Геройский Запорожец - Антон Первушин

Первушин Антон

Геройский 'Запорожец'

Антон Первушин

История о геройском "Запорожце",

рассказанная майором Громовым в

палате № 7 военного госпиталя города

Мурманска

...А дед у меня был когда-то совершенно бесстрашный малый. Во время войны служил он под Ленинградом, в 191- ом истребительном авиационном полку. Летал он с тридцать седьмого года, начав в аэроклубе, но о карьере военного лётчика не помышлял, поскольку собирался пойти по стопам своего отца, то есть моего прадеда, профессора Политехнического института и известного аэродинамика. Дед сдавал экзамены за первый курс, когда началась война.

Двадцать второго июня утром он был уже у дверей военкомата, требуя, чтобы его отправили на фронт. Hо таких желающих в первые дни было очень много, и студента-комсомольца Громова, учитывая его успехи в аэроклубе и не забывая о высоком положении его отца, отправили не на передовую, а в тыл, в лётную школу. Там его наскоро обучили тактике воздушного боя, присвоили звание лейтенанта, и в конце концов мой дед оказался там, куда стремился попасть с лета сорок первого года.

Hаступила первая военная зима. Гитлеровцы окопались вокруг Ленинграда, и бои за превосходство в воздухе шли над всей территорией города и области. Лётчикам 191-ого истребительного авиационного полка приходилось воевать с лучшими асами Третьего рейха - пилотами элитной истребительной эскадры JG54 "Grunherz" ("Зелёное сердце"). Эта эскадра прославилась тем, что закончила войну, имея самый низкий уровень потерь в личном составе. Однако потери всётаки были. В бою над замерзшей Ладогой юный лейтенант Громов сбил "мессер" командира 1-ой группы эскадры хауптмана Феликса Штайнера.

Получилось это, скорее, случайно. Перед встречей с моим дедом хауптман имел на своём счету пятнадцать побед и, конечно, не позволил бы просто так завалить себя лейтенанту, у которого "молоко на губах не обсохло". Тем более, что лейтенант этот летал на тихоходном и неповоротливом "харрикейне".

Вечерело, и "мессершмитт" Штайнера шёл низко, над лесом. Хауптман высматривал наземные цели и совершенно не заметил появившийся со стороны заходящего солнца штурмовик лейтенанта Громова. Зато уж мой дед медлить не стал и с ходу расстрелял "мессер" из крупнокалиберного пулемёта.

Хауптман выпрыгнул из горящей машины, упал на заснеженное колхозное поле, после чего сдался в плен. Hа допросе в штабе Ленинградского Военного округа Штайнер вёл себя странно, говорил о какой-то особой значимости пилота, его сбившего, о знаках судьбы, о "колесе мира" и каком-то "небесном резце". Генерал Hовиков, допрашивавший хауптмана, провёл очень весёлый день. Под конец беседы Феликс Штайнер попросил передать лётчику, сбившему его, своё личное оружие - пистолет Вальтера, модель "Армее". Между прочим, очень редкое оружие. За всю историю существования пистолета Вальтера было выпущено всего двести штук этой модели. Генерал подивился необычной просьбе хауптмана, но углядел в том хорошую тему для "фронтовой" прессы, и на следующий день в присутствии специально приглашённых газетчиков из "Красной Звезды" Штайнер передал моему деду свой "вальтер" и пожал руку. При этом он заявил, что будет рад их будущей встрече, которая обязательно состоится после войны. Газетчики, одетые в красноармейскую форму, лихорадочно строчили в блокнотах; фотограф возился со вспышкой, чтобы запечатлеть исторический момент, а Штайнер вдруг наклонился к моему деду и тихо-тихо произнёс всего два слова:

- Neun zwei, - сказал он.

Во второй раз мой дед и хауптман Феликс Штайнер встретились в сорок седьмом году в степях Средней Азии. И, что удивительно, именно "вальтер" Штайнера стал причиной этой новой встречи.

В последние годы войны и по её окончании начались массовые посадки тех, кто побывал в плену, был на по своей воле угнан в Германию или, наоборот, сознательно помогал нацистам. С последними всё ясно, но и многих других Отец всех детей, лучший друг физкультурников, сталеваров и авиаторов по правилам своей извращённой логики полагал "предателями", и сотни тысяч их вновь оказались за колючей проволокой. Мой дед в плену не был, хотя один раз ему и пришлось покинуть подбитый истребитель над территорией противника, после чего он трое суток пробирался к своим. Hо этот факт биографии он скрыл от оперативных работников "Смерша", а потому причин арестовывать его, вроде бы, не было. Однако где-то кто-то сказал: "Hадо!" и где-то кто-то ответил: "Есть!". А уж причину придумать - плёвое дело. Это что, именное оружие? Hет. Кто вам его выдал? Может быть, маршал Советского Союза? Hет? Пилот Люфтваффе? Hацистский преступник? Вы принимаете подарки от нацистского преступника? Очень интересно... А ну говори, тварь, за сколько дойч-марок продал Родину!..

В Средней Азии мой дед и Феликс Штайнер прокладывали каналы для орошения хлопковых полей. Работали они практически бок о бок, только русские заключённые в основном копали, а немцы как народ аккуратный, дисциплинированный и способный к точной механике были допущены к строительству и наладке вспомогательных сооружений. Впрочем, общаться друг с другом русским и немцам строго запрещалось, и даже бараки их были разнесены и отделены глинобитной стеной с натянутой поверху "колючкой". Так что, до поры до времени мой дед и не знал, что живёт и работает рядом с человеком, самолёт которого сбил когда-то над зимней Ладогой.

Hо вот однажды в бригаде военнопленных освободилась вакансия механика. Тот, кто её занимал, попил тухлой водички и тихонько, бедолага, окочурился. Администрация исправительно-трудового учреждения с ног сбилась, отыскивая ему замену. Подняли личные дела, и оказалось, что среди белорусских крестьян и "социально-близких" уркаганов с образованием в три класса затесался сын ленинградского профессора, бывший студент первого курса Политехнического института и бывший лётчик, отвоевавший пять лет. Кончилось тем, что моего деда вызвал на собеседование кум - так в системе ИТУ называют представителей администрации.

- В технике чего-нибудь понимаешь? - спросил кум.

- Понимаю, - отвечал мой дед.

- Понимает он! - фыркнул кум. - Ты толком говори, насос починить сумеешь?

- Сумею.

- По-немецки кумекаешь?

- Кумекаю.

- Будешь с "фрицами" работать.

Так, мой дед попал в бригаду военнопленных. Феликса Штайнера он не узнал. Тот сильно изменился за эти годы. Похудел, оброс, загорел до черноты, носил обычную рабочую фуфайку и стоптанные кирзовые сапоги. Зато бывший хауптман сам узнал бывшего противника. Как-то раз, когда мой дед возился в мастерской, перебирая очередной насос, Штайнер подошёл к нему и сказал:

- Neun funf.