Хозяйка района - Любовь Рябикина

Любовь Рябикина

ХОЗЯЙКА РАЙОНА

повесть

Анна отошла от окна, подошла к большому письменному столу, опустилась в стоявшее там кресло. Подняла голову и со вздохом произнесла:

— Многое изменилось, Юсуф. И я давно уже не та девочка, которую ты когда–то знал. Ведь почти двадцать лет прошло.

Черноволосый, смуглый мужчина по другую сторону стола с заметным акцентом произнес:

— Я знаю, Анна.

Она сурово взглянула на него поджав красивого выреза губы. Собаки–охранники настороженно посмотрели на ее свисавшую с подлокотника руку, но сигнала не последовало и они опять выжидающе уставились на гостя. А женщина продолжила резко:

— Не перебивай! Я стала убийцей по вине твоего соплеменника, азербайджанца…

Голос с каждым словом твердел, глаза засверкали злобой, и собаки угрожающе встали.

— …больше черным не жить в этом городе, я буду уничтожать и выгонять вас из района, пока не вышибу всех до единого или пока меня не убьют. Не я начала это, не я! Это начали вы — наглые, беспардонные, считающие себя господами. Этому не бывать! Здесь — Россия и это — моя земля!

Он беспомощно взглянул в ее бледное, злое лицо, которое когда–то так любил и тихо спросил:

— И меня убьешь?

Она от этого вопроса вздрогнула, недоумевая взглянула ему в лицо, и почти спокойно произнесла:

— Нет. Если не будешь вмешиваться. В память о прошлом. Уезжай от греха, Юсуф!

Он вскочил, но собаки шагнули к нему и он снова опустился в кресло:

— Неужели нельзя простить? Или решить как–то иначе?

Анна от этих слов вскочила, собаки следом, и мгновенно очутилась возле Юсуфа. Схватилась за подлокотники его кресла, приблизила свое лицо к его вплотную, и, еле сдерживаясь, прохрипела:

— Иначе?!? А как поступил бы ты, увидев своих родителей избитыми?

Анна, уже не сдерживаясь, кричала ему в лицо:

— Как поступил бы ты, когда твою сестренку, чистую и нежную девочку, изнасиловали? Они издевались над моими, ты понял — МОИМИ! — родителями, когда те просто пришли все выяснить. Я не жалею, что убила. Мразь не должна жить! Да, в тюрьме не сладко, но отсидела, от звонка до звонка отсидела! Следователь считал, что убийство не преднамеренное, но тебе скажу — я убивала зная, что убиваю! У вас, на Кавказе, месть — святое дело. Что ж, видимо и нам, русским, придется этому научиться.

Юсуф отшатнулся от нее в кресле, схватился за голову руками, поднял лицо, искривленное в мучительной гримасе и простонал:

— Анна! Что ты говоришь? Ты же мать и ты была такой нежной когда–то.

Она оттолкнулась от его кресла, отошла в сторону и, полуобернувшись с горькой усмешкой произнесла:

— Была когда–то… Твои сородичи до основания разрушили мою жизнь и заставили забыть об этом. Теперь я — Хозяйка Района и в нем нет больше места кавказцам.

Она махнула рукой куда–то в сторону и продолжила:

— Передай Мансурову, он сделал не тот ход, вызвав тебя. Прошлое не воротится. Я войну не отменяю, пусть ко мне не суются!

Анна на долю секунды замолчала, пристально взглянув ему в глаза:

— А ты постарел, Юсуф. Жаль, что встречаемся при таких обстоятельствах. Ты уезжай, Юсуф, уезжай.

Он не успел ничего сказать, а она уже нажала на кнопку селектора и четко произнесла:

— Охрану сюда!

В дверях, скрытых голубыми бархатными шторами, сразу же появились два молодых крепких парня и встали, молча глядя на Анну. Она указала рукой на Юсуфа:

— Отвезите за пределы района. Он скажет куда. И чтоб даже пальцем не трогать! Возьмите еще ребят и оружие.

К Юсуфу она больше не повернулась, а он тихо произнес:

— Я не хочу уезжать. Зачем тебе эта война? Ты же женщина. Хочешь, я стану посредником между тобой и Мансуровым.

Анна приподняла глаза на Юсуфа и зло улыбнулась:

— Чтобы он мог снова сделать попытку меня схватить? Это уже было.

Она дернула нетерпеливо головой в сторону Юсуфа и парни сразу же направились к нему. Он медленно встал, тяжело опершись на подлокотники. Уже у дверей обернулся:

— Прощай, Аня!

Она ничего не ответила. Дверь закрылась. Анна подошла к окну и немного отодвинула тяжелую штору в сторону. Машинально поглаживая другой рукой прижавшуюся к ноге собачью голову, отчего псина даже глаза прикрыла, задумчиво смотрела в окно. Она видела и не видела, как шел к машине Юсуф с ее личной охраной. Память вдруг вернула ее в прошлое…

Весна стояла ранняя и дождливая. Подкрадывался вечер, но еще не стемнело. Идти никуда не хотелось и Анна, забравшись с ногами на диван, в очередной раз перечитывала «Алые паруса». Старшая сестра, Лидия, вертелась у зеркала, то заплетая, то расплетая тяжелую русую косу. Свивала ее в корону, делала «конский хвост» и каждый раз спрашивала Анну:

— Мне хорошо так? А так?

Девушка на секунду отрывалась от книги, глядела на сестру и кивнув согласно головой, снова продолжала читать. Младшая сестренка, семилетняя Ирка, строила возле дивана дом для кукол и с любопытством поглядывала на старшую сестру. Из кухни доносились приглушенные голоса родителей, постукивание чугунов и ведер. Лидия наконец–то устроила на голове нечто замысловатое и села рядом с Анной.

— Да брось ты эту книгу! Неужели не надоело? Скоро Толиб придет, с другом.

Анна удивилась:

— А друг–то зачем?

Лидка захохотала:

— Тебя хотим познакомить, а то ты целые вечера, как схимник сидишь.

Стук в окно заставил ее подскочить. Лидка резво рванулась к окну, отодвинула занавеску и махнула рукой, приглашая:

— Заходите.

Обернулась к сестре:

— Это они.

Взглянула на себя в зеркало еще раз и выпорхнула на кухню. Анна растерянно взглянула на младшую сестренку, а та подмигнула ей и, хихикнув, тоже скрылась на кухне. Там раздались оживленные голоса. Говорила в основном Лидка. Анна быстро сбросила ноги с дивана и поправила распахнувшийся халат. Дверь открылась и на пороге появился высокий симпатичный парень, друг Лидии, Толиб. Анна его уже не раз видела и с улыбкой поздоровалась:

— Привет, Толиб!

Следом, слегка пригнув голову, шагнул еще один солдат. И Толиб и незнакомец были в «хэбэ». «Значит в самоволке», — подумала Анна и подняла глаза. Парень был просто невероятно красив — иссиня–черная густая шевелюра, черные глаза, мягкий овал лица и чуть тронутая загаром белая полупрозрачная кожа. Анна сразу же опустила голову, а Лидка рассмеялась:

— Анька, хватит смущаться! Знакомься — это Юсуф.

Парень переминался с ноги на ногу. Взглянул на нее и с сильным акцентом произнес:

— Можно Юрой звать. А вас — Аня?

Лидка снова захохотала:

— Чего это ты так официально?

Парень смутился и вдруг покраснел:

— Я русский плохо знаю.

Анне вдруг стало жаль его и она слегка подвинулась на диване:

— Садись, чего стоять–то.

И он послушно сел рядом.

В дверь постучали и Анна обернулась:

— Войдите.

Вошел секретарь, Олег Звягинцев:

— Анна Николаевна, звонит начальник милиции. После обеда хочет подъехать. Что сказать?

Она подошла к столу, полистала ежедневник:

— Что же, пусть приезжает.

Парень вышел, а Анна села за стол и обхватив голову за виски ладонями снова начала вспоминать…

…Тот летний вечер был теплым, звезд не было и над городом стоял кромешный мрак. Анна и Юсуф, обнявшись, сидели на лавочке возле дома. Фонарь на углу бросал на землю желтоватый свет, но густая крона тополя надежно защищала влюбленных. Говорил Юсуф:

— Мой отец умер, когда мне было всего четыре года. Я его почти не помню. У мамы, кроме меня, никого нет. Знаешь, Баку — красивый город и я тебе его покажу.

Его рука осторожно скользнула на грудь Анны, но она отбросила ее сразу же и твердо произнесла:

— Не смей!

И услышала в темноте обиженное сопение:

— Я люблю тебя! И почему я должен постоянно быть с тобой сдержанным? Я хочу жениться на тебе, а ты, как сосулька. Не любишь?

Анна осторожно взяла его руку в свои и тихо–тихо проговорила–прошептала, устроив голову на его плече:

— Не знаю.

Он мгновенно вскочил так, что она едва не упала на землю и забегал возле скамейки:

— Не знаешь?!? А когда знать будешь? Мне полгода осталось до конца службы! Лидка с Толибом заявление подали, а ты все не знаешь! Ну и оставайся! Когда узнаешь, с Толибом передашь!

Юсуф резко развернулся и исчез в темноте. Анна, ошеломленная, минуты три сидела не шевелясь, потом вскочила, подбежала к углу дома, отрывисто крикнула в ночь:

— Юрка! Вернись!

Мгновенно сильные руки обхватили ее за талию, прижали к себе и закружили. Торжествующий голос уверенно произнес над ухом:

— Ага–а–а! Значит все–таки любишь! Или нет?!?

Его лицо приблизилось к ее, Анна попыталась вырваться: