Парит - Кирилл Берендеев

Берендеев Кирилл

Парит

Берендеев Кирилл

Парит

* * *

Парит. Солнце яростно светит в блеклом, сером небе, ослепляет; мучает жара и жажда. Поток автомобилей все не иссякает. Я смотрю на остановку до которой мне осталась еще половина улицы и снова вдаль, туда, откуда должен выползти автобус. И снова на остановку.

В небе издевательски зависли два едва заметных облачка, ближе к линии горизонта. Трудно поверить, чтобы они могли создать хоть какую-то тень. Затерявшиеся создания в огромной массе антициклона, месяц висящего над городом, придавившим и его и окрестности на несколько сотен километров вкруг к земле, задушившим непрекращающимся зноем.

Ни ветерка, мне в лицо бьет упругая смесь выхлопных газов, ядовитая, разом обжигающая легкие. Еще один ряд машин пролетел, еще, следом грузовик и поодаль, две легковушки. За ними вроде бы никого. Можно перебежать. Тот трейлер не слишком торопится. Я успею.

Успел. На остановке ни души. Кроме нее, конечно. Она сидит на выщербленной лавочке, от которой одна доска и осталась и смотрит себе под ноги. И все же, едва я подхожу, тотчас же поднимает глаза. Вымученно улыбается, освобождая место. Я сажусь рядом, чувствуя горячие волны, идущие от ее тела; наверняка нечто подобное ощущает и она. И еще чуть-чуть отодвигается.

- Жарко, - едва слышно произносит она, поворачивая ко мне лицо, посеребренное бисеринками пота. - Ты не видел, автобуса нет?

Я отрицательно качаю головой. Остановка, последней модели, кажется, не спасает ни от дождя ни от холода, ни от солнца, ровным счетом ни от чего. Сейчас она концентрирует в себе зной и угарные газы проносящихся автомобилей. Но встать и выйти из жалкой тени на солнце - наверняка еще хуже. Вокруг голое поле - ни дома ни деревца. Остановка брошена посреди пустого пространства пустыря, поросшего пожухшей пыльной травой.

- Ты давно здесь сидишь?

- Минут десять... наверное. Не взяла часы, - она показывает обнаженные до плеч руки - легкий зеленый сарафанчик прилип к разгоряченному телу.

- Куда-то спешишь?

- В институт, - я молчу, не зная, что спросить еще, и она, как бы извиняясь за свой успех, за мое поражение, добавляет. - Надо проштамповать зачетку.

Экзамены позади. Их пять, если я не ошибаюсь и еще два курсовых и семь зачетов. Обычное число, я не знаю, я верю на слово, так говорит она.

Она заметно устала. То ли он жары, то ли он завершившейся два дня назад сессии. Наверное, и от того, и от другого. Лицо похудело, под глаза набежали тени. Она измученно смотрит на меня, а в самой глубине глаз я вижу едва заметные искорки. Все позади, до сентября, можно ни о чем не думать, она на втором курсе.

Пот тяжелыми каплями выступает на лбу, над верхней губой, волосы липнут к лицу, она не смахивает их, лишь изредка тряхнет головой и тяжелые капли падают на асфальт.

Она проводит руками по губам, устало вздыхает и наконец спрашивает:

- А тебе куда? На работу?

- Нет, - разговор идет с трудом, наверное, из-за жары. Обычно меж нами всегда найдется тема для легкой беседы, но сегодня не тот день. Обещали тридцать, а когда я собрался выходить, уличный термометр зашкалил вовсе. Показывая сорок семь, он уперся в штырек и потому не мог продвинуться дальше. Но это на солнце.

Вообще-то мне надо заглянуть к знакомым в контору, они кое-что обещали для меня сделать. Но это не к спеху. Подождет. Я очень рад, что встретил ее здесь. Поездка откладывается, и лучше, чтобы автобус пришел через полчаса.

- Не против, если я тебя провожу?

- Нет, - она снова встряхивает головой, точно возражая самой себе, конечно нет. Напротив... - она хочет добавить, но слова отчего-то так и остаются невысказанными. За нее договаривают ее голубые глаза.

Автобус, наконец, подходит, но не тот номер, что ей нужен. Значит и не мой тоже. Когда двери пыльного "мерседеса" захлопываются, она неожиданно спрашивает:

- Ты правда никуда не спешишь?

- Специально спросила, когда автобус ушел?

Она улыбается и, не в силах сдержаться, смеется. Смех у нее заразительный, на несколько мгновений кажется, что и жара и смрад, мучившие нас куда-то исчезли, испарились.

- Если честно, то я специально все бросил. Ради ваших прекрасных глаз, - чересчур смело, но сейчас можно, ей нравится. - Ты сегодня как?

Она молча качает головой, затем произносит:

- Не получится.

- Почему?

Подходит автобус - зачуханный "лиазик" с незакрывающейся задней дверцей. В салоне общественного транспорта она обыкновенно молчит, как мало бы народу вокруг не находилось, даже если бы мы были одни. Мой вопрос повисает в воздухе. Я могу только догадываться о причинах отказа. Если она произнесет их вслух, они, вне сомнения, покажутся мне уважительными. И я так и так вынужден буду отступить. Впрочем, впереди все лето.

Она говорила мне недавно, что, по крайней мере, в июле останется дома, в городе. Значит.... Очень хочется надеется, что у нас будет еще не одна возможность для встречи, для разговора по телефону. Для того, что бы еще раз доказать ей, то что она и так уже тысячу раз слышала от меня, откровенно или в завуалированном виде. Доказать в очередной раз. Попытаться выиграть. У другого и у ее матери. Жаль, но она и в самом деле недолюбливает меня. После того, как я провалился на вступительных экзаменах, много больше, нежели в приснопамятные школьные времена. Тогда, в выпускном классе я еще мог частенько обнаруживаться родителями у нее дома; мы слушали классическую музыку - она обожает Вивальди и Грига, неравнодушна, впрочем и к Скрябину - и порой под строгим присмотром ее матери, но чаще без оного в ее рабочее время, в компании одного лишь ленивого черного кота Патрика.

Потом у нее появился другой. Не совсем потом, он был давно на примете у ее матери, живущий в соседнем доме интересный молодой человек с симпатичной родословной. Я бы мог назвать это логичным шагом, но кривить душой мне очень не хочется, сказать так я не могу. К тому же слабым утешением остается то, что ритм наших встреч после ее знакомства с молодым человеком с родословной практически не изменился. Выбор сделала ее мать. На руку сыграло и то, что осенью ее дочь отправилась в институт, а я - на поиски работы. От армии меня комиссовали, не совсем честно, положим, что тоже - в минус.

Мы ходили вместе с ней сдавать экзамены, так получилось, что попали в одну группу. Наверное, просто повезло. Она же была уверена, что это судьба. Она верила в судьбу и просила верить и меня. Тогда уже она не была еще знакома с другим, и надеялась и огорчалась и охотно разделяла мои надежды и огорчения. Она познакомилась с ним тем летом, уже в августе. Я видел их два-три раза вместе, гуляющими степенно в парке. Больно, конечно, но было в нем что-то, за что может зацепиться беспокойное девичье сердце. Этого я не мог отрицать.