывали различныя нововведенiя, неспросясь его воли и желанiя, посягали на святость и цѣлость его убѣжденiй, вводили некстати произвольныя реформы, которыя вмѣсто улучшенiй приносили лишнiя тягости народу. Нагроможденныя искуственно, права и требованiя не имѣли никакого отношенiя къ жизни и стѣсняли ея свободное развитiе на каждомъ шагу. Толпы иностранцевъ, какъ голодныя пьявки, припущены были часто безъ всякой надобности къ организму народному, вытягивали изъ него лучшiе соки и не давали ему свободнаго движенiя. Эти просвѣщенные учители не хотѣли понять коренныхъ народныхъ началъ и требованiй духа нацiональнаго, муштровали народъ по своей методѣ, считая его Иванушкой-дурачкомъ. Корпорацiя чиновническая и дворянская бросилась подражать иностраннымъ обычаямъ и гнула нѣмечину на свою стать, прiучалась къ безсмысленной роскоши и легкой мишурной жизни, которая для насъ теперь кажется нелѣпою и дикою. Какъ же долженъ былъ взглянуть на соблазнительныя затѣи строгiй, степенный тогдашнiй русскiй мужикъ, на трудовыя деньги котораго барство тѣшилось всякаго рода прихотями? Ему показался такой образъ поведенiя безбожнымъ, языческимъ.

Все хотѣли навязать народу внѣшими насилiями, все желали перестроить по своему произвольному плану, который не имѣлъ жизненныхъ разумныхъ основанiй, никакъ не вязался съ думами, чувствами и стремленiями народными. Но при всемъ наружномъ повиновенiи, никакiя жестокiя стѣснительныя мѣры не заставили перемѣниться народъ и остались безуспѣшны: онъ ушолъ только въ себя, сдѣлался страшно подозрителенъ, не уступилъ ничего изъ своихъ убѣжденiй, жилъ постарому, питалъ прежнiя свои задушевныя мысли и часто за нихъ, съ отчаянiемъ въ душѣ, несъ голову на плаху. Народъ заявлялъ свои невольныя, естественныя требованiя духа нацiональнаго и стремленiя къ самостоятельному развитiю; его не понимали и не хотѣли признать законными этихъ естественныхъ требованiй. Онъ ни въ комъ не видѣлъ заботливости и покровительства: мiрская сходка его не имѣла силы и значенiя. Вопли взывающихъ о помощи и слезныя прошенiя крестьянъ заглушались дикими, неистовыми криками вакханалiй тогдашняго барства. Горькiя жалобы на притѣсненiя не доходили по назначенiю; крестьянъ гнали и били, когда они рѣшались обращаться съ своими требованiями; смѣльчаки, вздумавшiе прямо и открыто протестовать противъ наглыхъ угнетенiй, осуждались какъ бунтовщики и мятежники, или безъ суда и слѣдствiя погибали въ острогахъ и рудникахъ.

Народъ шолъ искать утѣшенiя въ тяжолой долѣ къ своимъ отцамъ духовнымъ, въ храмъ и за стѣны монастырей; но и здѣсь не находила покоя его страждущая душа, смущалась его мягкая совѣсть.

До XVI вѣка русскiй народъ не имѣлъ достаточнаго познанiя вѣры христiанской. Онъ ходилъ въ храмъ, твердилъ молитвы, проводилъ праздники; но дѣлалъ все безъ сознанiя ихъ значенiя, смѣшивалъ ихъ съ старыми языческими обрядами, одушевлялъ прежними понятiями и вѣрованiями. Въ XVI вѣкѣ начало пробуждаться сознанiе народа, и онъ сталъ вникать въ жизнь религiозную и замѣтилъ въ ней много чуждаго, несвойственнаго его духу и характеру. Народъ любилъ путешествовать въ монастыри для богомолья и за совѣтами къ людямъ, посвятившимъ всю жизнь на служенiе Богу; но встрѣчалъ тамъ мiрское стремленiе къ богатству, чести и довольству, и вмѣсто урока и назиданiя выносилъ тяжолое сознанiе паденiя жизни монашеской, воспоминалъ прежнихъ своихъ суровыхъ аскетовъ, которые были полны любви къ народу, благодѣтельствовали ему и защищали его предъ сильными. Онъ искалъ представителей вѣры и нравственности, которые бы входили въ жизнь его, слѣдили за нимъ разумнымъ взглядомъ и руководили на пути умственнаго и нравственнаго развитiя, но не находилъ такихъ умныхъ и дѣльныхъ руководителей. Въ народѣ развилась потребность учиться, но правительство, взявшее на себя опеку ученiя, не устрояло никакихъ школъ для народа; а какiя были, то ихъ преподаванiе было ненавистно народу и нисколько не вязалось съ его потребностями и характеромъ; онъ желалъ учиться у своихъ поповъ, но они или сами были тогда малограмотны, или нехотѣли заняться ученiемъ народа. Тогдашнее духовенство большею частiю погрузилось въ матерьяльные интересы, не понимало стремленiй народныхъ, дѣйствовало формально, по внѣшности, неимѣя духа и жизни; на свою обязанность смотрѣло какъ на оброчную статью, холодно, механически, небрежно относилось къ дѣлу вѣры, и надъ внѣшностью религiи подъ пьяную руку не боялось кощунствовать передъ народомъ. Въ жизни большей части духовенства того времени главной стихiей была лѣнь, пьянство, скряжничество, ложныя показанiя за нѣсколько копѣекъ, постоянныя, безобразныя ссоры причетниковъ между собою, ихъ судбища и кляузы, брань съ прихожанами изъ-за нѣсколькихъ грошей, презрѣнiе народныхъ нуждъ, лесть предъ высшими, особенно чиновниками и помѣщиками. Да и то нужно сказать, чтó оно могло сдѣлать, если его тѣснили и давили со всѣхъ сторонъ?